Газета День Литературы # 56 (2001 5) - Газета День Литературы

Причитать да сопеть,

Да соплю утирать?

* * *

С кем мне быть, кому мне верить,

Мудрецы, не вам решать.

И напрасно лицемерить,

Угрожать да унижать.

В "сфере ваших интересов"

Русская моя душа.

Но в салонах «Мерседесов»

Вам не светит ни шиша.

Не пытайтесь всем кагалом

Наказать меня рублем.

Не пугайте криминалом

И дорожным патрулем.

Честь и веру в сердце нежном

Злом и лестью — не сгубить.

Даже Римским побережьем

Вам меня не соблазнить.

Я еще сильнее стану.

Я вас больше — не боюсь.

Не умолкну, не устану

И от горя — не сопьюсь.

Владимир Гнеушев БЫЛО ВРЕМЯ…

* * *

Для страсти стар, для мудреца — ребенок,

Я понимаю выдохшихся нас:

Как хочется, чтоб стих наш, чист и тонок,

Не осквернился злом и не угас.

Стоим то у прилавка, то у бочки —

Кто выпил все и кто лишь зачерпнул.

Но всем бы нам, товарищи, те строчки,

Что Пушкин написал. И зачеркнул.

МОНОТОННОСТЬ

Со своей душою настежь,

Пуст карманом, мордой цел,

Уж который раз я к Насте

Прихожу из ЦеДеЭл.

Взор нетрезвый и бесстыдный

Упираючи в зарю,

Я глотаю ужин сытный

И "спасибо!" — говорю.

На удар дающий сдачу,

Как не ждал, но как хочу,

Обо всем на свете плачу

И за все душой плачу.

УТЕШЕНИЕ

Много «нету» в жизни нашей:

Солнца нет в небесной чаше,

В синем блеске хрусталя

Нет наполненности, мля.

Нет любви, здоровья, песни,

Нет богатеньких друзей.

И покоя нет, хоть тресни,

От жены и от детей.

Но в житейской дряни странной,

Где от горя ни присесть,

В каждом «нету» постоянно

И нежданно что-то есть.

Есть начальство, мрак и слякоть,

Так, что хочется заплакать.

Жажда есть

И наконец,

Есть соленый огурец!

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

"Гнеушев! Мне надоело слышать о тебе. То ты там напился, то ты там подрался… Будешь писать объяснительную…"

М.С.Горбачев, август 1975 г., Ставрополь

Я бросаю пить. Железно.

Ничего не сделать тут.

Пусть хоть я побуду трезвым,

Если все другие пьют.

Пьют и с толком, и без толку,

За успех и неуспех:

Гришка, Жорка, Юрка, Толька,

Даже Форсиков Олег.

Жил я, в барах отмечаясь

На неделе восемь дней,

Этим самым отличаясь

Ото всех других людей.

А теперь всю пьянь плечами

Растолкаю и собью.

"Где мои одноводчане…" —

никогда не запою.

Все. Прощайте, пережитки.

Мне отныне навсегда

Разлюбимые напитки —

Квас, крем-сода и вода.

Я на путь вступаю новый.

И с сегодняшнего дня

Наш мордатый участковый

Будет другом для меня.

На меня такого глядя,

От попоек в стороне,

Городские станут б….

Громко плакать обо мне.

Ну а я скажу в «Пенечке»,

Кинув стопку кверху дном:

"Это все еще цветочки,

будут ягодки потом.

Как начну про пьяниц горьких

Обличительно писать,

От «Кавказа» и до «Горки»

Кровью будете вы с….".

Все пойдет тепло и мило.

Чуждый всякому труду,

Я, как муха-дрозофила,

Для науки подойду.

Пусть в своей шапчонке черной

Надо мною круглый год

Наживает горб ученый,

Изумляется народ.

Я бросаю пить, ребята,

Я кончаю с этим злом…

Ну, а может быть, когда-то

Снова сядем за столом?

За окно взгляну я чинно,

Где, взрывая каждый миг,

Лихо катятся машины

С транспарантами на них.

К потолку воздвигну очи.

Там, на серой пустоте,

Мухи ставят жирно точки —

И воняют точки те.

В пол упрусь тяжелым взглядом,

А от пола, из щелей,

То пахнет крысиным ядом,

То раздастся писк мышей.

На журнал скошу глазами.

А оттуда в каждый глаз,

Словно в печень сапогами —

То приказ, а то — Указ!

Солнце сухо стукнет в стекла.

И пойму я в этот час,

Что и жизнь моя просохла,

Как в жару пролитый квас.

И тогда, чуть-чуть помедлив,

Рюмкой звякнув, как трамвай,

Кто-то скажет: "Ну, поедем?"

Я отвечу: "Наливай…"

ИДЯ НА ПРУД КУПАТЬСЯ

Жена, отечество, да дети,

Да труд, да партия слегка…

Вот все понятья, чем на свете

Меня ласкают, дурака.

И я, идя на пруд купаться,

Авоську бережно неся

И загибая молча пальцы,

Об этом думать принялся.

Ну вот отечество родное.

Пока, работая, живешь,

Оно всегда, как заводное,

Талдычит нам одно и то ж.

Мол, возлюби сухарь в котомке

И жизнь барачную. Зато

Твои далекие потомки

Наденут кепки и пальто.

Любовь жены немного значит.

Когда настанет мой черед,

Она зароет и поплачет,

И с облегчением вздохнет.

А дети? С каждым годом суше

Благодарят за нищий труд.

Потом и вовсе — плюнут в душу

И с тихим матом разотрут.

Вот только партия примолкла.

Она сейчас сама в трубе.

А впрочем, вон Рублева Маша

Проходит медленно к воде.

И я, в авоське сжав посуду,

Сторожко вслед за ней иду.

И вам рассказывать не буду,

Что было дальше на пруду.

ТАК БЫВАЛО…

Так бывало в молодости ранней:

На щеке наспишь себе рубец.

Но минуты три в забвенье канет —

И рубцу румяному конец.

А теперь и по три дня не сходят.

И бывает, что на вечерах

В общество является Володя,

Словно беглый каторжник, в рубцах.

Но не это жжет меня и мучит:

Женщины, друзья и подлецы! —

Становитесь ласковей и лучше,

На душе не делайте рубцы!

ВОТ И ВДУМАЙТЕСЬ ТЕПЕРЬ…

Лев Толстой ходил босой

На дорогах и на пашне.

И, омытые росой,