Серебряный блеск Лысой горы - Суннатулла Анарбаев

Во время раздела виноградника мулла скромно стоял в стороне, а потом подошел к Кучкару и сказал:

— Простите меня, мулла Кучкар, спасибо за внимание, но я не могу взять эту землю...

Эту фразу «не могу взять» Кучкар слышал уже второй раз, как начал делить богатство Максума. А в соседнем кишлаке такое случалось еще чаще. Люди, получившие землю Разыка-курбаши, услышав о том, что он убежал из тюрьмы, возвратили ее в комиссию по земельной реформе. В Аксае, как и в соседнем кишлаке, прошел слух, что Разык-курбаши пригрозил смертью тем, кто взял чужую землю. А после трагической смерти Турдыкула и Бадалшо люди говорили, что этому извергу ничего не стоит убить человека.

— Вы испугались угрозы Разыка-курбаши? — спросил Кучкар у муллы Махмуда. — Его тело лежит на берегу Куксая. Не бойтесь! Берите землю.

Мулла Махмуд, потупив взор, слегка улыбнулся и стал играть с бородой.

Кучкар, подумав, что он не верит, сказал:

— В конторе лежат его чапан и пояс. Я покажу вам.

Мулла Махмуд укоризненнно посмотрел на Кучкара и тихо сказал:

— Я не людей, а бога боюсь, мулла Кучкар. Ведь этот виноградник остался от Ишан-бобо. Если я обижу потомков Ишан-бобо, он поднимется из могилы.

После слов муллы Махмуда некоторые верующие дехкане тоже отказались от виноградника. Одни ссылались на то, что они не умеют ухаживать за виноградником, другие — на то, что у них достаточно земли и им некогда будет работать на винограднике.

Кучкар долго уговаривал дехкан взять землю, но из этого ничего не вышло.

Он возвратился в сельсовет рассерженный. Как мог он убедить этих бедных, темных людей, если сам ничего в жизни не видел, ничему не учился! Еще ребенком он должен был помогать отцу в кузнице. Только начали жить свободно — появились басмачи. Разык-курбаши убил его отца, сжег кузницу. Оставив молодую жену с ребенком, Кучкар записался в Красную Армию. Потом вернулся, надеялся на мирную жизнь, но опять появился Разык-курбаши. Разве было время на учебу, на повышение политической грамотности? В центре пообещали: «Вот закончим раздел земли, пошлем тебя в партийную школу». Но как можно делить землю, если даже хорошие люди, поверив лжецам, становятся преградой на этом пути! Бог, Ишан-бобо! Да пусть провалится могила Ишан-бобо! Кучкару показалось, что сидящий перед ним секретарь Фазлиддин-кары смеется.

— Позовите своего родственника!

Фазлиддин-кары встал:

— Кого позвать?

— Своего брата! Кого же еще!

Фазлиддин-кары вышел. Кучкар давно хотел освободить этого человека от должности секретаря. Но увы! Среди бедняков не нашлось ни одного грамотного, чтобы взять на это место. Кучкар не знал о преступлениях Фазлиддина, но душа его чувствовала недоброе: все неприятности в кишлаке исходили от потомков Ишан-бобо. Не только в Аксае, но и в других кишлаках много преданных Максуму людей. Разве они поймут, что такое классовый враг? Лучше всего было бы изгнать Максума из кишлака, тогда прекратится клевета на советскую власть, исчезнут все страшные слухи. Но как избавиться от Максума? От этих мыслей у Кучкара распухла голова. «Надо посоветоваться с районными руководителями», — решил он.

Кучкар понимал, что он теперь не просто красноармеец, который владеет винтовкой и играет саблей. Теперь он председатель сельсовета и много раз предупреждал себя, что должен хорошо разбираться в людях, называя старшего — старшим братом, младшего — младшим братом. Но при виде классового врага у него в жилах закипает кровь, и он не может преодолеть ярость. Ведь сколько зла принесли враги только одной его семье. Когда Разык-курбаши убил его отца, Максум не только не прочитал надгробной молитвы, но и не разрешил похоронить его на кладбище. Он объяснял это тем, что отец погиб от руки воина ислама и должен быть похоронен как безбожник. Если бы он был убит рукой красноармейца, то, по его словам, все было бы по-другому, можно было бы хоронить на мусульманском кладбище. Он издевался над человеком, который умер, вытерпев столько горя! А теперь...

— Вы, наверное, знаете, что труп Бадалшо был найден в вашем винограднике? — Этими словами Кучкар встретил Максума на пороге конторы.

Ожидавший каждую минуту, каждый час расплаты Максум лукаво улыбнулся и легко дал отпор первому удару Кучкара.

— Э, товарищ сын Закира, где суждено человеку умереть, там он и остается. Никто не знает, где и когда он умрет. Об этом есть предание...

— Потом расскажете свою сказку. А сейчас решайте вот какую задачу. Зачем понадобилось убийце Бадалшо Баки-байбаче приходить весной в ваш виноградник? Уж, наверное, не для того, чтобы воровать виноград? Наверно, для этого были более серьезные причины?

— Товарищ сын Закира... Мулла Кучкар, не понимаю...

— Все равно не поверю, хоть тысячу раз божитесь. Если не ответите мне, то ответите в другом месте. И еще одно: с сегодняшнего дня покончите с антисоветскими разговорами среди мюридов. Да, все клеветнические разговоры против советской власти и раздела земли...

— Вот оно что, товарищ сын Закира! — Максум обиженно покачал головой. — Ведь...

— Помню, вы держали речь на собрании! Землю и воду вы отдали добровольно! — перебил его Кучкар. — А разве могли не отдать?! Вы думали, если отдадите добровольно, то народ будет еще больше уважать вас и советской власти покажете себя с хорошей стороны. Мы понимаем вашу хитрость! Хватит! Завтра я отправлюсь в районный центр и вернусь послезавтра. Если ваши мюриды, отказавшиеся от земли, изменят свое решение до моего возвращения, хорошо. Если нет, вам придется ответить. Да, вам! Я буду обвинять вас в том, что вы ведете скрытую агитацию против земельной реформы. Плюс к этому обвинению еще труп Бадалшо, найденный в вашем винограднике...

— О аллах, спаси меня от клеветы!

— Почему вы считаете это клеветой, Максум? Разве ваш зять Баки-байбачи приехал ночью в кишлак, чтобы побеседовать со мной?!

— У меня нет такого зятя! Будь он проклят! Пусть его накажет аллах...

— Максум, вы будете беседовать со своими бедными мюридами, которые отказались от земли, или нет?

— Хотите, чтобы они взяли землю? Хорошо, беру это на себя. Я изо всех сил готов служить советской власти, товарищ сын Закира.

Когда Максум вышел из конторы, Кучкар усмехнулся. Он был доволен своей принципиальной политикой. «Для охоты хороша местная собака, знающая это место», — подумал он.

Максум не мог прийти в себя даже во время вечерней молитвы. Путаясь, он начинал молитву снова. Ему казалось, что по обе стороны от него стоят конвоиры с винтовками. Окончив молитву, он долго сидел в раздумье на молитвенном коврике. В комнате Максума было темно, но еще темнее были его мысли. «Оказывается, Кучкар все знает, — думал он. — Теперь он меня не оставит в живых. Для этого он и поехал в центр. Этот Разык-курбаши ни на что не годится, кроме болтовни». Он вспомнил, как благословлял Разыка-курбаши: в душе смеялся, называя его полководцем войска ислама, которого еще нет. И все же он не думал тогда, что курбаши так скоро придет конец. Он думал, что Разык успеет по крайней мере уничтожить Кучкара и других активистов, этих аксайских змей. Но лев, даже мертвый, страшен человеку. Как хорошо, что он распространил слух, что Разык-курбаши жив. Это хоть немного держит людей в страхе! А Баки-байбачи! Попадись он сейчас Максуму, он отрезал бы его пухлые щеки и бросил собакам. Ведь он предупреждал это ничтожество, что царское время прошло и надо действовать осторожно. Но сколько глупцу ни говори, бесполезно. И вот последствия!

Максум поднял голову. Его глаза были красные, будто он не выспался. Он злобно прошептал: «Ты дойдешь до центра, если аллах этого захочет. Если аллах не захочет, ты не дойдешь, безбожник!»

В дверях показался Фазлиддин-кары.

Максум жестом пригласил его:

— Садись сюда, дело есть.

«Нет, так легко Максума не посадишь в тюрьму. У него слишком много почитателей, — думал Кучкар, погоняя лошадь. — Сначала надо разоблачить этого человека перед людьми. Иначе его верные мюриды поднимут смуту против большевиков. Но чует сердце, что и у этой хитрой лисы руки в крови».

В раздумье ехал Кучкар, не отрывая глаз от ястреба, который что-то клевал на середине дороги. Когда он приблизился, ястреб устремил на него красные глаза величиной с пуговицу и нехотя взлетел, оставив добычу. На дороге лежал заяц с выклеванной грудью.

Красные ястребиные глаза и его острый клюв напомнили Кучкару Разыка-курбаши. «Нет, Максум, может быть, и не участвовал лично в кровавых делах. Ведь он очень осторожен и умен. Для этих дел он использует таких людей, как Разык-курбаши, которые не брезгуют ничем. А факты? Факты? А преступление Баки-байбачи? Но и он может отрицать связь с Максумом. Да, есть же лавочник! Абдулазиз не будет скрывать. Для него ничего не стоит изменить своей шайке. Разве до Максума ему, когда он сам между жизнью и смертью».