Прекрасная изменница - Барбара Смит

Попрощавшись с Грантом, она долго мерила шагами библиотеку, пытаясь найти выход из западни. Достала экземпляр завещания Роберта и принялась вновь изучать написанные сухим казенным языком строки, хотя адвокаты уже предупредили, что в документе не удастся отыскать даже самой маленькой лазейки.

Грант Чандлер назван главным опекуном Люсьена.

– И что же он рассказал? – спросила Хелен. – Как долго он намерен пробыть в Лондоне?

– Не уточнял. Сказал лишь, что арендовал дом всего в нескольких кварталах от нас, на Беркли-сквер.

– О Господи! Значит, собирается остаться.

– Вполне возможно.

Хелен окончательно расстроилась.

– Какой кошмар! – посетовала она. – Почему брат возложил громадную ответственность на плечи самого никчемного человека, который к тому же не являлся членом семьи?

Софи прекрасно понимала почему. Хелен не могла этого знать. А Роберт знал, что ребенок у Софи не от него, и все же принял сына Гранта как родного.

– Когда-то они были друзьями, – сказала Софии. – Думаю, именно поэтому.

– Детская дружба не повод отдавать судьбу Люсьена в руки мошенника! Грант Чандлер чуть ли не с детства отличался дурными наклонностями.

– Ты ведь тоже знала мистера Чандлера, не правда ли? Он на несколько лет моложе тебя.

– На три года, так что этого шалопая я отлично помню. Он постоянно втягивал Роберта в неприятности: то подначит убежать с церковной службы, то подстроит какую-нибудь пакость соседям.

– Так почему же Роберту строго-настрого не запретили общаться с хулиганом?

– Наш папа отличался необыкновенной добротой, терпимостью и умением прощать. Не раз повторял, что мальчишки есть мальчишки. Зато я сгорала от негодования. Грант Чандлер позорил нашу благопристойную округу. И когда ему исполнилось шестнадцать, его родной отец выгнал мальчишку из дому. Ходили слухи, что…

О своей семье Грант никогда ничего не говорил.

– Слухи?

Хелен на секунду задумалась, потом позвонила в колокольчик и из соседней комнаты выплыли двое слуг, убрали тарелки и поставили на стол фарфоровый чайник. После обеда леди пили ароматный чай.

Софи разлила чай по чашкам, с трудом сдерживая нетерпение. Золовке протянула ее любимую, с крошечными голубыми цветочками.

– Пожалуйста, Хелен, только не останавливайся на самом интересном месте, – шутливо попросила она. – Жестоко испытывать мое любопытство. Считаю, что об опекуне собственного сына я должна знать как можно больше.

– Мне почему-то казалось, что история тебе известна. Ведь одно время мистер Чандлер вызывал у тебя особый интерес. Не так ли?

Софи натянуто улыбнулась. В голосе Хелен звучало не подозрение, а презрение к любой глупышке, которая могла хоть на минуту предпочесть мошенника герцогу Малфорду.

– Да, он входил в число моих кавалеров. Но никогда не рассказывал, почему отец от него отказался.

– Тебе полезно будет услышать почему, – ответила Хелен и, когда слуги удалились, продолжила: – Поговаривали, будто мальчик не был благородных кровей.

Ошеломленная Софи едва не раздавили хрупкую чашку. Неужели Грант родился бастардом? Не может быть. Ведь отец признал его законным сыном.

– Значит, его мать…

– Леди Литтон слыла отчаянной кокеткой. Завела интрижку с одним из лакеев, и граф застал ее на месте преступления.

– Час от часу не легче! – едва слышно пробормотала Софи.

– Несчастная умерла во время родов. Надо отдать графу должное: он не отрекся от ребенка, но никогда его не любил. Ребенок пошел в мать.

И все же Софи осуждала Литтона. Появившийся на свет ребенок не должен отвечать за грехи родителей. Роберт любил Люсьена, Литтон мог сделать то же самое. Кто знает, возможно, согретый отцовской любовью, Грант вырос бы совсем другим человеком.

Раздумывать и пытаться ответить на абстрактный вопрос не имело смысла; все равно ничего нельзя изменить.

– Трагическая история, – негромко произнесла герцогиня. – И все же главное сейчас – не подпускать мистера Чандлера к Люсьену.

– Согласна, – решительно заявила Хелен. – Наш долг состоит в том, чтобы всеми силами защищать и ограждать юного герцога Малфорда. Немедленно прикажу Фелпсу не пускать мошенника в дом.

– Нет, – возразила Софи, – этого делать нельзя. Прямой отказ будет воспринят как повод к наступлению. Не следует забывать, что закон на стороне опекуна.

– Но необходимо что-то предпринять. Не могу позволить, чтобы гуляка вовлек моего единственного племянника в жизнь, полную порока.

Абсурдное предположение сначала показалось Софи смешным, однако скоро она поняла, что и сама обвиняла Гранта в тех же грехах.

– Ничего подобного не случится, – рассудительно возразила она. – Мистер Чандлер просто не сможет высидеть во время уроков арифметики и географии. Стоит позволить ему посетить подопечного раз-другой, как заполненная рутинными делами жизнь Люсьена быстро наскучит мистеру Гранту. Вот тогда-то можно будет снова подсунуть ему документ об отказе.

– Совершенно верно. Ловко придумано! До чего же ты сообразительная, Софи!

Однако, допивая чай, Софи вовсе не ощущала себя сообразительной. Она устала и душой, и телом. Устала от волнения и страхов. Чандлер, разумеется, рано или поздно исчезнет – его непоседливая натура возьмет свое, – но неизвестно, как долго придется терпеть этого человека.

Софи до сих пор помнила ту единственную ночь страсти. Но она никогда не расскажет Люсьену, кто его настоящий отец. Люсьена воспитывал Роберт. Вытирал ему слезы, когда он плакал, водил в парк гулять. Проверял у него уроки, читал ему на ночь сказки. Грант не способен на это. Люсьен его совершенно не интересует. И Софи сделает все, чтобы оградить сына от новых страданий. И себя тоже.

Грант мигом взлетел на второй этаж. Длинный коридор, освещенный канделябрами, пустовал. Откуда же доносился крик? Женщин в доме не было, только экономка. Может быть, она по неосторожности поранилась?

Миссис Хауэлл выбежала из его спальни. Прикрывавший седеющие волосы белый чепец сбился набок. Вне себя от испуга, экономка бежала к нему, на ходу прижимая руки к пухлым щекам.

Грант торопливо пошел ей навстречу.

– Сэр! О, сэр! Слава Богу! Вы вернулись!

– Успокойтесь, – приказал Грант. – И объясните, что случилось.

Экономка в страхе оглянулась.

– Я… вошла в вашу спальню, чтобы зажечь лампу… на всякий случай… не знала, когда вернетесь. И заметила беспорядок.

– Беспорядок?

Она кивнула:

– Да, сэр, повсюду валялись ваши вещи. Но это еще не самое страшное. Я увидела… увидела…

Вора? Черт возьми, значит, в саду действительно кто-то был! Возможно, соучастник.