Прекрасная изменница - Барбара Смит

Вора? Черт возьми, значит, в саду действительно кто-то был! Возможно, соучастник.

Грант увлек экономку за угол – в безопасное место.

– Говорите же!

– Увидела вашего мистера Рена, сэр. Да, он лежал там… весь в крови и не двигался… – Она замолчала, прижимая ладонь ко рту, и заплакала.

Понятно. Значит, во время ограбления напали на камердинера.

– Пошлите за доктором, – распорядился Грант. – Немедленно.

– Хорошо, сэр. – Миссис Хауэлл поспешила в конец коридора, к черной лестнице.

По пути в спальню Грант внимательно осмотрел все вокруг. В комнате, на подоконнике, горела свеча, неровное пламя освещало следы безжалостного разгрома. Все ящики оказались выдвинуты, а содержимое разбросано по ковру. С широкой, скрытой балдахином постели свисали простыни и покрывало. С полок возле холодного камина были сметены книги – все до единой. Даже картины на стене пострадали: прекрасные пейзажи валялись на полу.

Чтобы оценить обстановку, Гранту хватило одного-единственного взгляда. В следующий момент он уже смотрел на неподвижно лежавшего у входа в гардеробную камердинера.

Схватив свечу, заглянул в комнату, чтобы удостовериться, что там никто не прячется. Если нападут на него самого, то помочь Рену вряд ли удастся.

Грант присел на корточки возле камердинера, пытаясь определить, в каком он состоянии. Судя по всему, беднягу стукнули по затылку.

Бормоча и проклятия, и молитвы, Грант приложил руку к шее и попытался нащупать пульс. Пульс слабо бился. Слава Богу, Рен еще жив.

Из белевшей на полу кучи белья Грант выхватил чистую рубашку. Вытирая кровь, рассмотрел рану и ужаснулся: оказалось, что череп проломлен.

Рен едва слышно застонал и пошевелился. Затем прищурился, пытаясь сфокусировать зрение, и на губах его появилось подобие улыбки.

– Вас тут двое, хозяин, – ворчливо проскрипел Рен. – Слишком много. Мир с трудом выносит и одного.

Спасительный юмор растопил ледяной ужас. Если верный слуга способен шутить – значит, смерть еще не наступила ему на горло.

– У тебя двоится в глазах, потому что голова пробита. Помнишь, что произошло?

Рен нахмурился и с опаской прикоснулся к ране.

– Я… принес наверх чистое белье… вечером, после ужина. Услышал, что в гардеробной кто-то есть, и решил, что вы уже вернулись из дома ее светлости. – Он осуждающе посмотрел на молодого господина. – Что, герцогиня вышвырнула вас прочь, как я предупреждал?

– Об этом потом, – ушел от ответа Грант. – Скажи лучше, ты видел нападавшего?

– Нет, больше ничего не помню.

– Значит, когда ты пришел, комнату еще не разворошили.

– Разворошили? – Старик попытался приподняться, однако тут же со стоном упал. – Здесь были воры?

– Ради Бога, лежи смирно. Сейчас перенесу тебя на постель. Скоро приедет доктор.

– Не могу лежать в постели господина. Не положено.

– Еще как можешь! Слушайся и не сопротивляйся.

Грант взял еще одну рубашку, сложил наподобие подушки и подложил Рену под голову.

– Эти рубашки совсем новые, – продолжал ворчать едва живой слуга. – Разве можно из-за меня портить такое красивое белье?

– Чепуха. Купим новое. Не дергайся, а то снова потечет кровь.

Устроив Рена на широкой постели, Грант зажег канделябр, потом опустился на колени возле камина и поджег аккуратно сложенный хворост. Через несколько минут веселый огонь принес в холодную унылую комнату и живительное тепло, и радующий душу уют. Теперь наконец пришло время осмотреться и понять, пропало ли что-нибудь. Впрочем, даже если произошла кража, ущерб никак не мог оказаться значительным.

Уж кто-кто, а Грант прекрасно понимал, что не следует оставлять ценные вещи и деньги там, где до них могли добраться липкие руки какого-нибудь пройдохи, а потому все оставшиеся после инвестиций средства поместил под проценты в банк, оставив себе ровно столько, сколько требовалось на неделю. Эту сумму он запер в библиотеке, в одном из многочисленных ящиков секретера. В отличие от других джентльменов он не носил золотых булавок для галстука и дорогих перстней, а серебряные карманные часы всегда держал при себе.

Вор наверняка прятался в саду, а свое черное дело совершил, пока слуги ужинали. Неспроста, подходя к дому, Грант почувствовал присутствие постороннего. Сейчас оставалось лишь сожалеть о том, что сразу не обыскал все кусты.

Рен оглядел разоренную комнату и презрительно заметил:

– Что за вульгарный вор! Никаких манер! Мог бы взять у вас пару уроков хорошего тона.

Грант что-то невнятно пробормотал и поднял с пола несколько книг. С какой стати обычному взломщику понадобилось опустошать эти полки? Ни деньги, ни драгоценности в таких местах никто не прячет. Может быть, бедняга просто расстроился из-за того, что не нашел ничего ценного?

Возможно. И все-таки очевидный ответ не принес удовлетворения. В глубине сознания возник и иной вариант: а что, если имел место акт яростного вандализма? Что, если налетчик хотел отомстить хозяину дома?

В коридоре послышались голоса и шаги. Экономка привела доктора. Увидев камердинера в постели, с открытыми глазами, добрая миссис Хауэлл воскликнула:

– О, слава Богу, вы живы, мистер Рен!

– В полном порядке, – ворчливо пробормотал пострадавший. – И вовсе не нуждаюсь в хирурге!

– Меня зовут Макферсон, – невозмутимо заявил привыкший к капризам пациентов доктор. Он быстро осмотрел камердинера, обработал рану и прописал снотворное, строго-настрого приказав провести неделю в постели.

Рен попытался что-то возразить, однако Грант тут же пообещал в случае непослушания привязать его к кровати.

Когда доктор собрался уходить, учтивый господин последовал за ним в коридор. Уточнив кое-какие детали лечения, он решил воспользоваться внезапно представившейся возможностью и выяснить некоторые важные вопросы.

– Скажите, доктор, не вы ли, случайно, в прошлом году лечили герцога Малфорда? Дело в том, что он был моим хорошим другом.

– Лечить герцога? – усмехнулся Макферсон, покачав головой. – Нет, сударь, подобной чести может удостоиться лишь врач самого регента, доктор Атертон.

Поблагодарив за сведения и приняв твердое решение в ближайшее время навестить нужного человека, Грант вернулся в спальню и увидел, что Рен задремал. Взяв подсвечник, Грант прошел в гардеробную. Сомнения и подозрения не оставляли его.

Разбросанная одежда валялась на полу; бритвенные принадлежности разлетелись по углам; на краю умывальника жалобно балансировал фарфоровый кувшин; чемодан покинул пределы шкафа и лежал на полу открытым, рядом с кучей галстуков и шейных платков.

Грант присел на корточки, чтобы внимательно рассмотреть следы преступления. Кожа на дне чемодана оказалась разрезанной, и глазам открылся небольшой тайник, в котором нередко доводилось перевозить краденые драгоценности.