Стихия чувств - Олег Вячеславович Земсков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
6
Мою любовь в душе горящей
От страсти долгой и пьянящей.
Не разделить вовек тебе.
И не замедлится в судьбе!
Как не старайся, не убьёшь
Любовь. Со временем поймёшь.
А эгоизм — всё ж плен души!
К свободе лучше поспеши!
В стараньях истину найди,
Ты к Богу кротко, но иди.
А истина Его проста –
Любить лишь надо до конца!
12 ноября 2012 г.
Отчий дом
1
Тихо-тихо, дом скрипучий,
Зима вошла во двор колючий,
Где дерева стоят мертвы,
Уж нет травы и нет листвы,
А есть сугробы удалые,
Да дорожки снеговые.
Покрыты точно серебром,
Крыльцо и крыша — отчий дом.
2
Предстал ты взору, мой родимый,
Всегда задумчивый, любимый.
В своих стенах ты видел много,
Смотрел в глаза ты правде строго.
Сто обновлений поменял,
Хозяев разных разменял.
И возродился ты опять,
А лет уж мне десятков пять.
3
О, верный дом — моя опора!
Чтил ты тайны разговора.
И ссоры ты не выносил,
Своей семьи уют хранил.
Молчаньем тихим, мудрым скрипом,
Ты укорял нас вешним всхлипом.
Слезою плакал ты сполна –
Осенней слякоти пора.
4
Нам лет уж минула двадцатка –
Лихая в жизни пересадка,
Тогда мы в грёзах не тужили
И беззаботно мы любили
Мечтать о теплых днях и далях, –
Ласкающих умы реалях.
Казалось, на ноги уж встали.
Своим умом всё познавали.
5
И разом мы упали вместе,
Словно были на насесте
Птенцами нового рожденья,
Детьми из века поколенья
Героев ратных и убийц,
Да молчаливых там страниц,
Где правду тайно прикрывали.
И лишь сегодня выдают…
6
Сенсационные моменты!
Когда открыты документы,
Запечатленные экс-кадры
Фотографически нам рады.
Но мы не сетуем на ложь.
История! — не повернёшь…
И не воротишь жизней многих,
Угасших в пламенях жестоких.
7
Расстрелянных и погребённых
Под пенье птиц раскрепощённых,
Мы не успели позабыть.
Всю жизнь мы будем их любить,
Храня им верность вековую,
И крепко помнить дорогую
Победу над крестом фашизма.
Россия — вечная Отчизна!..
8
А пред поклоном не робей.
Эй, мо’лодец — ты воробей!
Навряд ли ты поймешь урок,
Коль не захочешь взять уж впрок
Всё тех же самых наставлений
Времён ошибок — оскорблений,
Черпнёшь из этого ты мудрость
И облечёшь свою распутность.
9
Текут рекой неумолимы
Пятидесятые годины.
Вослед стальных оков народа
Лишь отепленье небосвода.
На целину же тихоходом
Ходили дружным мы походом.
И словно в рыцарских доспехах
Там мы бились в новых вехах.
10
В сухих ветрах мы поднимали,
Восстанье — землю всколыхали.
Но в тщетность нашего исхода
Мы не верили ни года.
В чужую степь полезли «умно».
Ах, как было неразумно!
Героев же судить не вправе.
Мы лишь досадуем о праве.
11
Затем затишье наступило.
Ты помнишь, Дом, тебя кренило.
Тогда трудился я в порту,
Да создавал свою мечту
Трудом и потом, как всегда,
Не забывая никогда
В воспоминаниях своих
Милых, добрых и родных.
10 мая 2009 г.
Часть 2
Проза
Рассказы
По легендам симбирска
Эта таинственная история произошла в одной из школ города Ульяновска, где учились совершенно обычные дети. В одном из седьмых классов среди прочих учеников занимались два неразлучных друга — Коля и Марина. Они всегда вместе усаживались за одну парту и были отличником и ударницей. У Николая лучше всех получалось решать математические задачки и примеры. Его увлекали разные механизмы и их внутреннее строение, он испытывал любопытство к малознакомым вещам не только технического происхождения, но и природного. Коле было интересно изучать многочисленные связи между отдель- ными деталями или частями живого организма. А Марина грамотно и красиво умела писать сочинения. В ней жила романтичная девушка, записывающая свои короткие, но очень красивые стихи в тайном дневнике, в котором было много наклеек, разноцветных рисунков и зачеркнутых предложений. Ей нравилось путешествовать, бывать в незнакомых местах и разгадывать их тайны. Она находила какую-то мелочь и начинала придумывать в своих мыслях целое приключение, которое потом записывала в отдельную тетрадь.
Однажды после урока краеведения Коля и Марина по своей любимой традиции уселись на подоконнике напротив входа в класс, из дверей которого всё ещё выбегали их сверстники и сверстницы.
— Я не знала, что у нас такой город, — под впечатлением начала Марина.
— Какой — такой? — спросил Коля.
— Удивительный!
— И что в нем удивительного? Разве что машин полно, как в бешеном муравейнике.
— Ничего ты, ёжик, не понимаешь.
Марина в легком негодовании спрыгнула с подоконни- ка и сердито посмотрела на улицу.
— Ладно… Чего ты такого удивительного узнала про нашу «обитель»? — продолжил Коля.
— У-у-у… Насмотрелся своих ужастиков. — нахмурив брови, произнесла девушка, затем быстро продолжила, — а Ульяновск совсем не страшный.
— Да-а-а!? А я думал, в городе одни зомби ходят… — пошутил парень.
— Сам ты зомби! — возмутилась Марина и, успокоившись, снова заговорила о родном городе. — А ты знаешь, что у нас во времена Алексея Михайловича разводили тутовые сады?
— ПуПовые сады? — улыбнувшись, вновь пошутил юно- ша.
Марина громко рассмеялась, а Коля замер — ему очень нравилось, когда удавалось рассмешить свою подружку.
— Ну перестань, Колька… — сквозь смех проговорила она, держась одной рукой за живот. — Я же серьёзно, — продолжила девушка с легкой улыбкой, — Тутовые деревья разводили ради шёлка. Я читала в одной книжке: по многим легендам в древнем Китае именно на этих деревьях были впервые замечены черви-шелкопряды. От этого один из видов тутового дерева называли шелковицей. А еще оно не только шёлком полезное — из его вкусных плодов до сих пор делают лекарства от кашля.
— Это всё понятно. Ну а как эти сады появились у нас, знаешь? — с живым любопытством спросил Николай.
— Знаю, — твердо отвечала Марина. — Если коротко, то шелковица появилась у нас с прикаспийских соседних государств. Климат тогда в районе Симбирского уезда был мягче, чем сейчас, поэтому эти деревья легко приживались и росли. Но потом погода сильно изменилась, и тут шелковицу перестали разводить. Как сегодня сказали бы: «Бизнес лопнул».
— Ясненько.
— Ой, Колька! — неожиданно встрепенулась девушка и слегка испугала своего друга. — Смотри! — Марина указала пальцем на пол.
— Ну… Чего там такое? — лениво опустив свой взгляд на указанное место, пошутил
