Афонские встречи - Павел Троицкий

Кто же такие эти отцы?

Некоторые считают, что это преподобные, некогда подвизавшиеся на Афоне. Святая Гора, как никакое место в мире, приближена к Небу, поэтому и преподобные являются здесь довольно часто и в некоторой степени даже закономерно. Другие считают, что это монахи, живущие в пустыне. Они живут не просто в уединении, но и особым чудесным образом скрываемы от других людей. Ведь если бы о них узнали, то в пустыню устремились бы сотни, тысячи людей, и это была бы уже не пустыня.

В связи с этим хочется вспомнить историю, происшедшую во второй половине XIX века. Один мирской человек ехал на муле из Есфигмена в Руссик к пароходу и очень спешил, чтобы доехать к вечеру, ибо с рассветом пароход отправлялся. Но Богу было угодно устроить так: около монастыря Ксенофонт путник сбился с пути и, пытаясь выйти на нужную дорогу, заблудился, попав в непроходимые дебри, спустился в какой-то овраг, из которого уже не мог выбраться. Пришлось ему заночевать в этом овраге, и ночевка, понятно, была весьма невеселая. На рассвете, когда он искал место, где можно было бы подняться, он увидал в расселине молившегося нагого старца. Белые седые волосы его опускались гораздо ниже плеч, и он был, по-видимому, очень стар. Мирянин поспешил к старцу, который его вроде бы не замечал, но когда человек приблизился к нему, каким-то образом почувствовал его приближение и скрылся в расселине. Как ни искал его путник, все было безуспешно. И тут довольно скоро он нашел тропинку и отправился уже не в Руссик, ибо на пароход он безнадежно опоздал, а в Ксенофонт, чтобы разузнать об удивительном старце. Выслушать его рассказ собрались все монастырские старцы. После некоторого раздумья вдруг они вспомнили, что много лет назад один монах-схимник ушел в пустыню. Он долго просился у настоятеля отпустить его в уединение, но тот не давал ему благословения. И вот однажды он тайно ушел сам, без благословения настоятеля. Видите, тут было дано вполне рациональное объяснение подобной встречи. Хотя непонятно, как подобный монах мог прожить долгие годы без кусочка сухаря, питаясь только тем, что давала ему пустыня. Тогда, очевидно, это был святой, в подвиге уподобившийся преподобной Марии Египетской. Никогда мне не приходилось встречать человека, который видел какого-нибудь таинственного старца. Разве что тут можно вспомнить случай с моими приятелями. Были они людьми весьма шумными и часто вздорили между собой, когда шли по Афону. Однажды одного из них нагрузили в монастыре большой поклажей и попросили передать ее в болгарский монастырь Зограф. Идти до Зографа совсем недалеко, но все в гору и в гору. И мой знакомый, хотя и был человек физически сильный, быстро устал. А тут на него стал ругаться его спутник: зачем, мол, взял тяжелую ношу, и, рассердившись, ушел далеко вперед. И тут появился пожилой монах с мулом, сам предложил нашему паломнику подвезти груз. Вот груз был доставлен к вратам монастыря. Друзья встретились вновь и опять стали ругаться. И тут вспомнили про старца и решили его поблагодарить, но никого вокруг не оказалось: ни монаха, ни мула. Они спросили в монастыре про своего помощника, но там только пожали плечами: такого монаха нет в монастыре, а в округе совершенно нет келиотов. Не знаю, к какой категории отнести этого старца, но мне кажется, это был очень хороший монах.

Недалеко от Пантелеимонова монастыря, километрах в двух на северо-восток, находится заброшенная Георгиевская келья. По преданию, существует она уже около 900 лет. Ранее вокруг нее жило множество пустынников в пещерах, которые приходили в келью по праздничным и воскресным дням, чтобы причаститься Святых Христовых Таин. В 1863 году она была обновлена для великого подвижника – иеросхимонаха Илариона, грузина, бывшего духовником последнего имеретинского царя Соломона П. Именно здесь окончил свой жизненный путь великий старец 14 февраля 1864 года. Мне не довелось бывать в той келье, но Валера в нее поднимался, после совершенно забыв туда дорогу. Там ему показывали останки святых безвестных подвижников, которые были желтого цвета и благоухали. По афонским понятиям – это признак святости. Раньше было много святых отцов, которые в безвестности заканчивали свой жизненный путь в пещерах. Теперь этому мешают вертолеты, лифты и автомобили.

Во владениях Великой Лавры, в месте, называемом Вигла, есть Пещера отлученных. Свое название она получила от останков трех монахов Лавры, которые были латиномудрствующими. Они страшны, и говорят, что даже когда-то один паломник упал в обморок при виде этих совсем не святых «мощей». И пещеру пришлось замуровать. Мы давно хотели узнать об этой пещере. Но нам никто не смог рассказать о ее местонахождении. То ли не знали сами, то ли скрывали.

Любят кое-что прибавить афонские отцы к биографиям своих подвижников. Так, карульский иеросхимонах Никон в их изложении стал не только генералом, но и адъютантом его императорского величества, а другой карульский иеросхимонах Стефан, о котором уже говорилось чуть выше, начальником четнического штаба.

Костница русского скита Крумица

Но все же, видимо, подвизались здесь, на Афоне, видные русские люди, о которых мы мало знаем. Так, если верить пантелеимоновскому «Душеполезному собеседнику», в XVIII столетии на Афоне подвизался русский архиерей. Как он мог здесь оказаться, как мог быть отпущен из России, где все архиереи испокон веку и на виду, и на счету, – непонятно. Близ монастыря Дионисиат наверху была маленькая келья, в которую мог забрести разве только местный пастух. Он-то и нашел в этой уединенной келье бедно одетого мертвого монаха. Братья из монастыря, пришедшие с пастухом, увидели надпись на стене. Она была на русском языке и гласила: «Я, смиренный епископ русский, для приготовления к будущей вечной жизни оставил все и приютился в этой Святой Горе для спасения души; кто найдет труп мой, прошу ради Христа Бога нашего, предайте землю – земле». Вот такая быль. Теперь эту быль никак не проверишь, свидетелей за давностью не найдешь, но я уверен, что подобные архиереи могли быть и были на русской земле. А что касается греческих владык, то если перечислять всех живших на Святой Горе как простые монахи, то список выйдет весьма значительный. И ныне на Афоне подвизается один архиерей, так что традиция не утеряна. Но, зная нашего русского православного странника, который наверняка попытается получить благословение, совет или наставление у такого богомудрого владыки и устремится к нему, невзирая ни на какие природные преграды, боюсь даже намеком обозначить местность, чтобы не нарушить его уединения.

Описание же афонских былей и небылиц не закончено, потому что они будут появляться и распространяться, пока существует Афон. Так что эта глава книги остается незаконченной.

Царская келья

Вот, кажется, мы уже жалеем, что пустились в это предприятие. Пыльная дорога поднимается все выше, закручиваясь в немыслимую спираль. Какая-то гигантская змея, все время ползущая и не способная остановиться… Кажется, что конца не будет этой дороге. Легко пройдена дивная тропинка от Пантелеимонова монастыря до Ксиропотама. С мостиками над пересохшей речкой, с оградами из стопок каменных «блинов». Трудно понять, как из афонского камня можно сделать такой «блин», да еще затем принести сюда и положить один на другой без цемента, чтобы лежали они добрую сотню лет. Спрашивается: зачем? Когда и так, без всяких архитектурных дополнений, можно спокойно пройти по тропинке? Да, вечный вопрос современного человека – «зачем» – здесь остается без ответа. А ведь носили отцы, трудились и складывали и ни на секунду не оставляли молитву и не задумывались: «Зачем?» Действительно, зачем для каких-то паломников, вечно снующих ротозеев, проливать столько потов? Сами-то, как горные козочки, и без тропинки пробежали бы. Но дорога пройдена, и перед нами пыльный ковер, периодически выбиваемый автомобилями. Творение нового времени, пожалуй, первый шаг Афона в сторону цивилизации.

Уже наступил вечер, и спрашиваешь себя невольно: «Что потянуло нас сегодня в Карею?» Но вот терпение наше кончается, и мы останавливаем редкую в это время машину. Двое рабочих помогают нам забраться в кузов. Едем минут десять. Проскакиваем какой-то перекресток, видим стоящую там «Ниву». И вдруг едва не на ходу выскакиваем: кто-то глазастый увидал в ней о. Р. – известного иеросхимонаха, приехавшего не так давно на Афон. Александр – Саша, Шурик, как мы его называем, – был у старца на Кавказе, и тот помнит нашего спутника. Трудно передать любвеобильный взгляд старца, и кажется, все неудачи дороги и разногласия куда-то унеслись и стерлись каким-то чудесным ластиком.

Старец прощается и приглашает зайти к нему в келью, если дорога приведет к ней. Теперь мы уверены в правильности своего выбора: дорога была не напрасной, в Карею мы идем уже в сопровождении послушника из сербского монастыря. Кто-то из нас замечает странную башню на высоком месте. Странную своей новизной. Раньше мы никогда ее не замечали. Драган объясняет нам, что это некая телефонная башня, куда сходятся разные кабели, наверное, в том числе и от автоматов, которые настойчиво расставлены около каждого монастыря. Европейский сервис. Вот еще один поворот, и перед нами открывается «орех» – так переводится с греческого слово «Карея» (или точнее – «Кариес»). Драган показывает нам высокое здание в три или четыре этажа. Это сербское подворье. Ранее здесь была знаменитая Благовещенская келья не менее знаменитого о. Парфения, ученика великого старца Хаджи-Георгия. Отец Парфений какое-то время жил здесь со своим старцем, а после его смерти собрал около сотни русских монахов, основал издательство, которое и напечатало житие старца. И могучая келья, возвышающаяся над всей афонской столицей, стала бельмом на глазу для борцов с русским засильем. Слишком мало мы знаем о русских келиотах. Но в этом случае как-то не испытываешь особенной горечи от утраты русскими очередной кельи, здесь теперь подвизаются братья-сербы, которым русский человек может говорить только слова благодарности.