КГБ в ООН - Джордж Капоши

Если кто и знал о судьбе Зинченко, так это Соболев. До Зинченко именно Соболев занимал пост заместителя генерального секретаря с годовым окладом в 22 тысячи долларов. В конце 1949 года, когда дело Губичева – Коплон разоблачило шпионскую деятельность русских в ООН и навлекло на Советы широкую критику, Соболева также отозвали в Москву, откуда он сообщил, что его возвращение задерживается «по болезни». В тот момент Зинченко и предложили выполнять обязанности Соболева.

Соболев вернулся в ООН, но его ранг понизился. Наблюдатели происходящего на дипломатической сцене все же единодушно сочли, что ему повезло: он «поправил здоровье».

А теперь «заболел» Зинченко. Дело сопровождалось еще одной тайной: вместе с Зинченко из ООН исчез и в течение нескольких месяцев там не появлялся один из его главных помощников, Николай Скворцов, проработавший в ООН три года. В апреле он взял отпуск и уехал в Москву. Его ждали назад через месяц. Но он попросил продлить ему отпуск по причине нездоровья жены. Просьбу удовлетворили. Он продолжал получать жалованье, составлявшее 8 тысяч долларов в год.

Когда Ли начал свои расспросы, он понял, что никто не придает значения этому двойному отсутствию. Правда, в кулуарах обсуждались слухи: Зинченко и Скворцов лишились благосклонности своего правительства, и с ними, вероятно, расправился Сталин.

Никто не задумывался над фактом исчезновения со сцены двух русских дипломатов в самый разгар грозы над ООН, когда проведенное конгрессом расследование выявило причастность сорока работавших в ООН американцев к шпионажу.

Во время громкого скандала, разразившегося в связи с обвинениями против этих американцев, выдвигались обвинения в адрес департамента ООН по делам Совета Безопасности, того самого, который возглавлял Зинченко и в котором работали обвиненные американцы.

Ситуация была серьезной, если учесть, что департамент занимался важными вопросами, связанными с войной в Корее.

Существенное значение имели и действия Ли против Зинченко в начале 1952 года, когда генеральный секретарь отказал ему в доступе к любым сообщениям, поступающим с корейского фронта: Зинченко уличили в изъятии без разрешения некоторых документов, где речь шла о стратегии, передвижении войск и других военных вопросах, связанных с военным контингентом ООН в Корее. Не возникало сомнений, что Зинченко посылает информацию в Москву, направившую свои войска сражаться с подразделениями ООН на линиях фронта.

В результате «карантина» Зинченко был низведен до положения курьера. Одновременно была свернута деятельность Скворцова, помощника Зинченко. Теперь он имел ограниченный доступ к бумагам и документам, касающимся Кореи. Предположение всего этого с отъездом Зинченко и Скворцова походило на правду.

Зинченко занял пост одного из девяти заместителей генерального секретаря ООН в 1949 году и после начала войны в 1950 году стал как бы военным министром ООН, а также министром связи и информации, приняв на себя ответственность за всю законодательную, военную и судебную деятельность, связанную с последующими операциями ООН в Корее. Этот важный пост был передан русским на конференции 1945 года в Сан-Франциско, где был подписан Устав ООН, после угрозы Молотова отказаться от дальнейшего участия в работе всемирной организации. Тогда Молотов предложил на этот пост Соболева.

В первые недели войны в Корее в поступающих с фронта сообщениях царила вполне понятная сумятица. Совет Безопасности, который был вынужден санкционировать введение сил ООН для предотвращения агрессии коммунистической Северной Кореи, требовал от полевых командиров докладов.

Эти доклады поступали к Зинченко. Со временем предстояло понять, что, принимая подобную информацию, Зинченко получал сведения об американских войсках и силах ООН прямо с театра военных действий, где стороной противника фактически командовал его непосредственный вождь Сталин.

Еще до возникновения у генерального секретаря Ли подозрений о том, что творится в его собственном Секретариате, полевой командир генерал Дуглас Макартур, возглавлявший контингент США и других стран под флагом ООН на корейском фронте, начал догадываться о происходящем. Казалось, Северная Корея обладала безошибочной способностью предугадывать военные планы Макартура.

Генерал решил перейти к новой стратегии – не на поле боя, а в докладах ООН, ограничиваясь общей информацией невоенного характера и сводя фронтовые и тыловые вопросы к минимуму, который не позволял получить целостной картины.

У Макартура было для этого и другое, не столь важное основание: он не раз обнаруживал, что Совет Безопасности подвергает его доклады цензуре. На какое-то время это ввергло его в конфликт с Ли.

Генерал твердо стоял на своем. Он больше не посылал подробных докладов в ООН, зная, что информация, пройдя через Зинченко, попадет в руки китайских и северокорейских коммунистов. А еще он поклялся не делать этого потому, что испытывал подозрение ко всей системе ООН.

Вскоре на Макартура посыпались неприятности. Зинченко был вынужден предупредить генерала, что он не выполняет своих обязанностей перед ООН. Замечание было, безусловно, оправданным, но поскольку оно исходило от Зинченко, который из-за Макартура лишился возможности передавать Кремлю точную информацию о положении дел на фронте, вопрос о действиях генерала стал чисто риторическим.

Заочная вражда усиливалась в процессе обмена посланиями: Зинченко требовал полных докладов, Макартур отказывался подчиняться. Наконец, разозлившись на злоупотребления Зинченко, Макартур направил генеральному секретарю Ли резкую жалобу. Генерал не обвинял Зинченко в шпионаже, а лишь указывал, что Совет Безопасности подвергает его доклады цензуре.

Зинченко воспользовался случаем для ответной атаки. Советский представитель созвал пресс-конференцию и разгневанно объявил, что Макартур «утаивает» военную информацию. Этот выпад сочли попыткой оказать на генерала давление от имени ООН. Но на Макартура нажимать не стали. Вместо этого Ли вскоре стал проводить совещания в Совете Безопасности за закрытыми дверями – без Зинченко. Выяснилось, что Ли знает об истинных целях требований Зинченко относительно полных сведений с театра военных действий. Через несколько недель генеральный секретарь распорядился не предоставлять Зинченко докладов Макар-тура; они начали поступать прямо к Ли.

Ли пошел еще дальше, создав наблюдательный комитет, – в сущности, сделав еще один шаг к предотвращению доступа русских к информации о военных действиях в Корее. Работать с докладами из Кореи разрешалось лишь этому комитету. Зинченко в его составе не было.

В результате Зинченко и был фактически низведен на уровень связного или курьера между Секретариатом и советским представительством в ООН. В последующие месяцы его все чаще видели в обществе Николая Скворцова, его помощника, что вызывало определенный интерес.

В ООН всегда считали Скворцова загадочной личностью. Скворцов, молодой, с будто выточенным лицом, был величайшей загадкой для всех работавших при ООН корреспондентов. Он любил поболтать, демонстрируя великолепное знание английского, сыпал шутками, был приветлив, но в беседах с корреспондентами часто становился суров, высокомерен и предельно осторожен.

Любопытной особенностью его поведения были частые приходы и уходы из здания ООН. Должностные обязанности требовали его присутствия на рабочем месте весь день, но казалось, будто у него масса дел где-то в других местах. Его спрашивали, где он был и что делал, но никогда не получали четкого ответа.

Наконец один сотрудник ООН разузнал о таинственных походах Скворцова, которые тот совершал теперь вместе со своим начальником Зинченко. Генеральный секретарь Ли получил сообщение из государственного департамента о попытках Скворцова уговорить нескольких американцев добыть секретные сведения об американских оборонительных сооружениях на Восточном побережье.

Ли уведомили, что за всем этим стоит Зинченко, его первый заместитель. Ли был потрясен. Он уже знал о неприглядной роли Зинченко в деле с военными докладами из Кореи, но никогда не подозревал о существовании тайного плана кражи военных секретов приютившей ООН страны, тем более при участии столь достойного делегата советской миссии, как Зинченко.

Первым раскрытым в ООН шпионом стал Валентин Губичев. Но он не имел высокого дипломатического статуса и фактически не обладал дипломатическим иммунитетом, будучи простым служащим. Зинченко же был высокопоставленным представителем советского правительства, равно как чиновником высокого ранга в Организации Объединенных Наций.

Ли проинформировали насчет Зинченко и Скворцова всего через неделю после того, как генеральный секретарь расспрашивал Аркадия Соболева о его исчезнувшем заместителе. И Ли понял, почему Зинченко и Скворцов внезапно ушли в отпуск и затягивают возвращение в ООН.