На острие - Майкл Ридпат

– Все изложено в заявлении, – ответила Джен. – Джастин обвинил меня в том, что я сплю с Алексом, и я нашла его слова глубоко оскорбительными. Тем более что они были лишь последними в серии подобных замечаний.

– Постойте. Это, если я не ошибаюсь, случилось в баре? – произнес Бентон Дэвис.

– Да.

– То есть за пределами территории «Блумфилд-Вайс»?

– Насколько я понимаю, в делах подобного рода это не имеет значения, – проговорила Джен, глядя на Линду.

Та ответила едва заметным кивком.

– И вы пили? Так же как Джастин и Алекс Кальдер? – продолжал Бентон Дэвис.

– Да, – ответила Джен.

– Ведь вы трейдер, не так ли? И разве вам не приходится постоянно слышать подобные комментарии в торговом зале? – В голосе Бентона можно было уловить нотку недовольства. Он происходил из более культурной страты корпоративных финансов, и его очень редко можно было увидеть в торговых залах.

– Да, подобное случается, – не стала отрицать Джен. – Но это вовсе не означает, что так должно быть.

Кальдер посмотрел на Линду Стаббс. По мере того как Бентон Дэвис продолжал задавать вопросы, она чувствовала себя все менее комфортно, но держала рот на замке. Ведь Линда была одной из немногих, кто держал ответ непосредственно перед Бентоном.

– Вам не кажется, что вы страдаете излишней впечатлительностью?

– Я так не считаю. – чуть хрипло ответила Джен. Бентон был важной фигурой, и для нее наступал решающий момент.

– Бросьте. Ведь мы живем в двадцать первом веке. Для того чтобы работать трейдером в «Блумфилд-Вайс», надо иметь твердый характер. Это известно всем и каждому. Я знаю, что два последних года в Лондоне были для вас довольно трудными, вам не удалось добиться успеха в группе деривативов, но это осталось в прошлом и теперь не должно давить на вашу психику. Думаю, вам стоит забрать жалобу, взять пару недель отпуска и затем вернуться на службу. А мы тем временем посмотрим, что можем для вас сделать.

Лицо Джен залилось краской, и она резко бросила:

– Нет! В Нью-Йорке, до того как меня перевели сюда, у меня все получалось прекрасно. И в группе деривативов я могла работать хорошо, если бы Джастин мне позволял. Но он делал все, чтобы подорвать ко мне доверие, постоянно ко мне придирался.

– Я прекрасно понимаю ваши чувства, – отозвался Бентон. – У всех были неудачные периоды в работе. Но это не должно толкать вас на мелочную мстительность.

– Это не мстительность! – выкрикнула Джен, как показалось Кальдеру, на пару тонов громче, чем следовало.

В помещении повисла тишина, и все взоры обратились на нее. Всплеснув руками, она умолкла, ее подбородок задрожал, а из глаз покатились слезы. Алексу страшно хотелось ее обнять, но он опасался, что это только ухудшит дело, подчеркнув слабость девушки. Кальдер с самого начала решил оставаться в стороне, но сейчас понял, что ему следует что-то сказать.

– Заявление Джен абсолютно ясное. Может, стоит выслушать, что думает Джастин?

– Мне представляется, что на этой фазе дискуссии мы изучаем вопрос, каким образом можно избежать формального расследования, – хмуро произнес Бентон.

– Возможно, Джастин готов принести свои извинения? – продолжил Кальдер.

– В этом нет необходимости, – ответил Бентон.

Проигнорировав замечание начальства, Кальдер спросил:

– Что скажешь, Джастин?

– Мне не за что извиняться, – не меняя позы, ответил Карр-Джонс.

– Ты же не станешь отрицать, что обвинял Джен в том, что она со мной спит?

– Я ничего не отрицаю, но ничего и не подтверждаю, – ответил Джастин. – Но я знаю точно, что мы здесь зря тратим время. Все это вышло за какие-либо разумные границы. – Он посмотрел на часы и закончил: – Не знаю, как вы, парни, но меня ждут дела. Может быть, давайте закругляться?

– Итак, вы забираете свою жалобу? – спросил, обращаясь к Джен, Бентон.

– Нет, не забираю, – резко сказала Джен. – В этом нет никакого смысла… Я ничего плохого не сделала… Я… – Несмотря на отчаянные усилия, она так и не смогла сдержать слез. Она не стала их смахивать, словно ей было безразлично, заметят это остальные или нет.

В помещении царила тишина. Джен по-прежнему сидела, выпрямив спину, но ее глаза были обращены на туфли Линды Стаббс. На щеках Джен появились красные пятна, слезинка остановилась в уголке рта, и она слизнула ее кончиком зыка.

– Гормоны, – заметил Карр-Джонс. – Через пару дней она будет в полном порядке. Давайте забудем об этом и отправимся работать.

Джен шмыгнула носом и, воинственно взглянув на Джастина, бросила:

– Думаю, что это совершенно неуместное замечание.

– Может быть, и неуместное, но, как ты знаешь, полностью отвечающее истине, – ответил он с ухмылкой.

– Линда, – впервые открыл рот Тарек, – похоже, что общего мнения по этому делу нам достигнуть не удастся. Джастин ясно дал понять, что извиняться не намерен, а Джен не хочет забирать свое заявление.

Все взгляды обратились на Джен, и та отрицательно покачала головой.

– Какие варианты это нам оставляет? – продолжил Тарек.

– Политика нашей компании в отношении сексуальных оскорблений не допускает никаких толкований, – ответила Линда. – Мы начнем формальное расследование.

– Спасибо. – Джен выдавила слабую улыбку.

Бентон Дэвис бросил на Линду сердитый взгляд, а Карр-Джонс изумленно вскинул брови. Но Линда, не заметив этих сигналов, продолжала делать заметки в лежащем на коленях блокноте.

– Если Алекс не возражает, я предложила бы тебе, Джен, до конца расследования не проводить слишком много времени на работе. Как я уже успела заметить ранее, мы можем попасть в затруднительное положение.

Кальдер кивком выразил согласие. То же самое сделала и Джен.

Итак, первый раунд остался за ней. Но Кальдер очень сомневался, что она продержится до конца схватки.

– Бентон? Говорит Саймон Бибби.

– Привет, старик. Как, дьявол тебя побери, поживаешь? – с улыбкой спросил Бентон Дэвис.

Но его улыбка была фальшивой. Беседы с Саймоном Бибби никогда не доставляли ему удовольствия. Обосновавшийся в Нью-Йорке Саймон Бибби был бриттом и возглавлял глобальную службу фиксированных доходов «Блумфилд-Вайс».

– Я только что разговаривал с Джастином и хочу, чтобы ты как можно скорее покончил с проблемой Дженнифер Тан.

– Понимаю, Саймон, – ответил Бентон. – Я беседовал с ней сегодня утром и полагаю, что она еще раз хорошенько подумает.

– Дело не терпит отлагательств, поскольку ходят слухи, что «Лейпцигер Гурни Крохайм» подыскивает себе команду для работы с деривативами. Они охотятся на Джастина и готовы платить большие деньги. Если парень уйдет и уведет с собой всю команду, мы недосчитаемся по меньшей мере сотни миллионов долларов.

– Да. Это будет серьезный удар.

– Верно, – согласился Бибби. – А не можем мы ее просто уволить? Ведь от нее, насколько мне известно, не очень много пользы. Или я ошибаюсь?

– Ты прав. Скучать по ней мы не будем. Я посмотрю, что можно будет сделать, Саймон.

– Посмотри, пожалуйста. Мы будем выглядеть очень скверно, если в результате действий отдела по работе с персоналом потеряем сотрудника, приносящего нам в Лондоне основную прибыль.

– Само собой разумеется. Но пусть тебя это не волнует. Я все возьму на себя, – произнес Бентон уверенным голосом. – Да, еще кое-что. Я хотел сказать тебе о выставке Мондриана. Я был на днях в галерее Тейт и должен признать, что Мондриан действительно хорош. Нам стало известно, что ты собираешься в следующем месяце в Лондон…

Бентон умолк, так как ему показалось, что он услышал шепот: «Боже мой». После этих слов связь прервалась. Бентон помрачнел и, вернув трубку на место, закрыл глаза. Его искусство, которое помогло ему заключить массу выгодных сделок, начинает устаревать. Бентон Дэвис слыл мастером грамотной беседы, постепенного подхода к партнеру и славился умением выступать со своими предложениями мягко и ненавязчиво. Он смог очаровать британское корпоративное сообщество своим глубоким голосом и речью, чуть сдобренной англицизмами, а также познаниями в сфере британской культуры. Бентон был завсегдатаем «Ковент-Гардена», не пропускал ежегодные оперные фестивали в Лайндборне, захаживал на крикетный стадион «Лордс», поигрывал в гольф в Сент-Андрусе и не раз играл в поло на площадке Виндзора. Но британское общество менялось. Получившие образование в США магистры делового администрирования постепенно забирали власть у клубных королей. И вот он вдруг устарел, еще не достигнув и пятидесяти.

Ходили слухи, что его могут вернуть в Нью-Йорк и поручить организацию деловых связей с черными лидерами крупнейших городов Америки. Мысли о подобной возможности приводили его в содрогание. Но если ему прикажут это делать, то отказаться он не сможет. Ему нужны деньги.