Научи меня мечтать (СИ) - Совина Таня

10

Вечером, садясь в машину, я морально опустошена. Каждый приезд домой — еще одна иголка в мое сердце. Голова сама собой опускается на сложенные на руле руки, и я зажмуриваю глаза. Слезы не помогут, а так хочется забиться в угол и жалеть себя.

Я снова близка к отчаянному шагу, но побег точно не выход. Я не могу снова поступить как законченная эгоистка и бросить все на самотек. Опускаю окно, впуская в салон холод, и поджигаю сигарету.

Бабушка так загружена проблемами, что сегодня не обратила внимание на мой внешний вид. Она всегда говорила, как бы на душе не было погано, нельзя чтобы это отражалось на внешности. Нужно выглядеть как королева, а не побитая дворняжка, окружающие захотят допинать. Сегодня я точно была далеко от королевы — укладка давно растрепалась, под глазами синяки, кожа не просто бледная, а серая от усталости и недосыпа.

Сейчас мне не до внешнего вида. Болезнь прогрессирует слишком быстро, и я начинаю сомневаться, что успею заработать недостающую сумму вовремя.

Можно было бы обратиться к биологическому отцу или, как я его называю, донору спермы, ведь он дал денег на мой первый год в колледже, но я не знаю ни его имени, ни где его искать.

Мама редко его упоминала в разговорах, а я никогда не настаивала. Знаю только, что он оказался женат и мама оборвала с ним связь, когда уже была беременна мной. Какое-то время отец пытался помириться, но мама была непреклонна. Я и о чеке на учебу узнала совершенно случайно.

Я заканчивала школу, и бабушка начала просчитывать сколько денег откладывать на операцию, а сколько на колледж. И тут появилась мама, отдала чек и просто ушла. Мы с бабушкой пытались узнать у нее откуда деньги, но мама лишь отмахнулась, сказав, что от отца. Чтобы не волновать ее лишний раз, мы больше ничего не спрашивали.

Я насела на бабушку, но оказалось она тоже мало что знает. Мама закончила школу в семнадцать и летом начала подрабатывать. Познакомилась с молодым человеком, но стеснялась представить его родителям, даже имени не называла, откладывая на потом. Только сказала, что живет он в Вашингтоне, а в Нью-Йорк приехал на лето. Потом мама объявила, что поступила в колледж, поближе к нему. От Балтимора до Вашингтона пара часов езды, и они часто будут видеться.

Дедушка не хотел отпускать ее так далеко. Случился грандиозный скандал, и мама так ничего и не рассказало о своем избраннике. Перед третьим курсом в колледже мама узнала, что беременна, и отец огорошил ее, сказав, что не сможет на ней жениться и дать мне свою фамилию, потому что женат. Они расстались, но несколько лет отец давал деньги на проживание. Маме было стыдно брать деньги у мужчины, которого любила, но с которым быть не могла. Но только так она смогла нанять няню и пойти работать физиотерапевтом.

Маме нравилось помогать людям возвращать свободу движений тела, она помогала пациентам не только физически, но и морально, даря им свою доброту. Множество клиентов пытались попасть именно к ней.

В какой-то момент отец перестал присылать деньги, и у нас настали сложные времена. Поэтому она стала принимать пациентов на массаж у нас дома за деньги.

Не понимаю только одно, если отец перестал давать деньги много лет назад, то почему выписал чек на колледж? Может быть когда-нибудь, когда мама будет здорова, я спрошу у нее, но сейчас это не так уж и важно.

Пишу Клэр смс, что выезжаю и повышаю градус печки. Давно не было так холодно, ветер пробирает до костей.

Пересекаю мост Макомбс Дэм, проезжаю Гарлем и попадаю в мир небоскребов и огромных денег. Один город, но какой контраст между жизнью в Бронксе и на Манхэттене.

Манхэттен словно улей — всегда шумный и суетливый. Днем люди спешат на встречи, деловые обеды, подписать очередной контракт. А ночью — вечеринки, бары, клубы.

Мои одноклассники на обед могли потратить больше, чем я за месяц. Сорили деньгами родителей направо и налево, не обращая внимания ни на кого вокруг. Из-за безлимита на кредитках и защиты семьи чувствовали себя владельцами мира. Такие как я для них всего лишь прислуга, мусор, через который можно перешагнуть и забыть. А лучше, чтобы мусор сам освободил дорогу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Есть и исключения, но их так мало.

* * *

Захожу в квартиру и слышу смех со стороны кухни, кажется, у нас гости. Прохожу в гостиную и вижу Клэр и Элеонор, которые пьют чай в кухонной зоне, сидя за барной стойкой.

— Привет. Развлекаетесь? — с улыбкой здороваюсь я.

Элеонор тут же соскакивает со стула и заключает меня в объятия.

— Таша, как я соскучилась!

Я по ней тоже безумно соскучилась, поэтому сильнее сжимаю в объятиях.

— Милая, — Элеонор отстраняется, осматривая меня с ног до головы, и укоризненно говорит, — ты похудела. Опять какая-нибудь диета? Или вам не хватает на еду?

Элеонор разворачивается к Клэр и ждет ответа. Подруга опускает глаза к чашке, она не хочет признаваться маме, что пока не справляется с самостоятельной жизнью. Оставленные Элеонорой деньги Клэр спустила слишком быстро. Мои сбережения с летней подработки еле удалось растянуть до сегодняшнего дня, осталось около двухсот долларов. Когда будет первая зарплата в QDI не понятно, и не понятно как до нее протянуть.

Элеонор вздыхает, понимая всю плачевность ситуации.

— Так дорогие мои, — строго говорит женщина, притягивая меня к стойке и усаживая на стул рядом с Клэр, сама садится напротив и говорит. — Вы должны научиться распределять свой доход. Дочь, я же тебе все объясняла перед переездом. Таша, ты более подготовленная и должна контролировать расходы Клэр.

Элеонор права, но для меня эти слова звучат как «Таша, ты знаешь каково быть бедной и экономить». Понимаю, что она не имела ввиду ничего плохого, но все равно становится обидно.

— Таша, как съездила к бабушке? — спрашивает Клэр, меняя тему разговора.

Я рассказываю почти обо всем, умалчивая только о родственниках, о которых не знала до сегодняшнего дня. Думаю, Элеонор могла о них слышать или даже знакома лично. Как бы ей не пришло в голову по доброте душевной, попробовать нас помирить.

Не то чтобы я не хотела познакомиться, просто немного боюсь. Вдруг решат моей семье устроить какие-нибудь проблемы.

Элеонор берет мои руки в свои и говорит:

— Как бы я хотела помочь. Но стоит мне заикнуться о твоей маме, как Маркус начинает злиться. Ни он ни мой отец палец о палец не ударят, пока вокруг проблемы не соберутся репортеры. А то, что страдают близкие друзья нашей девочки, их не волнует.

Я киваю в благодарность на ее слова. Элеонор помогла бы, будь у нее такая возможность, но ее расходы полностью контролируются мужем. Маркус всегда требует отчет о тратах Элеонор, и, если посчитает, что трата была бессмысленной, вернет платеж через банк.

Однажды я пыталась объяснить мистеру Кроуфорду, что верну каждый цент, но он лишь поиздевался надо мной. Сказал, что такой как мне за всю жизнь не заработать столько денег. Он всегда считал, что я дружу с Клэр потому, что она богата, чтобы выбраться из нищеты. Вот только я никогда не позволяла подруге платить за себя и ничего у нее не просила.

— Ладно, девочки, — Элеонор поднимается со стула, — мне уже пора, иначе Маркус опять начнет ворчать. Я забежала всего на минутку, чтобы лично повидаться с тобой, Таша. И проверить, как вы тут живете.

Клэр закатывает глаза.

— Мам, ты что ожидала тут увидеть?

— Минимум бардак, — смеется Элеонор, — или стриптизера в углу.

Я тоже смеюсь и говорю:

— Да, если бы. У нас на стриптизеров ни денег, ни времени нет. С утра занятия, по вечерам чтение конспектов. А потом сон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Элеонор обнимает нас по очереди, открывает дверь и застывает на пороге, потому что на пути у нее стоит парень с поднятой одной рукой и огромным букетом в другой.

— А вот и стриптизер, — хихикает мама Клэр.

11

Парень недоуменно хлопает глазами, а Элеонор, продолжая хихикать, обращается к нему: