Транслируйте меня - Олег Бондарев

– Наверное, да… Черт, Фил! Давай просто не будем говорить об этом?

– Лучше все же поговорить. Я же вижу, ты переживаешь по этому поводу. Надо делиться своей тревогой.

– Мне кажется, он мне завидует, – сказал я.

Фил промычал что-то – видимо, не ожидал такой откровенности.

– Ну а как иначе объяснить, что он не рад моему успеху? – продолжал я. – Я выхожу на чертовых каналах, получаю триста шестьдесят тысяч в год… плюс эти дополнительные шоу! А он – всего восемьдесят. Видимо, ему просто обидно, что я, необразованный сопляк, перещеголял его уже на старте.

– Нет, это не зависть, Марти, – покачал головой Райс. – В таких случаях корыстные люди ведут себя одним лишь образом: они становятся милыми и просят тебя не забывать о «своих стариках, которые так много для тебя сделали». Корыстные хотят попилить деньги отпрыска. Но твоему отцу наплевать на твои доходы, Марти. Он… он не капиталист. Он просто любит тебя… по-своему. И у него есть свои страхи. Его жена умерла, когда ты был совсем мал, через время за ней последовали его родители… Он остался почти один. Почти – потому что у него оставался ты. А потом пришел я и украл его у тебя, и теперь он думает, что потерял еще и сына.

– Но я ведь здесь, Фил. Я могу приехать к нему в любой момент. Почему он так думает?

– Его можно понять: деньги, Марти, это страшная штука. Они сводят с ума, заставляют тебя думать, что все дозволено, и чем больше их, тем шире границы возможностей, которые открываются перед тобой… по крайней мере ты так думаешь. Дружба, родство, любовь – все это отходит на второй план, когда речь заходит о деньгах. Твой отец, видно, не из таких. А мы с тобой? Кто знает, как мы поведем себя, когда речь пойдет не о десятках и сотнях тысяч, а о миллионах?

– Ты думаешь, она пойдет?

– Конечно, – хмыкнул Райс. – В очередной раз говорю: все это – лишь вопрос времени. Мы ведь в бизнесе, а в бизнесе спешка частенько приводит к краху. Поэтому-то заказов пока не так много – к тебе присматриваются. Но если ты будешь стабильно и хорошо выполнять свою работу, уже через полгода-год перед тобой откроются все двери.

– Черт, ну неужели я такой один? – глядя в потолок, пробормотал я.

– Вряд ли. Но пока не нашли еще кого-то, мы должны выжать из всех этих толстосумов по максимуму.

– Думаешь, этот кто-то может появиться скоро?

– Не знаю, Марти, – пожал плечами Райс. – Когда мне вручили чемодан этих вот «Ремо» и сказали их продавать, мне казалось, что это глупейшая затея. Нет, конечно, в мире хватает идиотов, которые будут восхищены подобной игрушкой, но вряд ли они готовы отдать двести пятьдесят баксов, чтобы на экране появилось их изображение. Честно говоря, я даже не мечтал встретить парня вроде тебя, способного целые фильмы создавать с помощью этого треклятого дивайса.

– Что, кстати, с «Дженерал Электроникс»? – спросил я, бросив окурок в пепельницу. Едва встретившись с водой, он зашипел, будто кошка. – Они не отозвали свой иск?

– Пока нет. Но отзовут, не сомневаюсь в этом. У них нет шансов на победу. Они, как и юристы Фрая, просто не знали, с чем столкнулись. Не увидели потолка возможностей, думали, ретранслятор будет обычной безделушкой. Но это оказалось круче фотоаппаратов и телекамер. Это… это как передача «Сам себе режиссер»: ты читаешь сценарий, закрываешь глаза, а на экране идет кино, поставленное, снятое и сыгранное тобой одним.

– Ничего этого не было бы без тебя, – сказал я.

– Брось, – поморщился Райс. – Я всего лишь помогаю творцу.

– О нет. Если бы ты не постучал в нашу дверь в тот зимний вечер, ничего бы не было. Не было бы ни кабинета, ни контрактов, ничего. Я бы отпраздновал Рождество с отцом, а после зимних каникул уехал обратно в колледж. Меня ждала бы долгая серая жизнь. Но появился ты, и все изменилось.

– Что ж, я рад, что ты ценишь мои старания, – улыбнулся Филипп. – Но все же главный двигатель – это ты, Марти. Ну а вместе мы – отличный тандем.

– За нас? – Я поднял вверх стопку.

– За нас!

Мы выпили. Виски неожиданно обжег горло, и я, выпучив глаза, вскочил со стула.

– Что с тобой, Марти?

Шатаясь, я проковылял к двери, ведущей в туалет, распахнул ее и буквально рухнул внутрь.

– О Боже, Марти… – протянул Фил и усмехнулся.

Мне же было не до смеха. Склонившись над унитазом, я… гхм… изливал душу . Когда я закончил и, сев на пол, повернулся к дверному проему, в нем стоял Райс и с улыбкой смотрел на меня.

– Что смешного? – пробормотал я, едва ворочая языком.

– Ничего. Но ты, надеюсь, получил то, чего хотел?

Наши взгляды встретились, и мы засмеялись, оба, одновременно. На душе было несказанно легко.

– Умывайся, – сказал Райс. – А я поеду домой. Давай, на связи. Больше не пей.

– Издеваешься? – усмехнулся я. – Давай, привет Линде и детям.

– Хорошо, передам. Не болей.

Он вышел из кабинета, а я, кое-как умывшись, проковылял в кабинет, нажал кнопку на телефоне и крикнул в динамик:

– Кармен! Никого ко мне не пускать!

– Совсем-совсем?

– Ну, разве что Райс вернется… или сам Бог решит меня навестить и похвалить мои работы.

Она, конечно же, не рассмеялась. Просто сказала: «Ладно», и я отключился, чтобы не сказать еще какую-нибудь дерьмовую шутку. Прошлепав к дивану, я плюхнулся на него и мигом заснул.

Надеюсь, моя проклятая голова не будет болеть наутро?

Главное, не частить с выпивкой…

– Налей мне еще, – велел я, прижимая к себе Кармен.

– Виски или мартини? – спросила Жанна из кухни.

– Черт, да виски, конечно.

– Эй, а мне? – возмутилась Кармен.

– А ты что хочешь?

– Ма-ар… мартини.

– И мартини для Кармен! – крикнул я. – Ну и себе налей…

Через минуту в комнате появилась Жанна с подносом. Одежды на ней не было – впрочем, как и на нас с Кармен.

– Ваш заказ, ребятки, – объявила проститутка, поставив поднос на стол.

Мы разобрали стаканы.

– За нас, красивых! – воскликнул я и опрокинул в себя виски.

Девушки пили скромней.

– Сам пойдешь в следующий раз, – сказала Жанна, усаживаясь в кресло.

– Да с чего это? – хмыкнул я.

– Как с чего? Не успела принести, а ты уже все выпил.

– И что? Это, черт побери, мое дело – как пить проклятый виски!

– Хватит кричать, – попросила Кармен. – Тебе это не идет!

– Зато весьма идет косячок, – сказал я и, взяв с медной тарелки дымящуюся самокрутку, затянулся. – Ох, штырит, зараза!.. Аж до мурашек.

– Дай-ка мне тоже, – сказала Жанна.

Я протянул ей штакет. Она осторожно приняла его из моих рук, поднесла к губам и зажмурилась. Задержав дым в себе, девушка запрокинула голову и выпустила серые клубы прямо мне в лицо.

– Эй! – воскликнул я. – Какого хрена?