Транслируйте меня - Олег Бондарев

Я отвел взгляд и закусил нижнюю губу.

– Сейчас блеванет, – проворчала старушка позади меня. Кажется, это была миссис Крафт, одна из самых дальних родственниц.

Я не ответил ей, сдержался. Я и вправду был пьян – не так сильно, чтобы падать или блевать, но достаточно, чтобы покачиваться, будто буй на волнах.

Слезы тяжело контролировать. Если они захотели, они пойдут наружу, несмотря ни на что. Ты остановишь часть, но остальные в любом случае прорвутся.

Нет, я не всхлипывал, словно сопливая школьница. Я старательно корчил серьезную физиономию, однако глаза наверняка кричали: «Как же так?!» Я почувствовал, как два тонких ручейка бегут по щекам, оставляя за собой блестящий след.

На плечо мне легла рука Райса. Он один здесь был за меня. Другие либо видели впервые, либо наслышаны были о моем уходе из колледжа и винили в смерти Джеймса именно меня. Я не стремился убеждать их в обратном. Честно говоря, я плевать хотел на всех этих дальних родственничков, которые слетелись на похороны только затем, чтобы пожрать на халяву и узнать, есть ли их имена в завещании. Коллеги и соседи, по счастью, о завещании не думали, а вот о еде – пожалуй. И я не сомневался, что, кроме меня, отец тут никому не нужен.

– Держись, парень, – сказал Райс, наклонившись к самому моему уху. – Скоро это кончится, и мы вернемся в Лос-Анджелес.

Я кивнул.

– Фил, – сказал, когда он уже отвернулся.

– Что, Марти?

– Спасибо.

– Не за что. На то ведь и нужны друзья.

Он ободряюще улыбнулся и подмигнул мне.

На душе стало немного легче.

– Хорошо, что ты не ведущий, – усмехнулся Райс.

Мы сидели в самолете на соседних креслах. Нас ждал Лос-Анджелес. Мой новый босс, итальянец Гаскузи, вообще не хотел меня отпускать, и я лишь долгими уговорами выпросил у него выходной – естественно, за свой счет.

Вчерашний день как начался ужасно, так и кончился. Прежде чем отправиться спать в свою старую комнату, я подрался с четвероюродным братом отца, которого до этого дня в глаза не видел, и назвал миссис Крафт престарелой мразью. Впрочем, возможно, я путаю последовательность этих событий, и мой «дядюшка» стукнул меня как раз за оскорбление мегеры…

Впрочем, плевать. Пусть горят в аду.

– Почему? – спросил я, непонимающе глядя на Фила.

Ночью мне так и не удалось нормально поспать: сколько я ни ворочался, сон не шел. Только под самое утро я на пару часов закрыл глаза, а когда открыл, уже стоял в ванной с зубной щеткой в руках.

Утренний кофе немного меня взбодрил, однако, едва мы поднялись на борт, усталость вернулась. Теперь я клевал носом модный журнал, который мне притащила стюардесса, и мечтал о мягкой подушке. Беседа с Райсом если и оживляла меня, то лишь чуть.

– Потому что иначе тебя с твоими синяками пришлось бы тройным слоем пудры обсыпать, – хохотнул Филипп.

– Давай, подшучивай надо мной, – сказал я. – Самое подходящее время, в самом деле.

– Ну, будет тебе. Я же хочу, чтобы ты отвлекся, вот и все!

– Знаешь, момент действительно неподходящий. У меня вообще-то отец недавно умер, смекаешь? А вчера похороны были…

– Ну что ты завелся-то, Марти? Я просто подумал…

– Нет. Ты ни черта не подумал. И я надеюсь, это была разовая оплошность, потому что в противном случае мне придется искать другого агента.

Он некоторое время смотрел на меня, не понимая, серьезно ли я говорю или все же иронизирую.

– Отвернись, – велел я. – Не хочу больше болтать, к черту тебя.

Желваки на его лице заходили ходуном, однако он смолчал. Даже кивнул, прежде чем отвернуться.

Вздохнув, я откинулся на спинку и закрыл глаза.

К черту, к черту все. Надо выспаться. Сразу по прилету надо мчать на студию – транслировать «Американского идола», а это довольно ответственная передачка!

Удивительно, и как они продержались без меня целый день?..

– Ты что, сдурел?! – воскликнул Ворнер, режиссер «Замкнутого пространства».

– Держись, держись, Марти… – шептала Жанна.

Она дышала часто, тяжело: наверное, ей было совсем непросто тащить пьяного меня на своих хрупких плечах.

– Вон мой кабинет, – едва ворочая языком, сказал я.

– Где? Этот?

– Да! Давай быстрей, две минуты до эфира…

– Марти! Ты меня слышишь? – разорялся Ворнер.

– Ну, слышу, слышу…

– Какого хрена ты творишь? Ты собрался в таком виде выходить в эфир?

– Ну… да. Я ведь не ведущий – меня-то не видно на экране!

– Зато видно твои мысли. Ты жутко пьян, как ты сможешь транслировать?

– Смогу. Я… я читал сценарий.

– Пусть пробует, Ворнер, – вмешался один из помощников. – До эфира две минуты. Если что, пустим повтор.

– Ладно, черт с ним, – махнул рукой режиссер. – Пусть. Но будьте наготове, потому что повтор нам точно понадобится, и очень скоро!

– Эй, Ворнер, старик, все будет хорошо! – заверил я.

Жанна втащила меня в кабинет, с трудом усадила в кресло и, отступив к стене, смахнула со лба пот.

– Фух!.. – она съехала вниз, замерла на корточках, закрыв глаза. – Ну, ты и боров стал…

– Полегче в выражениях, шлюха! – озорно воскликнул я. – Иначе останешься без сладкого!

Она с ненавистью посмотрела на меня.

– Чтобы в следующий раз была поумней, – наставительно изрек я.

– Иди в жопу, Марти, – процедила она. – Следующего раза не будет.

– О нет, обязательно будет! – заверил я. – Твои сутенеры мне не откажут.

– Я скажу, ты меня бьешь. Или что ты извращенец.

– Думаю, если я заплачу им вдвое больше, они закроют на это глаза.

– Какой же ты стал мразью, Марти, – покачала головой Жанна.

– Заткнись, – разозлился я. – Заткнись, или я проломлю твою тупую башку!

– Я хочу уйти, – сказала она, поднявшись. – Дай мои деньги, и я пойду.

– Черта с два… А впрочем, вали. – Я дрожащей рукой вытащил из кармана шорт свой бумажник, отсчитал восемь стодолларовых купюр и, скомкав, швырнул их проститутке: – Держи! Там даже больше – на тот случай, если я тебя чем-то обидел!

– Мразь, – сухо сказала Жанна.

– Собирай свои деньги и проваливай, пока я действительно тебя не треснул.

Она хотела казаться высокомерной, но не могла: деньги были разбросаны по полу, поэтому ей пришлось опуститься на четвереньки, чтобы их собрать. Наконец она встала и, оправив задравшийся подол платья, вышла прочь. При этом шлюха не забыла презрительно фыркнуть, прежде чем со всего маху захлопнуть дверь.

– Чао-какао! – донеслось из коридора.

Я включил ноутбук и надел на голову обруч, однако мысли мои безобразно путались, и всему виной была именно проклятая Жанна. Вот же неблагодарная тварь! Будто бы она каждый день трахается со звездой такого масштаба!