Грёзы Февра - Джордж Мартин

Смит что-то протараторил, и Браун ответил ему на том же тарабарском языке. Джошуа Йорк молча смотрел, затем кивнул.

– Мы создали нечто прекрасное, Эбнер, – сказал он.

Марш заулыбался.

– Я не ожидал увидеть его почти готовым, – добавил Йорк.

– Это Нью-Олбани, – пояснил Марш. – Потому я и приехал сюда, вместо того чтобы заложить судно на верфях Сент-Луиса. Судостроением они занимались еще в те времена, когда я был мальчишкой. В прошлом году они построили двадцать два корабля. Вероятно, столько же сойдет на воду и в этом году. Я знал, что они нас не подведут.

Я прибыл сюда с одним из твоих сундучков с золотом и вывалил его содержимое на стол управляющего, а потом сказал ему: «Хочу, чтобы для меня был построен пароход, хочу, чтобы построен он был срочно, еще я хочу, чтобы он был самым быстроходным, самым прекрасным я самым лучшим судном из всех, которые вы когда-либо строили, понятно? А теперь найдите мне механиков, самых лучших. Хоть из-под земли достаньте, меня это не касается. Но видеть их я хочу сегодня же, чтобы вечером мы могли начать. Также достаньте мне лучших плотников, маляров и конструкторов паровых котлов и прочих специалистов самой высшей квалификации. Если, не дай бог, среди них попадутся не самые лучшие, вы позавидуете мертвым». – Марш рассмеялся. – Нужно было видеть управляющего. Он не знал, то ли ему смотреть на это золото, то ли слушать меня. И то, и другое запугало его до полусмерти. Но свою службу он знает и выполнил то, чего мы от него ждали. – Марш кивнул в сторону судна. – Конечно, оно не закончено. Еще не покрашены кромки. Я хочу, чтобы их выкрасили в голубой и серебряный цвета, чтобы сочеталось с серебром, которым по твоему желанию изобилует салон. Кроме того, мы не получили кое-что из причудливой мебели и зеркала, которые ты заказал в Филадельфии, и тому подобные вещи. Но в основном пароход закончен, Джошуа, и почти готов сойти со стапелей. Пойдемте, я покажу вам.

На корме, на груде досок, рабочие оставили фонарь. Марш чиркнул спичкой о сапог, зажег фонарь и передал Брауну.

– Вот, понесете его, – коротко бросил он и, тяжело ступая, пошел вдоль длинного борта по направлению к главной палубе, остальные вереницей последовали за ним. – Будьте осторожны, старайтесь ни к чему не прикасаться, краска кое-где еще не высохла.

Нижняя, или главная, палуба была сплошь уставлена машинами. Фонарь загорелся ровным ясным светом, но Браун постоянно крутился, так что тени исполинских машин дергались и прыгали, как живые существа.

– Послушайте, держите фонарь ровно, – приказал Марш. Он повернулся к Йорку и своей тростью из пекана, похожей на длинный палец, указал на паровые котлы, огромные металлические цилиндры, идущие вдоль обеих сторон передней части палубы.

– Восемнадцать паровых котлов, на три больше, чем у «Эклипса». Каждый тридцати восьми дюймов в диаметре, двадцати восьми футов длиной. – Он качнул тростью. – Все топки выложены огнеупорным кирпичом и обшиты листовым железом, установлены на консолях и не соприкасаются с палубой, так что вероятность пожара сведена до минимума. – Далее Марш показал на трубы, идущие от котлов к паровым машинам, и присутствующие повернулись в сторону кормы. – Пароход оснащен тридцатишестидюймовыми цилиндрами, способными выдерживать высокое давление, ход поршня равен одиннадцати футам, то есть такой же, как на «Эклипсе». Должен вам сказать, что это судно будет летать по нашей старушке-реке как птичка.

Браун снова что-то затараторил, Смит так же нечленораздельно ответил ему, а Джошуа улыбнулся.

– Пройдемте наверх, – предложил Марш. – Похоже, твоих друзей не слишком интересует машинное отделение, но то, что они увидят наверху, им непременно понравится.

Лестница была широкой, с богатой отделкой: полированный дуб с изящными, в форме ножек бокалов, перилами. Она начиналась почти у самого носа корабля. Благодаря своей ширине лестница полностью скрывала от постороннего взгляда машинное отделение. Выше она раздваивалась и, изящно изгибаясь, расходилась в противоположные стороны, давая доступ на вторую палубу, называемую котельной.

Они прошли вдоль правого борта судна. Возглавлял процессию Марш, размахивающий тростью, следом за ним шел Браун с фонарем. Сапоги гулко печатали шаг по звонкому дереву верхней палубы. Все с восхищением разглядывали тонкую готическую резьбу стоек и перекладин перил. Изысканной формы, они сплошь были покрыты орнаментом, составленным из цветов, причудливых завитков и желудей. С носа до кормы протянулся бесконечный ряд дверей и окон кают – все двери из темного орехового дерева, а. окна застеклены витражами.

– Каюты пока не обставлены, – сказал Марш и открыл дверь одной из них. – Мы заказали лучшие пуховые матрасы и подушки. В каждой каюте будет зеркало и масляная лампа. Каюты второго класса больше обычных. Несмотря на то что наше судно не сможет брать столько же пассажиров, как другое такого же размера, здесь больше места. – Он улыбнулся. – Поэтому и стоимость проезда сделаем выше.

В каждой каюте имелось по две двери; одна вела на палубу, вторая внутрь корабля, в большой салон – кают-компанию парохода.

– Кают-компания пока не завершена, – заметил Марш, – но все же давайте пройдем и посмотрим.

Войдя в главное помещение судна, они остановились. Браун поднял фонарь высоко над головой, чтобы осветить пространство необъятного салона. Большой зад протянулся на всю длину паровой палубы. Ничто не прерывало его простора, если не считать прохода посередине.

– На носу судна располагается кают-компания для джентльменов, на корме – для дам. – Марш поднял трость к потолку. – Сейчас в такой темноте ничего не видно, однако хочу обратить ваше внимание на то, что световые люки над салоном оснащены витражными стеклами. Мы собираемся застелить пол брюссельскими коврами, а также положить ковры в каждой каюте первого класса. На деревянном столике оригинальной конструкции поставим серебряный сосуд с прохладительньми напитками и серебряные же фужеры. У нас будет рояль и новенькие, с иголочки, бархатные кресла. На столы постелем настоящие льняные скатерти. Но пока ничего этого здесь нет.

Даже без ковров, зеркал и мебели вытянутый в длину салон представлялся роскошным. Люди в молчании медленно прошлись по нему. Неверный свет фонаря выхватывал из темноты те или иные фрагменты величавой красоты, которая за их спинами тут же снова исчезала во мраке. Высокий сводчатый потолок поддерживался изогнутыми балками, покрытыми тонкой, ажурной, как дорогое кружево, резьбой и расписанными яркими красками. Двери кают первого класса украшали стройные рифленые колонны. Стойка бара была сработана из черного мрамора с характерными прожилками. Двойной ряд канделябров, каждый из которых венчали четыре больших хрустальных шара, поддерживался в висячем положении тонкой вязью кованого железа. Нужно только налить масла и чиркнуть спичкой, чтобы мерцающий свет озарил все это великолепие, отразил его в зеркалах и оживил грандиозный зал.