Мечи и ледовая магия - Фриц Лейбер

Третьим божеством был Мог, походивший на четырехлапого паука с довольно симпатичным, хотя и не совсем человеческим лицом. Когда-то Ивриана, первая возлюбленная Мышелова, глядя на украденную им для нее нефритовую статуэтку Мога, заявила (возможно, в шутку), что Мог и Мышелов похожи друг на друга.

Ныне Мышелов (как, впрочем, и прежде) был уверен в том, что он – абсолютный атеист, но это было не так. Отчасти благодаря шутке Иврианы, а отчасти потому, что его самолюбию польстило то, что он украл бога, похожего на него самого, он твердо поверил в существование Мога.

Таким образом, Мышелов и Фафхрд были истинно верующими, хотя и заблудшими, и три бога услышали их голоса именно по этой причине и еще потому, что это были наиболее заметные из почитателей, каких когда-либо имели эти три бога, кроме того, герои жутко хвастались. А ведь у богов особо острый слух на хвастовство, или на заявления о счастье и довольстве, или на заверения в том, что какое-либо событие должно наверняка произойти, или на любые слова, намекающие на то, что человек хотя бы в самой малой степени сам управляет собственной судьбой. Ведь боги ревнивы, упрямы, легко впадают в гнев и любят разрушать планы людей.

– Это они, точно.., дерзкие ублюдки, – хрюкнул Кос, потея под своими мехами, так как в Страбоге было тепло, как в раю.

– Он не молился мне уже годы, неблагодарный! – сказал Иссек, вздернув точеный подбородок. – Мы бы просто погибли из-за того, что они о нас совсем не заботятся, если бы не имели других почитателей. Но они об этом не думают.., бессердечные!

– Они даже не упоминают наши имена всуе, – сказал Мог. – Полагаю, джентльмены, пора их помучить предсказаниями сплошных несчастий. Согласны?

Тем временем, потихоньку обсуждая Фрикс и Хисвет, Мышелов и Фафхрд преисполнились вполне определенных желаний, что, впрочем, не нарушило хода их блаженных воспоминаний.

– Как ты думаешь, Мышелов, – лениво проговорил Фафхрд, – а не пойти ли нам поискать удовольствий? Ночь еще только начинается.

Его друг важно ответил:

– Нам только и нужно, что щелкнуть двумя пальцами, выражая свою волю, и удовольствия сами найдут нас. Нас любили и нами восхищались столько женщин, что мы наверняка накрепко связаны по крайней мере с парочкой из них. А может, даже с двумя парами. Они почувствуют, о чем мы сейчас думаем, и явятся сами. Мы без труда поймаем девушек – мы лакомый кусочек!

– Ну, тогда пошли, – сказал Фафхрд, допивая вино и с трудом поднимаясь на ноги.

– О, похотливые псы! – прорычал Кос, отирая пот со лба, поскольку в Страбоге было не только тепло, но и весьма тесно от собравшихся там богов. – Но как их наказать?

Мог сказал, криво усмехнувшись – поскольку его челюсть была все-таки наполовину паучьей:

– Они, похоже, сами выбрали себе наказание.

– Пытка надеждой! – мелодично пропел Иссек, сразу ухватывая мысль. – Мы даруем им то, чего они желают…

– ..а остальное предоставим самим девушкам! – закончил Мог.

– Не следует доверять женщинам, – мрачно заявил Кос.

– Напротив, мой дорогой друг, – сказал Мог. – Бог, когда он в хорошей форме, вполне может доверить верующим, хоть мужчинам, хоть женщинам, любую работу. А теперь, джентльмены, подумаем хорошенько!

Кос энергично поскреб свою густо поросшую волосами голову и поймал пару вшей.

По какому-то странному капризу судьбы, а возможно, для того, чтобы потребовалось преодолеть кое-какие препятствия между собой и теми девушками, которые предположительно стремились к встрече с ними в данный момент, Фафхрд и Серый Мышелов покинули «Серебряный Угорь» через заднюю кухонную дверь, чего никогда не делали прежде за многие годы посещения этой таверны.

Дверь оказалась низкой, была заперта на тяжелый засов и не пожелала открыться, даже когда засов был отодвинут. Новый повар, глухонемой, отвлекся от приготовления телячьего желудка и вышел посмотреть, что там за странная вещь происходит, – он даже замахал руками, то ли протестуя против действий друзей, то ли предостерегая их о чем-то. Но Мышелов сунул в его перепачканную жиром ладонь два бронзовых агола, а Фафхрд тем временем открыл дверь хорошим пинком. Друзья рассчитывали, что выйдут на пустырь, покрытый полуразмытым пеплом многоэтажного дома, в котором когда-то Мышелов снимал комнату вместе с Иврианой (и который она вместе с обожаемой Фафхрдом Владой сожгли дотла), и где также сохранился пепел от деревянного летнего дома безумного герцога Даниуса, в который они как-то раз забрались тайком и неплохо там повеселились (хотя это и плохо кончилось), – пустынный участок с дурной славой, на котором, насколько они знали, никто с тех пор не пытался строиться.

Однако когда они, наклонившись, пробрались сквозь дверной проем, то обнаружили, что все еще находятся в здании (очевидно, они просто недооценили масштабы «Серебряного Угря») и что вместо открытого всем ветрам пустыря они попали в некий коридор, освещенный факелами, которые держали бронзовые руки, укрепленные вдоль стен.

Герои бесстрашно зашагали вперед мимо двух закрытых дверей в стенах.

– Вот она, столица Ланкмара, – заметил Мышелов. – Стоит отвернуться на минутку, и у тебя за спиной возникает новый тайный храм.

– Однако здесь недурная вентиляция, – сказал Фафхрд, поскольку в коридоре не чувствовалось чада.

Они дошли до того места, где коридор поворачивал под прямым углом.., и застыли как вкопанные. Двухуровневая комната, представшая перед ними, выглядела ошеломляюще. В дальней ее половине потолок снижался, и казалось, будто та часть находилась глубоко под землей, словно пол этой части комнаты был ниже пола первой по меньшей мере на восемьдесят ярдов. Там стояла кровать, покрытая фиолетовым шелком. Толстый желтый шелковый шнур свисал из дыры в низком потолке.

Верхняя часть комнаты была устроена так, что казалось, будто находишься на балконе или на крыше башни, возвышающейся над смогом Ланкмара, – поскольку на черных потолке и задней стене виднелись звезды.

В дальней части комнаты, на кровати, ногами к изголовью, лежала ничком стройная Хисвет, закинув руки за голову. Ее серебристые волосы разметались; свободная шелковая туника, желтая, как солнце над пустыней, приподнималась над парой маленьких высоких грудей, чуть открывая соски и оставляя без ответа вопрос, есть ли ниже еще три пары симметрично расположенных выпуклостей.

А на фоне звездной ночи (или ее имитации) стояла Фрикс – удивительно высокая, легкая (хотя и неподвижная), в шелковой тунике, фиолетовой, как сумерки в пустыне незадолго до заката, ее темные волосы стягивал сверкающий медный жгут.

Фафхрд собрался было сказать Фрикс: «Представь, мы только что говорили о тебе», а Мышелов уже простодушно поднял ногу, чтобы шагнуть вперед, когда прозвучал крик Хисвет: