Развлекающие толпу - Розмари Роджерс

Гаррис называл себя дилетантом нового поколения; в прошлом его бы назвали меценатом. В настоящий момент он интересовался исполнительским искусством – кино и театром. Своего рода хобби, а почему бы и нет? Он мог себе позволить и десяток хобби, если бы захотел, но Гаррису необходим был вызов. У него были и другие амбиции, но время для их удовлетворения еще не наступило. Он был достаточно умен и терпелив, чтобы понимать это…

Анна снова не отрываясь смотрела на сцену. Глядя на ее классически красивый профиль, Фелпс вновь задал себе вопрос о том, что же его так заинтриговало в этой женщине. В том, что касалось физического влечения, она была явно не в его вкусе. Ему нравились высокие большегрудые женщины, особенно если они при этом были достаточно известны и популярны. Такие, как Кэрол Кокран. В настоящее время он являлся официальным любовником Кэрол, но это не имело особого значения. И он, и Кэрол прекрасно понимали, что эта связь временная, а потому ни к чему не обязывающая. Гаррис сознательно принимал заданные условия игры. Кэрол интересуют только его деньги? Ну что ж, – это вполне справедливо. Ведь и она для него не более чем очередной трофей.

А Анна Гайятт – Анна Риардон Гайятт, мысленно поправил он себя – была совсем другой. Сперва Гаррис воспринимал ее лишь как дочь Ричарда Риардона, а он был одним из немногих, кто знал, что собой представляет Риардон, и имел представление о безграничности власти этого человека. Теперь же, после часа, проведенного в роли наставника и ментора, он начал видеть в ней женщину.

Итак, она разводится с мужем и стремится вырваться за жестко обозначенные рамки своей жизни. Вряд ли ее можно осуждать за это. Но на самом ли деле она так чиста и неопытна, как кажется? По крайней мере, в Вашингтоне она была одной из немногих, о которых не ходило никаких сплетен. Гаррис вспомнил, как Мелисса Мередит говорила ему, что у Крега Гайятта не жена, а серая мышка! Конечно, то, что говорит Мелисса, нельзя воспринимать всерьез: ее репутация сплетницы и интриганки слишком хорошо известна. И, тем не менее, он был поражен. Несмотря на консервативный стиль в одежде и отсутствие косметики, что делало ее похожей на подростка, Анна Гайятт была далеко не серой мышкой. У нее было миловидное лицо и изумительное, хотя и излишне стройное, тело. Кроме того, в ней явственно чувствовался характер. Сильный характер, хотя она это и скрывала.

А может быть, ему просто показалось? Вот и сейчас она в который раз не может отвести взгляд от Уэбба Карнагана. И Гаррис снова раздраженно подумал о том, что же все женщины находят в Уэббе. Кэрол в разговоре о нем обычно употребляла слово «самец»: «Гаррис, лапа моя, тебе этого не понять, но что есть – то есть. Ты посмотри, как этот сукин сын двигается, как большой кот, как раздуваются его ноздри, когда он смотрит на женщину, которую хочет. Я-то уже поумнела, но ты посмотри, что он делает со всеми остальными, которые имели несчастье встретиться ему на пути!» Уэбб действительно притягивал к себе женщин как магнитом. Но только не эту! Этого просто не может быть! Анна совсем не похожа на остальных женщин Уэбба, она… Гаррис мысленно споткнулся об это старомодное выражение и, тем не менее, повторил его. Она была леди. Именно это слово характеризовало ее лучше всего. Нет, Анна явно не относилась к тем женщинам, которым может понравиться грубый натиск Уэбба и его животное обаяние. И уж, конечно, она не относилась к женщинам на одну ночь. Кроме того, Карнагану нравились женщины такие же, как и он сам, – сексуальные и необузданные.

Сцена подходила к развязке. Скоро опустится занавес, и начнется обычная суета, которая всегда сопровождает смену декораций. А затем придет очередь Анны, и это все наконец будет позади.

Внезапно она осознала, насколько боится своего выхода.

Анна даже не заметила, что Гаррис замолчал, и пребывала в оцепенении до тех пор, пока он не помог ей подняться со стула за кулисами и не закрыл дверь в гримерную.

Убедившись, что они наедине, Гаррис снова заговорил. На этот раз его голос был мягким и успокаивающим, как будто он почувствовал ее внезапный панический страх.

– Теперь уже скоро. Не нужно, чтобы кто-нибудь видел тебя близко во время смены декораций. А теперь ты выпьешь немного коньяка и попытаешься расслабиться. Когда придет время – тебе постучат в дверь. Не волнуйся, Кэрол тоже всегда сидит за кулисами, а потом уходит в гримерную, чтобы немного выпить. Место у окна она тоже всегда занимает в самый последний момент. Точно так же поступишь и ты. Это очень короткая сцена, а тебе она покажется еще короче. Никто не заметит никакой разницы.

– Он заметит.

Наливая коньяк в два бокала, Гаррис попытался скрыть свое раздражение.

– Естественно, он заметит! Если я не ошибаюсь, то в этом и заключается весь смысл данной затеи – подшутить над Уэббом. Именно по этой причине я и согласился – Кэрол имеет право на месть… – Он пожал плечами.

Анна взяла протянутый бокал и почувствовала, как похолодели ее пальцы.

– Месть?

– Я понимаю, что ты не читаешь колонку светской хроники и киножурналы. Но у Уэбба с Кэрол был такой нашумевший в свое время роман, что, я думал, ты об этом знаешь. Они даже были помолвлены одно время. Думаю, что Карнаган просто использовал свой шанс сделать карьеру. В то время Кэрол уже была звездой, а он только начинал сниматься в телесериалах. Естественно, это длилось недолго. Вскоре Кэрол вышла замуж за своего третьего мужа – Теда Грейди. Мы оба знаем, что она далеко не ангел, но в той ситуации Уэбб повел себя как последний подонок. Несмотря на это, а также на все мои советы, они продолжают периодически спать. Мне кажется, что и роман с дублершей Кэрол он затеял лишь для того, чтобы…

Анне не хотелось больше ничего слышать. Чтобы отвлечься, она поднесла бокал к губам, глубоко вдохнула аромат выдержанного коньяка и очень медленно начала пить его крошечными глотками.

Гаррис Фелпс оценивающе наблюдал за ней.

– Знаешь, я впервые встречаю женщину, которая умеет пить хороший коньяк. В тебе есть порода. И стиль.

Анна нервно засмеялась, держа бокал подальше от себя, чтобы не капнуть на платье. Тяжелая шерстяная накидка распахнулась, и на мгновение Гаррис увидел в разрезе ее грудь, которую не скрывало прозрачное неглиже.

– Порода! – Анна с трудом сдерживала истерику.

Она старалась не смотреть на Гарриса. Надо же такое сказать, и причем из наилучших побуждений! Ее голос дрогнул: – Извини, но, по-моему, это единственное, что во мне замечают окружающие.

Да, во мне действительно есть порода. Как у… скаковой лошади! Мне никогда не говорили, что я красива, что я сексуальна. Короче, всех тех слов, которые хочет услышать любая женщина. О господи, Гаррис, прости меня! Я же понимаю, что ты не хотел меня обидеть. Не знаю, что со мной, – наверное, это нервы!