Институт благородных убийц (СИ) - Малахова Валерия "Валерия_Малахова"

— Конечно, дорогая моя, конечно, — голос Лоисы дрожал от переполнявших её чувств, в глазах стояли слёзы. Отлично, теперь ещё до заката история о моём чудесном преображении станет известна всем, кто не успел вовремя убежать.

Остаётся лишь надеяться, что девицы, жаждущие отомстить обидчицам, не станут массово падать с лестниц и ломать шеи в надежде попасть в госпиталь и обрести там смелость. Если это случится — меня ж экье некромант живьём съест! И скажет, что так и было.

Я на всякий случай грустно улыбнулась и слабо пожала подруге руку. Лоиса прерывисто вздохнула — и мы отправились на обед, в огромную столовую, занимавшую целое здание. Кормили здесь, надо признать, преотвратно: суп с рыбой, жидкая каша из какого-то пшена, тонюсенький кусок хлеба с маслом… Я мрачно навалила это всё на поднос, отметив краем глаза, что розочки подходят к буфету, стоящему в углу зала. Там еду продавали, а безденежным девицам, вроде меня, приходилось довольствоваться казёнными харчами.

Лоиса поспешила к бесконечно длинному столу, застеленному светло-коричневыми скатертями. Я последовала за ней. За этим столом уместился весь факультет фиалок; розы сидели за массивными квадратными столами, рассчитанными человек на шестнадцать. Как же всё-таки забавно наблюдать за людьми, когда они стремятся выстроить иерархическую лестницу! Возле квадратных столов вились фиалки, и время от времени то одной, то другой царственно разрешалось сбегать в буфет за булочкой или к общему раздаточному столу за чаем. Наиболее отличившиеся обожалки удостаивались чести немного посидеть с той, кому прислуживали. При этом поесть им удавалось редко: объекты их обожания отличались на редкость стервозным характером и гоняли бесплатных служанок почём зря.

— На что они надеются? — я и не заметила, как пробормотала это вслух. Лоиса проследила за моим взглядом и недоумённо пожала плечами:

— На протекцию, само собой. Да только вряд ли выйдет: этих дурочек их покровительницы забудут ровно к тому моменту, как за порог университета шагнут.

— Если не раньше, — рассеянно согласилась я, пропустив мимо ушей откровенное злорадство, прозвучавшее в голосе подруги. В конце концов, она была абсолютно права и в оценке ситуации, и в своём к этому отношении. Если всё равно выбиться не удастся — зачем зря бить плавниками? Останется у глупышек в итоге лишь память о чужом величии да альбом, где небрежным почерком выведена какая-нибудь глупость вроде «люблю сердечно, помнить буду вечно». А написавшая эти строки со временем (если не сразу же) перестанет отвечать на письма провинциальной барышни, вышедшей замуж за средней руки чиновника — или за кого там здешние барышни выходят? И вовсе я не пессимистка. Я реалистка: для продолжения детской дружбы нужна взаимная заинтересованность, причём ключевое слово здесь именно «взаимная», а не когда одна на брюхе ползает, а вторая кидает этому брюху подачки.

И к слову, о письмах и дурацких фразочках: мне совершенно точно необходим альбом! А то других любят бесконечно, злословить будут вечно, а меня нет! Непорядок. Пускай и мне всякую ерунду пишут, раз уж я здесь завелась. Душехвату, небось, пишут, чем я хуже?

Мысль о Душехвате резко испортила настроение. Эти ребята обычно умеют незаметно влиться в компанию, а затем втереться в доверие. Я не умею: не той крови, не того племени. Демоны отличаются куда сильнее людей. От того, какая кровь течёт по твоим жилам, в какой части бездны ты обитаешь, зависят почти все твои способности и навыки. Даже у тех, кому не повезло родиться людьми, дальнейшее развитие сильно завязано на то, в какой именно уголок бездны ты угодил перед реинкарнацией.

Быть грязью не хорошо и не плохо. Я просто есть — вот такая. Хотелось бы ещё знать, что за качества заставили некроманта поверить, будто обычная lutum победит Душехвата. Ведь на что-то же он надеялся, умник этот! Не ради красивых глаз меня воскрешал.

Anima prehenderat, Ловец душ, в просторечии именуемый Душехватом… В иерархии бездны эти демоны пали куда глубже меня. Да, не настолько глубже, чтобы каждому из них полагалось собственное имя, именами в бездне вообще не разбрасываются, но… некоторые из них, как я знала, его всё-таки получили. Из таких как я подобной чести не удостоился никто.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И как я, спрашивается, его обнаружу? Не говоря уже о победе.

Предаваясь этим мрачным мыслям, я закончила обедать и побрела обратно в учебный корпус, на сей раз — на урок рукоделия. Из урока я вынесла лишь одно: рукоделие мне ненавистно. По крайней мере, кройка и шитьё. А учительница терпеть не может таких горе-рукодельниц, как я. И это глубоко взаимно.

На ужин была чуть подчерствевшая, но всё-таки вкусная булка и чуть тёплый чай. Потом мы за тем же столом сделали домашнее задание и отправились спать. Я забралась в холодную кровать, легла на спину, скрестила руки на груди и сосредоточилась.

«Давай, выбирайся. Где ты?»

Сначала ответа не было, затем из глубин подсознания робко поднялся… ещё кто-то. Слабенький, маленький — задавить такой разум я могла, не особо напрягаясь. Оставалось выяснить, хочу ли я его уничтожать.

«Нет, не надо! Пожалуйста, не надо!»

И чего так пугаться, спрашивается. Всего лишь мимолётно поразмышляла об открывающихся возможностях…

«Зависит от тебя, — сообщила я сознанию-подселенцу… или всё-таки душе-подселенцу? — Ты кто такой?»

«Такая. Я… Талина».

Как интересно… Да, точно душа, точнее, её остатки. Но разве я не должна была её в процессе воскрешения поглотить?

«Я не знаю. Я… я боюсь тебя. Пожалуйста, не обижай меня, я буду очень тихой, пожалуйста!»

Да уж, не повезло девочке. И при жизни травил каждый, кому не лень — а не лень было чересчур многим! — и после смерти покоя нет: душу в горние эмпиреи некромант не отпустил, а тело заграбастала наглая захватчица. Даже в окно не выйдешь, потому как в тенетах сознания нет окна. Бедная эрья Талина.

«Не обижай меня», — тихо и безнадёжно повторил голосок в моей голове.

«Никогда не проси, если уверена, что не получишь желаемого. Это бессмысленно, только зря раздражает того, кто держит тебя за глотку. Или раззадоривает, что ещё хуже. И успокойся, не обижу. Но ты должна мне помочь».

«И… извини, пожалуйста, извини!»

Я скривилась и повторила — очень внятно и очень отчётливо:

«Успокойся. Не обижу. Скажи лучше: ты помнишь, кто пытался захватить твою душу?»

Молчание на полминуты, потом неуверенное:

«Ты?»

Ясно. Демона Талина почувствовала, но определить, откуда исходит опасность, не сумела. Значит, хорошо прячется: на таком уровне близости жертва уже, как правило, точно знает, кто её жрёт, просто не может ни сопротивляться, ни обратиться за помощью.

Если хорошо прячется, стало быть, старый. Опытный.

Во имя всех бездонных провалов, как я сумею победить старого и опытного Душехвата? Как вообще эти горе-волшебнички представляли себе подобную охоту?

Стоп. Я думаю не о том. О победе над Душехватом пока думать рано, вопрос заключается в том, как его в этой богадельне в принципе отыскать.

Но экье некромант, конечно, тот ещё жук! Могильный, ага. Интересно, это он схалтурил, нарочно оставил мне в подарок остатки чужой души или просто всё само так вышло? Уж мне ли не знать, какие фокусы порой откалывают души, не отпущенные вовремя в эмпиреи или в бездну…

И мне-то что теперь делать? Ну ладно, обижать Талину без нужды я не стану, ей и без меня несладко пришлось.

«Спасибо».

«Не за что. Но ты будешь мне помогать. Сама, по доброй воле».

Ещё одна пауза, на сей раз покороче.

«Хорошо, — в голоске звучит несвойственная ему решимость. — Что я должна делать?»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Замечательный вопрос, ещё бы знать на него столь же замечательный ответ.

«Для начала — рассказывать о тех, кого я увижу. Сэкономишь мне время, чтоб я не перерывала нам всю память. Затем… если вдруг почувствуешь что-то, похожее на то, что ощущала перед смертью — дашь мне знать. Немедленно».

«О, это я могу!» — честно говоря, я не поняла радости Талины. Её обязали рассказывать захватчице её тела обо всём и обо всех. За это её всего-навсего не тронут. Как по мне — сделка нечестная. Вывод? Я по-прежнему ничего не понимаю в людях. Утешает, что тут сказать.