Лесная и оборотни - Наталья Резанова

Свои разведывательные рейды Ульф обычно совершал один, но на сей раз, когда он уже порядком удалился от лагеря, его догнал Хагано, и дальше они пошли вместе: волк и пес.

Ульф вроде бы все время шел впереди. но Хагано не всегда видел его перед собой. Иногда он каким-то образом оказывался рядом, а порой и вовсе пропадал из виду. Очень трудно было уследить за его движениями, а то и вовсе невозможно. Шли всю ночь, не останавливаясь. Если Ульф надеялся измотать своего спутника и заставить его отступить, то он просчитался – Оборотни не любят много ходить пешком без необходимости, но при желании могут. Впрочем, возможно, ничего подобного он не задумывал. Хагано хорошо ориентировался в лесу, и, оставь его сейчас Ульф, легко нашел бы дорогу назад, но куда ведет его волчьеголовый, и по каким признакам прокладывает путь, понятия не имел. Тот постоянно к чему-то прислушивался. Треугольные уши на его волчьей голове стояли торчком, и казалось, это и есть его настоящие уши, ловящие каждый шорох.

Путь им преградил глубокий сырой овраг. Ульф, не коляблясь, шагнул вниз. Хагано – за ним. Съезжая на спине по гниющим листьям, Хагано увидел, что небо над его головой посветлело. На другой стороне оврага стеной вставал лес. Вершины деревьев тянулись, сколько хватало взгляда. Неожиданно Хагано осознал то, что всегда было ему известно – они могут идти много дней и вокруг будет один только лес.

– Глупо, что в Винхеде нет богатых усадеб, – произнес он вслух.

– Зато в Винхеде есть комес и его дружина, – откликнулся Ульф, стоявший на дне оврага.

– Но крепость – в другой стороне.

– Верно.

– Зачем же мы сюда идем?

– Увидишь.

Едва лишь Ульф смолк, как тишину разорвало карканье. Навстречу, хлопая крыльями, летел лоснящийся черный ворон. Обогнул вершину высокого вяза, и, продолжая кричать, спустился на протянутую руку Ульфа. В ответ волчьеголовоый хрипло выговорил какое-то короткое слово, похожее на «скоро», а может быть, Хагано так показалось, и подбросил птицу в воздух.

Вслед за этим он выбрался на другую сторону оврага, подошел к тому самому вязу, и начал карабкаться вверх.

Хагано, несколько сбитый с толку разговором Ульфа с вороном, остался ждать на краю оврага. Ворон и волк, спутники смерти, вспомнил он. Из-за этого соображения его не волновало, что видит Ульф.

А Ульф видел, сдвинув для лучшего обзора свою волчью личину:

По тайной тропе, уводившей через предгорья на юг, минуя главный тракт, двигались люди. Сейчас, в предрассветном полумраке, трудно было их сосчитать, но, похоже, там их было не меньше трех сотен – в десять раз больше, чем Оборотней. Все это были мужчины, экипированные не так хорошо, как железнобокие из Сламбеда, но достаточно достойно – в кожаных куртках, обшитых бронзовыми бляхами или чешуйчатых панцирях, в круглых шлемах с гребнями, некоторые также имели накладные кольчужные капюшоны. Однако полная кольчуга была только у бородатого предводителя, а у его крупного солового коня – кольчужный нагрудник. Вооружены они были короткими утяжеленными мечами, круглые деревянные щиты, обшитые кожей, заброшены за спины. Почти все были верхами, тем не менее даже чуткое ухо Оборотня не услышало бы на таком расстоянии их продвижения.

Среди них было немало охотников, они знали тропы, и сейчас они уходили тайно, замотав тряпками копыта лошадей, устрашенные дьявольским противником, ни разу не встретившись с ним в бою, из долины, котрорую присягнули держать.

Ульф мягко спрыгнул с последней ветки, обернулся к Хагано.

– Комес с дружиной бегут.

– Так надо спешить к нашим! Еще успеем перехватить и ударить!

– Можно, конечно, – медленно начал Ульф, – поиграть с ними, поводить, запутать… Только зачем? Они не хотят боя, так пусть бегут.

Хагано ожидал, что Ульф добавит свою обычную присказку насчет радости и веселья, но тот смолк. Другое привлекло внимание Хагано: теперь Ульф говорил гладко, и не запинаясь, как обычно, когда речь словно бы требовала от него мучительных усилий. И голос его звучал заметно выше.

– Где же достойный противник? – с издевкой спросил Хагано.

– Противник будет… – Ульф почти вызывающе отвернулся от Хагано.

– Уж не сотворишь ли ты его своим колдовством? – долго сдерживаемое раздражение рвалось наружу.

– Тебе не нравится мое колдовство? – продолжал Ульф все тем же ровным, высоким, незнакомым голосом. – Хотя бы потому, что из-за него ты не решаешься вынуть меч из ножен и воткнуть его мне в спину. А ведь именно для этого ты за мной и увязался.

– Что ты несешь? Или ты забыл, что я первым кричал твое избрание?

– Ты кричал за мое избрание, потому что сам хотел быть вожаком. Ты не мог убрать Тюгви, потому что привык почитать его, и соглашался ждать, тем паче, что Тюгви стар, и ждать пришлось бы недолго. Я – другое дело. Ты сообразил – пусть Тюгви уступит мне свое место, устранится от власти – тебе легко будет меня убрать.

– Ты умен, – выдохнул Хагано. – Не по человечески умен… Чего тебе от нас надо, ты же не человек!

– Во мне больше человеческого, чем во всех вас! – он обернулся, и лицо под оскаленной пастью опровергало его слова, – темное, с гладкой, как камень, кожей, – таким не бывает лицо человека.

– Поберегись, Ульф, какой ты ни есть вожак, я могу вынуть твое сердце!

– Я не Ульф, – мгновенная вспышка угасла.

– Что?!

– Ульфа нет. Его кости давно растащили волки, к_о_т_о_р_ы_е н_е б_ы_л_и е_г_о б_р_а_т_ь_я_м_и.

В этот миг Хагано понял, почему таким странным казалось лицо Ульфа – оно вовсе не было нечеловеческим, оно было просто не было мужским, и невероятным представлялось, как его вообще можно было принять за лицо мужчины. Но в мгновение следующее это лицо стало вытягиваться и заостряться, зарастать серой шерстью, а глаза явственно поменяли цвет. Хагано, выхватывая меч, бросился на жуткую тварь, ибо мог быть кем угодно, но не трусом, и так и не узнал, что именно пронзило его горло – волчьи зубы или длинный охотничий нож.

На сей раз она заявилась прямо в монастырь. Как она туда проникла – Бог весть, отца Лиутпранда это не слишком интересовало. Важнее другое – раньше она хотя бы не совершала явного кощунства, теперь перешагнула и через этот запрет. Нарушив молитвенное уединение настоятеля в монастырской церкви. Он не стал кликать братию – почему-то это показалось ему таким же недостойным и непристойным деянием, как и ее приход. Но попытался говорить с ней сурово:

– Зачем ты пришла?

– Затем, что я не вижу снопа на крыше! – резко сказала она.

– К твоим безумным предприятиям…

Она не дала ему закончить, заговорила скоро и отрывисто:

– Комес с дружиной сбежали. Они сделали это тайно, никто еще не знает, Оборотни тоже, разведка у них из рук вон, но они узнают. Пора собирать людей. Только скажи им, чтоб ни в коем случае не вступали в ближний бой. Оружие необученных – стрелы, камни, бревна, а больше всего – огонь, все то, что Оборотни презирают…