Поручик - Андрей Анатольевич Посняков

Парень успел вовремя – грузовик как раз уезжал, разворачивался. А вокруг – рядом – ждали какие-то оборванцы. Люди помойки, бомжи, живущие возле свалки, с нее кормящиеся, одевающиеся, развлекающиеся… Свалка была их домом, именно их, а не кого-то там еще! Кого-то чужого они явно восприняли бы в штыки… и еще неизвестно, чем бы эта встреча закончилась, бомжи-то – бомжи, но их с полдесятка.

В данном конкретном случае Антон предпочел обойтись без риска. Просто спрятался за старой газовой плитой и немного выждал. Как и следовало ожидать, оборванцы быстренько похватали самое аппетитное – старые кроссовки, вполне приличного вида плащ, рваные джинсы, зонтик… А потом дружно рванули к очередной машине, похоже, что из «Пятерочки»…

Чуть выждав, Сосновский спокойно покинул укрытие, надел перчатки и, высмотрев груду непонятных деталей, около нее и присел. Осмотрелся и вытащил из кармана бумажный листок с рисунками архивариуса. Сказать по правде, художник он был еще тот, но все же постарался, нужные детали узнать можно было… Хотя бы вот эту колбу! Ведь похоже же… Похожа… Как и этот блестящий цилиндр, Антон забыл, как он называется… Ага, и вот эта, обмотанная цветными проводками, штука… Да… Пожалуй, все.

Упаковав находки в заранее припасенную фольгу, молодой человек постарался запомнить место – вдруг да пригодится еще?

Солнце уже клонилось к вечеру, и, пожалуй, было пора возвращаться. Что Антон и сделал, еще собираясь по пути заглянуть на почту – что-то там уже такое пришло…

Выбирался молодой человек тем же путем, что и приехал – через Кингисепп, объезжая Нарвское водохранилище и суровое – и довольно большое – болото под названием Пятницкий Мох… Хорошо ехал, быстро – и ветер в окна! Кондиционер в машине сломался, так что… Впрочем, не юг, не жарко и без него. Тем более – в августе.

Почтовое отделение находилось в соседней деревне, и его надо было еще поискать! Хотя бы спросить во-он у той симпатичной велосипедистки, крутившей педали навстречу…

Осторожно притормозив у обочины, юноша высунулся в окошко:

– Здравствуйте! Не подскажете, где здесь почта?

Загорелая девушка была одета во все черное: черная баскетка, черные противосолнечные очки, черные короткие шорты. И черная майка с портретом Виктора Цоя. Велосипед – синий, дамский, с тонкими шинами и блестящими бабочками на спицах – как-то не очень гармонировал с брутальным обликом незнакомки.

Черт… сегодня что же – пятнадцатое? Черная дата…

Остановившись, брюнетка вместо ответа лишь указала рукой.

– Спасибо! – с благодарностью кивнул Сосновский. – Группа крови на рукаве!

Девушка даже не улыбнулась… И сразу же надела наушники. Ну, точно – слушала Цоя… Неразговорчивая… Впрочем, можно понять – такая уж сегодня дата…

– Когда твоя девушка больна-а… – напевая, молодой человек повернул в указанную сторону и краем глаза заметил в зеркальце, что и велосипедистка тоже покатила туда же… А ведь вроде бы совсем в другую сторону ехала! Или просто каталась… и куда ехать – ей все равно. Лишь бы музыка в ушах… «и если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день»!

Почта располагалась на небольшой площади, покрытой старым, потрескавшимся от времени, асфальтом. Обычный деревенский дом, с сине-белой вывеской, разве что чуть вытянутый. Внутри оказалась очередь, и довольно большая – похоже, как раз сегодня выдавали пенсию. А с пенсии сельский возрастной люд мог позволить себе разгуляться! Заплатить коммуналку и здесь же, на почте прикупить чего-нибудь вкусненького… или полезненького…

– Ира, а шоколадки эти вкусные?

– Не, тетя Эля, эти не бери – соя! Возьми лучше конфеты…

– А мне бы еще сахару три кило!

– Сахар у нас дорогой, в «Пятерочке» в два раза дешевле!

– Ой, да туда пока доедешь… Давай уж дорогой, чего ж. Варенье варить собралась.

Молоденькая блондиночка, продавщица, надо сказать, обслуживала население весьма быстро… вот только компьютеризированная касса частенько зависала, да телефоны сбивались на эстонский роуминг – граница-то рядом.

– Мне, Ириша, за квартиру, за телефон… и это еще – тушенка-то вкусная?

– В дешевой – одни жилы. А за триста двадцать есть можно!

– Триста двадцать… Одна-ако! – седобородый дедок в джинсовой куртке пригладил реденькую шевелюру и вдруг решительно махнул рукой. – А давай! Зря, что ль, в автолавке сегодня пива купил?

– Ты б лучше водки купил, Михалыч! – засмеялись в очереди. – Оно пользительней будет.

– Э! Водка-то у меня своя. На травках! Ириша… И мазь Дикуля еще дай. От суставов.

– Михалыч, помогает мазь-то?

– Да как сказать… мажу… Вреда-то от нее нет, да и недорого… Ириш, два тюбика дай!

– Тетя Эля! – рассчитывая дедка, вдруг вспомнила-вскинулась Ира. – Ты жиличку-то свою на учет в милиции поставь, все ж таки – иностранка. Участковый вчера заходил, просил напомнить.

Очередь живо заинтересовалась:

– А как она, девка-то, Эльвира? По-нашему-то говорит хоть?

– Да говорит. Только не очень чисто. Но – девка умная…

– Ну, так может и сама к участковому-то зайти. Раз умная…

Наконец, дошла очередь и до Антона…

– Посылка? Ага. Ага… Есть… Не одна даже! Телефон свой скажите… Сейчас вам эсэмэсочки придут… А, пришли уже? Ну, говорите…

– Антош, отец-то где похоронен? – подойдя, негромко спросил Михалыч.

– В Петербурге, на Южном…

– Эх… совсем ведь молодой был… Эх-х… Помяну сегодня… Антон, хошь – и ты приходи, где живу – знаешь.

– Спасибо, Юрий Михалыч… Увы, не смогу – дела…

– Ну, дела так дела… Понимаю, вы – молодые, вам быстро жить надо. Такой уж век! А Генка мой, внук, под Курском сейчас… воюет…

– Знаю. Мы с ним как-то перезванивались…

Бойцам Антон помогал регулярно, как и жителям Донбасса – в университете все организовали – сбор средств и всего такого прочего… Последние два раза сами и доставляли – угодили под обстрел, но выбрались…

– С вас денежка!

Операторша назвала сумму, юноша рассеянно заплатил, все вспоминал Генку… Не так, чтоб уж очень хорошо знакомы были, но как-то по ранней юности почти все лето здесь, в деревнях, провели…

Выходя, молодой человек нос к носу столкнулся с той самой велосипедисткой, поклонницей Цоя… Та улыбнулась, Антон тоже растянул губы в ответ и даже хотел было что-то сказать, но раздумал. Все равно не услышит – в ушах-то наушники!

– Тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома, вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе-е-е…

Интересно, сколько ей лет? Двадцать? Или чуть больше? Наверное, тоже студентка… на каникулах здесь… А, впрочем, не до студенток сейчас… не до студенток!

Машину Антон не закрывал – все равно стекла опущены. Да никто здесь чужого и не возьмет – все