Финт - Терри Пратчетт

Соломонова работа Финту нравилась. Старикан мастерил разную мелочовку – хитрые штуки, обычно на замену другим хитрым штукам, ценным и дорогим сердцу хозяина, что, на беду, сломались или потерялись. На прошлой неделе на глазах у Финта тот починил дорогущую музыкальную шкатулку, битком набитую шестеренками да проводочками. Шкатулка казалась безнадежно испорченной: рабочие уронили ее при переезде владельцев в новый дом, – и Финт завороженно наблюдал, как старик возится с каждой деталькой, как невесть с каким сокровищем, – чистит, обтачивает, чуть сгибает – медленно и неспешно, словно к его услугам все время мира. Поврежденную инкрустацию слоновой кости на шифоньерке розового дерева Соломон восстановил, приладив где надо кусочки из своего небольшого запасца, и отполировал так аккуратно, что дама-заказчица заплатила ему сверх условленного лишнюю полукрону.

Ок, кой-кто из Финтовых приятелей обзывал его шабес-гоем, но Финт зато подметил, что еда ему перепадает всяко получше, чем любому из них, и, кстати, куда дешевле, ведь на рынке Соломон торговался так, что даже кокни сдавался, – и помоги Небеса тому торговцу, который Соломона обвесит или продаст ему черствый хлеб или гнилые яблоки, не говоря уже об отваренном апельсине[6] и прочих торгашеских плутнях вроде воскового банана. Так что, памятуя о вкусной здоровой еде, устроился Финт прям на зависть; да и простужаться ему не с руки.

Иаков с сыновьями наконец-то закончили жонглировать в воздухе штанами, рубашками, носками, жилетками и ботинками, отошли на шаг и разулыбались друг другу, гордясь отличной работой, а Иаков промолвил:

– Ну вот прямо даже и не знаю. Чтоб я так жил, да мы ж волшебники, как есть волшебники! Сыновья мои, мы нынче своими руками создали джентльмена, такого джентльмена – его в любом обществе с распростертыми объятиями примут, если, конечно, никто не возражает против легкого запашка камфоры. Но тут уж либо запашок, либо моль, это всякому понятно, даже Ее Величеству, и что вы себе думаете, мои хорошие? – если бы Ее Величество таки сейчас вошла в эту самую дверь, она бы сказала: «Добрый вечер, юный сэр, мы с вами, кажется, где-то встречались?»

– В паху малость жмет, – пожаловался Финт.

– Так не думай шаловливых мыслишек, пока не растянется, – посоветовал Иаков. – Я скажу, что я сделаю: только для тебя, ни для кого другого, я добавлю вот эту замечательную шляпу, и размер в точности твой, если малость подбить изнутри, чтоб на ушах не висла; и я ни разу не удивлюсь, если не сегодня завтра этот стиль опять войдет в моду. – Иаков отступил назад, очень довольный совершенным превращением. И, склонив голову набок, заметил: – А знаете, что я вам скажу, молодой человек? Вам таки теперь надо прилично подстричься, и я вам клянусь, у вас от девушек отбою не будет!

– Да меня Соломон подстригает, когда слишком жарко делается и хочется, чтоб башка поостыла, – отозвался Финт. Иаков шумно фыркнул – такой звук способен произвести только оскорбленный в лучших чувствах еврейский торговец, экспрессией затмевающий даже француза в неудачный день. В целом, если этот звук попробовать записать, начнется он с чего-то вроде «фуууйёу», а на конце замаячит смачный плевок.

– Ой, я вас умоляю, молодой человек, это никакая не стрижка, – взвыл Иаков. – Вас все равно что ножницами для стрижки овец обкорнали! Как будто вы только что из казенного дома! Да если бы вас увидела королева Виктория, чтоб она была здорова и счастлива, она бы полицию кликнула, не сходя с места! Послушайтесь доброго совета, следующий раз сходите к настоящему цирюльнику! Послушайтесь совета вашего старого друга Иакова, он зря не скажет!

И вот, в сопровождении пса Онана, который все так же жизнерадостно тащил в зубах кость, Финт снова вышел в огромный мир. Конечно, одежда с чужого плеча – она с чужого плеча и есть, с какой стороны ни посмотреть; сойдет, конечно, но не бог весть что. Но другого, как говорится, не завезли. И все-таки, приодевшись в новое, Финт сразу почувствовал себя совсем по-другому, невзирая на проблему в паху и покалывание в подмышках, и уж конечно, этот костюмчик не чета всем его предыдущим шмоткам и, хотелось бы надеяться, достоин девушки, спасенной в грозовую ночь.

Финт дошагал до переулка, поднялся по шаткой лестнице в мансарду, где Соломон встретил его словами:

– А вы кто такой, молодой человек?

По столу рассыпалось содержимое игры «Счастливые семьи».

– Ммм… интересно, очень интересно, – рассуждал Соломон. – Ты мне принес прелюбопытное и, мммм, смертельно опасное изобретение. Простота его, мммм, обманчива, очень скоро начинают сгущаться тучи.

– Чего? – не понял Финт, разглядывая яркие разноцветные карточки на столе. – Это ж вроде развлекаловка такая для детишек – хотя на фургончик «Счастливая семейка» совсем непохоже, странно. Всего-навсего детская игра, разве нет?

– Увы, да, все так, – кивнул Соломон. – И сейчас я изложу свою теорию. Каждому игроку сдаются карты из общей колоды, а задача его, по-видимому, состоит в том, чтобы собрать одну из семей полностью, счастливую семью, просто-напросто спрашивая других игроков, есть ли у них определенная карта. На первый взгляд – занятная игра для детей, но на самом-то деле родители, сами того не ведая, делают все, чтобы ребенок их вырос либо игроком в покер, либо политиком.

– Чего?

– Позволь мне откомментировать происходящее, юноша, – отозвался Соломон и, встретив непонимающий взгляд собеседника, поправился: – То есть позволь мне объяснить. Играют, по-видимому, так. Чтобы, ммм, составить счастливую семью, надо выбрать какую-то одну; так что, предположим, ты решил собирать, ммм, семью пекаря. Ты, возможно, думаешь, что надо всего-то навсего снова дождаться своей очереди и честно попросить соседа отдать тебе следующую нужную тебе карту. Допустим, это мисс Багет, дочка пекаря. А почему? Да потому, ммм, что в начале игры, когда сдавались карты, тебе достался мистер Багет, пекарь, так что его дочка – это шаг в нужном направлении. Но остерегись! Твои противники, ммм, если ты просто-напросто назовешь мисс Багет, чего доброго, станут в свою очередь просить у тебя кого-нибудь из Багетов; очень может быть, что сами они Багетов не собирают, а, скажем, пытаются составить, ммм, семью Клистиров, глава которой – доктор мистер Клистир. Итак, они просят у тебя какого-нибудь Багета, хотя на самом-то деле им нужен кто-то из Клистиров, потому что они заметили твой интерес к Багетам и, несмотря на насущную потребность в Клистире, воспользуются своим ходом, ммм, чтобы сбить тебя со следа и заодно лишить тебя одного из драгоценных Багетов.

– А я тогда совру: скажу, что у меня его нет, – предположил Финт.

– Ага! Но по мере того, как игра худо-бедно движется к завершению, неизбежно обнаружится, что оспариваемый Багет все-таки у тебя на руках, ммм, так и выйдет! И ты этому не порадуешься. Ты должен говорить правду: не скажешь правды, так и не выиграешь. Разгорается страшная битва, ты решаешь отказаться от Багетов и попытать счастья с, мммм, семейством мистера Солода, пивовара; несмотря на то, что в твоей собственной семье все трезвенники. Ты надеешься хотя бы одного из своих недругов ввести в заблуждение относительно своих истинных намерений и одновременно подозреваешь, что все они, с виду – воплощенное чистосердечие, на самом-то деле измышляют одну стратегию за другой, лишь бы помешать твоим планам! И жуткое следствие продолжается! Сын учится обманывать отца, сестра привыкает не доверять отцу, а мать пытается проиграть, лишь бы сохранить мир, и тут ей впервые приходит в голову, что выражение притворной радости или предвкушения в лицах ее детей, сбивающее противников с толку, способно, чего доброго, мммм, направить по ложному следу.

– Так это все равно что торговаться на рынке, – возразил Финт. – Все так делают.

– И вот игра заканчивается, причем наверняка со слезами, кто-то сорвался на крик, кто-то дверью хлопнул. Таки как она способствует семейному счастью? Чего именно удалось достичь? – Соломон умолк, лицо его заметно порозовело от огорчения.

Финт на минуту задумался, но наконец нашелся:

– Но это же всего-навсего карточная игра; сущая ерунда. Играют-то понарошку.

Соломона такой ответ не устроил.

– Я в эту игру отродясь не играл, но я тебе вот что скажу: ребенок, играя с родителями, неизбежно учится их обманывать. А ты говоришь, это всего-навсего игра?

Финт снова призадумался. Игра, стало быть. Не азартная игра, вроде «Короны и якоря», где можно полные карманы выиграть. Но игра, в которую всей семьей играют? Это у кого ж есть время для семейных игр? Разве у малышни несмышленой или у детей важных господ.