Оазис - Патриция Мэтьюз

Когда она начала переносить на мерцающий экран имена с карточек, ее охватил прилив энергии, подобный сексуальному возбуждению. Все эти имена принадлежали известным и влиятельным людям, однако она, Синди Ходжез, могла манипулировать ими по собственному желанию – одним касанием пальцев.

Вернувшись к себе в кабинет после ежедневного сеанса психотерапии с Билли Рипером, Ноа кипел от ярости. Рок-звезда оказался неисправимым лгуном; он был лицемерен, порочен и упорно отказывался признать себя наркоманом, даже более того – начисто отрицал какую бы то ни было зависимость от кокаина. Он готов был согласиться с тем, что допустил срыв во время концерта, но приписывал этот случай перенапряжению и стрессу. Похоже, Билли вообще не собирался идти на контакт, и если бы Ноа мог следовать своим побуждениям, он отпустил бы его из Клиники как неизлечимого или по крайней мере поручил бы его заботам другого врача. Однако Ноа отличался упорством, в особенности когда дело касалось кого-либо из пациентов. Ему и прежде приходилось сталкиваться с трудными больными – хотя никто из них не был так невыносим, как Билли Рипер, – и он боролся за них до конца, обычно не без успеха.

Как ни печально это признавать, Ноа был почти убежден, что, если даже ему удастся найти подход к Билли, парень скорее всего вернется к кокаину через несколько дней после выписки. Такое уже случалось прежде с другими больными, даже с теми из них, кто отчаянно желал излечиться. Эта сторона его работы поневоле обескураживала. Но несмотря на это, Ноа понимал, что если он не сделает все от него зависящее, то его досада обернется против него же самого. В его области медицины рецидивы неизбежны, и он мог лишь делать все, что в его силах, надеясь на благополучный исход.

Гнев на Билли Рипера сменился меланхолией. Ноа вздохнул и подошел к письменному столу. И тут ярость в его душе вспыхнула вновь: он увидел еще одну ожидавшую его записку. Он схватил ее и прочитал:

Доктор Брекинридж, звонила Зоя Тремэйн и пригласила вас на прием, который должен состояться в ее доме в ближайшую пятницу, в шесть часов вечера. Так как вас не было поблизости, я принял приглашение от вашего имени.

Стерлинг Хэнкс

Тысяча проклятий! Ноа изо всех сил ударил по столу ладонью. Хэнкс временами не уступал по наглости любому громиле и напрочь забывал о такте в обращении с подчиненными.

Ноа поднял трубку телефона и уже хотел было набрать номер кабинета директора, но передумал и положил трубку. Телефонного разговора недостаточно; ему придется столкнуться с Хэнксом напрямую.

Прихватив с собой записку, он поднялся на лифте на третий этаж, где находился кабинет Хэнкса. В приемной Ноа задержался у столика секретарши:

– У шефа кто-нибудь есть, Нэнси?

Она, похоже, была поражена гневом, явственно прозвучавшим в его голосе.

– Нет, доктор Брекинридж, он там один. Но, как мне кажется, он не желает, чтобы его беспокоили…

– Уж от этого, черт побери, ему никуда не деться!

Ноа решительно пересек приемную и открыл дверь кабинета. Стерлинг Хэнкс сидел, отвернувшись от стола и глядя в огромное, украшенное витражом окно. Пустыня, начинавшаяся сразу же за городской чертой Оазиса, простиралась до низких безлесных холмов далеко на севере.

Сам кабинет изумлял роскошью – массивный письменный стол и сделанные на заказ кресла, низкая кушетка и золотистый ковер с длинным ворсом, в котором утопала нога. Стены были увешаны фотографиями, на которых улыбающийся Хэнкс позировал со всякого рода видными персонами – бывшими пациентами Клиники. «Эти фотографии – единственные свидетельства его медицинской квалификации, – с горечью подумал Ноа, – ведь никакими другими качествами, кроме умения окружать себя знаменитостями, Серебряный Стерлинг не обладал».

При звуке захлопнувшейся за Ноа двери Хэнкс повернулся в кресле. Как только он увидел, кто перед ним, его тонкие губы изогнулись в легкой улыбке.

– Ну, доктор, вы похожи на грозовую тучу, которая вот-вот разразится молнией над чьей-то головой. – Он сложил пальцы пирамидкой, упершись в вершину подбородком. – Я назначил вам встречу?

Ноа швырнул записку на стол перед самым носом директора.

– Вы действительно назначили мне встречу.

Хэнкс даже не взглянул на листок.

– Ах да. Вечеринка у мисс Тремэйн. Я ожидал, что это вызовет у вас некоторую досаду. Но одна из ваших медсестер сказала мне, что вы заняты с пациентом и просили вас не тревожить. Так что… – Хэнкс пожал плечами. – Я принял приглашение от вашего имени.

– Вы не имели никакого права так поступать! Возможно, вы и директор Клиники, но моя частная жизнь вас нисколько не касается!

– Меня касается все, что имеет отношение к Клинике.

– При чем здесь Клиника, черт побери? – удивился Ноа.

– Не будьте наивным, доктор, – отозвался Хэнкс со вздохом. – Эта Тремэйн – одна из самых оголтелых противниц Клиники.

– Если это так, то зачем ей понадобилось приглашать одного из нас к себе в дом?

– Зоя Тремэйн известна своей эксцентричностью. Ей нравится приглашать на свои приемы гостей с противоположными точками зрения. Она получает удовольствие, стравливая людей между собой. Ваша задача на этой вечеринке – представить нас в самом выгодном свете.

– Иначе говоря, работа на публику, – проворчал Ноа. – Это уже по вашей части, Хэнкс, а вовсе не по моей.

– Она уже приглашала меня на свой предыдущий прием. – Улыбка на лице Хэнкса сделалась еще шире. – На этот раз она хочет видеть среди гостей знаменитого доктора Ноа Брекинриджа. По-видимому, вы даже понятия не имеете о том, как далеко успела разнестись ваша слава.

– Вы не позволили мне переговорить с ней из страха, что я откажусь.

– Да, такая мысль и в самом деле приходила мне в голову.

– Так знайте, я никуда не пойду, – заявил Ноа упрямо. – Вы приняли приглашение вместо меня, так что можете перезвонить этой эксцентричной даме и сказать, что я сломал ногу или что-нибудь еще в том же духе.

Хэнкс подался вперед, в его голосе появились жесткие нотки:

– А теперь вы послушайте меня, доктор. Вы пойдете на прием к Тремэйн. Я мирился с вашим вечным бунтарством только потому, что вы один из самых ценных наших специалистов, но всему есть пределы.

– Но почему именно я? Почему нельзя поручить это дело какому-нибудь другому врачу? Уверен, что любой из них был бы рад побывать там.

– По двум причинам. Во-первых, потому, что мисс Тремэйн пригласила именно вас. А во-вторых, из-за вашего умения найти подход к людям.

– Я уже говорил вам, что все это полная чушь.

– В самом деле? – Хэнкс снова улыбнулся, и на этот раз в его улыбке мелькнуло затаенное злорадство. – Должен признать, я сам не могу этого понять, но пациенты, уже прошедшие курс лечения, как один твердили мне о том, какой замечательный человек доктор Ноа Брекинридж и как он внимателен к больным. По-видимому, они говорят об этом повсюду и после того, как покидают стены Клиники. Не скромничайте, мой дорогой доктор. Вам следует знать о том, какую известность вы приобрели. О вас даже можно было прочесть в «Новостях от Синди» на страницах последнего номера «Инсайдера».

Ноа ребром ладони рассек воздух.

– Я никогда не читаю этот бульварный листок. Все это – хлам, чистой воды ерунда.

– Очень может быть, но эта газета пользуется огромной популярностью, особенно среди тех людей, которые могут впоследствии нуждаться в наших услугах.

– О да! Разного рода знаменитости, звезды шоу-бизнеса…

Хэнкс остановил его движением руки.

– Пожалуйста, доктор, избавьте меня от необходимости выслушивать снова одно и то же. Мне прекрасно известны ваши взгляды по этому вопросу. Позвольте еще раз напомнить вам, что именно этим пациентам приходится, как говорится, платить по счетам других, менее удачливых, которым вы так симпатизируете. Многие лечебные учреждения получают дотации либо же существуют за счет благотворительных пожертвований. Мистер Хейнман лично предупреждал меня о том, что мы должны окупать себя сами. Знаменитости, к которым, по вашим словам, вы питаете неприязнь, а также повышенное внимание прессы дают нам возможность держаться на плаву.

– Хейнман? И как вам это удалось? Я думал, он беседует только с самим Господом Богом.

На лице Хэнкса появилась самодовольная улыбка.

– Можете быть уверены, мистер Хейнман полностью мне доверяет.

– Тем лучше для вас, – пробормотал Ноа. – Но как бы там ни было, связи с общественностью – не мое дело.

– Связи с общественностью – дело каждого, кто работает здесь, вплоть до последнего уборщика. – Хэнкс снова сложил вместе ладони, коснувшись пальцами ямочки на подбородке. – Присутствие на приеме ни в коей мере не помешает исполнению ваших прямых обязанностей здесь. Я бы никогда не стал требовать чего-то такого, что отвлекло бы вас от них. Но вы будете у мисс Тремэйн, доктор. И знаете почему? У вас нет выбора.