Крысиная башня - Наталья Лебедева

У двери в кабинет администратор начал выкрикивать номера тех, кому следует приготовиться. Толпа замерла. Даже те, кто был в трансе, повернули головы, чтобы не пропустить очередь, а потом вернулись к своим ролям.

— Да какой там! — Айсылу махнула рукой. — Что там могу? Пчел диких легко в лесу нахожу. Хворь вижу у скотинки, иногда человеку могу сказать чего. Со здоровьем помогаю, если силы есть, но тут разве нужно это? Так что могут не взять, могут.

Шаман ушел на собеседование, ундина тоже исчезла, только толстуха продолжала умирать от жары. Бумажный веер в ее руке шевелился вяло, будто хвост огромной рыбы. Рядом с ней расположилась пара смешливых Девушек лет двадцати. Они смотрели по сторонам, смеялись и разговаривали. Казалось, они, как и Айсылу, пришли сюда в поисках приключений. За ними четверка крепких молодых парней освежалась пивом и густо смеялась вполголоса.

Снова начали выкрикивать номера. Среди них было «триста шестнадцать» Мельника. Ему пришлось уйти от Айсылу, и он сделал это с сожалением, потому что успел привыкнуть к ее улыбке, карим глазам и теплому вкусу меда.

Солнечный свет холла сменился на яркое сияние прожекторов в комнате, где проходил кастинг. Мельник сел на стул напротив девушки, на коленях у которой лежала небольшая пачка анкет. Слева от него оказался фанерный щит с многократно повторенными словами «Ты поверишь!», бегущими по диагонали, а справа — камера, за которой темнел силуэт оператора. Вне зоны света, в тени, сидела еще одна девушка с ноутбуком на коленях. В комнате работал мощный кондиционер, было прохладно, и, когда холодок коснулся кожи Мельника, он перестал чувствовать вкус и тепло свежего меда на своем языке. Девушка, ведущая кастинг, зябко куталась в прозрачный летний платок.

— Представьтесь, пожалуйста, — сказала она тихим от усталости голосом.

— Мельник, Вячеслав Станиславович.

— Кем вы работаете?

— Доцент кафедры зарубежной литературы на филологическом факультете.

— Вячеслав Станиславович, когда вы впервые обнаружили в себе способности медиума?

— В детстве, — Мельник выпрямился на стуле, пальто распахнулось, и острый приступ холода заставил его собрать все силы, для того чтобы продолжать: — Сколько себя помню, был таким.

— Как вы узнали, что у вас есть эти способности?

— Не знаю. Не было момента осознания.

Это было ложью, Мельник все прекрасно помнил.

— Что у вас за способности?

— Останавливаю время, читаю мысли — ничего особенного.

— Зачем вы пришли на шоу?

— Попробовать свои силы.

Мельник больше не мог сдерживаться. Он начал растирать ладони, потом поднес их к губам, пытаясь согреть дыханием. Девушка из «Ты поверишь!» спросила:

— Вы можете что-то продемонстрировать прямо сейчас?

— Могу, — ответил Мельник.

Ему хотелось проявить себя сразу, чтобы все сомнения в его способностях рассеялись с самого первого дня. Самым эффектным приемом для этого было жонглирование. Мельник представил, как девушки испугаются, когда несколько десятков анкет поднимутся в воздух и полетят по студии бумажной метелью. Он взглянул на лежащие у девушки на коленях листки и легким воображаемым движением подбросил их в воздух, но ничего не случилось. Бумаги отказывались слушаться. Он попробовал еще несколько раз — безрезультатно. В студии воцарилось молчание, потом девушка осторожно спросила:

— Мы чего-то ждем?

— Да. Нет, — Мельник лихорадочно пытался понять, что ему делать. В попытке сосредоточиться он согревал дыханием замерзшие пальцы и пристально смотрел на девушку поверх поднесенных ко рту рук. У нее были рыжие волосы, веснушки на носу и очень тонкая шея — от этого она казалась беззащитной. Мельник слышал обрывки ее мыслей. Ее мужчина грубо обошелся с ней вчера, и девушка мучительно решала, простить его или нет. Однако озвучить это Мельник не мог, поскольку ее мысли относились к интимным вещам. Нырять глубже он пока не хотел, надеясь, что полученной информации ему хватит и рисковать здоровьем девушки не придется.

— Вас зовут Даша, — сказал он, чтобы что-нибудь сказать. — Вчера вы сильно поссорились со своим молодым человеком. Он высокий, темноволосый, широкоплечий. Брутальный, как сейчас говорят. Но на самом деле он бывает очень грубым.

Даша испуганно моргнула и, словно испугавшись, что Мельник продолжит, быстро выхватила из папки, лежащей под анкетами на коленях, зеленый листок и размашисто написала на нем фломастером номер «триста шестнадцать».

— Приходите послезавтра вот по этому адресу, — сказала она, показывая, где именно на листке отпечатан адрес.

Мельник встал, попрощался и вышел в дверь, которая, минуя холл, вывела его прямо на лестницу. Он спускался вниз и пытался понять, что же произошло сейчас с ним в кабинете. Телекинез всегда давался ему очень легко, и вот впервые в жизни, когда он решил воспользоваться им не для развлечения, а для достижения важной цели, способность подвела его. Он шел по ступеням, и вдруг осознал, что что-то тяжелое постукивает его по ноге. Мельник опустил руку в карман и достал оттуда маленькую банку янтарного горного меда.

Боря Пиха был как раз одним из тех людей, которых Мельник рассчитывал встретить на шоу. Ему было двадцать два года, но выглядел он моложе: наверное, потому, что был невысок ростом, худ, и блеклые его голубые глаза казались беззащитными и не говорили об особенном уме. Он часто думал о том, чтобы убить человека, но всегда боялся, что не посмеет. В самом факте убийства Пиха не видел ничего страшного или противоестественного: люди все равно умирали, был он к этому причастен или не был. Он страшился последствий.

Жизнь в напряженном ожидании развязки представлялась Боре худшей из возможных пыток. Именно из-за этого чувства в детстве он ненавидел играть в прятки. Ему было страшно ходить по напряженно затихшей квартире, прислушиваться к шорохам, открывать дверцы шкафов, заглядывать под кровати и все время ждать, что кто-то вылетит навстречу.

Тогда же, в детстве, среди множества Бориных страхов обнаружился сильный и искренний интерес к смерти. В их старом, полном пенсионеров многоэтажном доме часто кого-то хоронили, но маленький Боря не решался пробиться сквозь толпу и посмотреть на лежащее в гробу тело. Он боялся, что люди заметят, как ему интересно. Зато дома, по телевизору, он мог глядеть на мертвецов, ничего не опасаясь. Мать уходила на работу, и никто не знал, что Боря смотрит «Чрезвычайное происшествие» по НТВ и «Дежурную часть» по второму каналу. Там показывали совсем не такие трупы, как те, что можно было увидеть в фильмах. Настоящие трупы были мягкими и рыхлыми, желтовато-серыми, неприятными. Они казались легкими, будто вес уходил из них вместе с напряжением мышц, хотя Боря был почти уверен в обманчивости впечатления. Трупы были перепачканы кровью и грязью. Волосы на их головах превращались во что-то похожее или на слежавшийся пух, или на паклю, или на клубок высохших водорослей — даже волосы лишались жизни.