Кобзарь: Стихотворения и поэмы - Тарас Шевченко

[Петербург, 1838]

Тополь

Перевод А. Безыменского

В темной роще ветер воет,По полю гуляет,Он на тополь налетает,К земле пригибает.Стан высокий, лист широкийГрустно зеленеет!Кругом поле, словно море,Широко синеет.Поглядит чумак на тополь,Сердцу грустно станет;Чабан утром с сопилкоюСядет на кургане,Глянет — и душа заноет:Кругом ни былинки!Гибнет тополь, как в неволеГибнет сиротинка!

Кто же наградил беднягуСудьбою проклятой?Погодите, все скажу вам,Слушайте ж, дивчата!Полюбила, пригожая,Казака дивчина,Полюбила, только милыйУшел, да и сгинул…Кабы знала, что покинет,Его б не любила;Кабы ведала, что сгинет,Его б не пустила;Кабы знала, за водоюПоздно б не ходила,Не стояла б до полночиВозле вербы с милым;Кабы знала!..

И то горе —Если знать да ведать,Впереди какие с намиПриключатся беды!Вы не спрашивайте лучше!..Сердце молодоеЗнает, как любить… Пусть любит!Пока не зароют!Ведь недолго ваши брови,Дивчата, чернеют,И недолго ваши лицаНежно розовеют —Лишь до полдня, — и завянут;Брови полиняют…Так не ждите и любите,Как сердечко знает.

Начнет песню соловейкоВ роще на калине,Запоет казак тихонько,Идя по долине.Выйдет из дому дивчинаПовидаться с милым,А казак дивчину спросит:«Тебя мать не била?»Станут рядом, обнимутся,Соловей зальется;Послушают, разойдутся,А сердечко бьется!

И никто их не увидит,И не спросят люди:«Где была ты, с кем стояла?»Она лишь знать будет!И любила и ласкала,А сердечко млело.Сердце чуяло тревогу,А сказать не смело.Не сказало, — и трепещет,Воркует все тише,Как голубка без голубя;А никто не слышит…

Не поет уж соловейкоВ роще над водою.Не поет уже дивчина,Под вербою стоя.Убивается дивчина,Не зная, что будет.Без него ее родныеКак чужие люди;Без него и солнце светит,Будто враг смеется;Без него могила всюду…А сердечко бьется.

Год прошел, второй промчался,Не вернулся милый;Как цветок, дивчина сохнет,Молчит, как могила.«Что ты вянешь?» — мать роднаяЕе не спросила, —За старого, богатогоВыдать дочь решила.«Выйди замуж! — мать сказала. —Я тебя пристрою.Он богатый, одинокий,Будешь госпожою!»

«Не пойду я за такого,Не пойду я, мама!Лучше дочь свою роднуюОпусти ты в яму.Пусть попы свои молитвыПоют надо мною.Лучше умереть, чем стать мнеСтарика женою!»

Не сдавалась мать-старуха,Делала, что знала,Чернобровая дивчинаСохла и молчала.Темной ночью ворожеюРасспросить решила:Долго ль ей на этом светеНе видаться с милым?«Бабусенька, голубонька,Моя дорогая!Ты скажи мне только правду.Я узнать желаю:Жив ли милый? Крепко ль любит?Иль забыл-покинул?Ты скажи мне: где мой милый?Не томи дивчину!Бабусенька, голубонька,Скажи, ведь ты знаешь!Выдают меня родныеЗа старого замуж.Никогда его, такого,Сердцем не полюбишь.Я давно бы утопилась —Жалко, душу сгубишь.Если умер чернобровый,Сделай, моя пташка,Чтоб домой я не вернулась…Тяжко сердцу, тяжко!Там со сватами тот старый…Я умру, горюя!»«Ладно, дочка! Делай толькоВсе, что прикажу я.Сама была молодою,Это горе знаю.Все минуло — научилась,Людям помогаю.Твою долю, моя дочка,Я давненько знала.Для тебя давно-давненькоЗелье припасала».В пузырек лихое зелье,Как чернила, льется.«Ты возьми вот это дивоИ встань у колодца.Петухи пока не пели,Водою умойся.Отхлебни немного зелья,Ничего не бойся!Не оглядывайся, дочка,Что б там ни кричало,Ты беги туда, где с милымСвоим расставалась,А на середину небаВыйдет ясный месяц, —Выпей снова; не придет он —В третий раз напейся.В первый раз — ты прежней станешь,Прежнею, былою.Во второй — в степи далекойТопнет конь ногою.Если жив твой чернобровый,Он тотчас прибудет.А на третий… лучше, дочка,Ты не знай, что будет!Не крестись. Не то погибнетВсе, что дать могу я…А теперь иди любуйсяНа красу былую».

Взяла зелье, поклонилась:«Спасибо, бабуся!»Тихо вышла. «Может, бросить?Нет уж, не вернуся!»Умылася, напилася,Тихо усмехнулась,Выпила еще два разаИ не оглянулась, —Поднялась, как бы на крыльях,И в степь полетела,И упала, заплакала,А потом… запела;«Ты плыви по морю, лебедь,Далеко, далеко.Ты расти, расти, мой тополь,Высоко, высоко.Тонким вырастай, высоким —До туч головою,Спроси бога: чернобровыйБудет ли со мною?Ты взгляни, взгляни, мой тополь,За синее море.Ведь на той сторонке — радость,А на этой — горе.Где-то там мой чернобровыйПо полю гуляет,А я плачу, годы трачу,Его поджидаю.Ты скажи ему, что людиНадо мной смеются;Я погибну, если милыйНе сможет вернуться!Закопать меня в могилуМатери охота…Кто ж теперь тебя, родная,Окружит заботой?Кто утешит, приласкает,Старухе поможет?Мама моя!.. Радость моя!..Боже милый, боже!..

Если милого, мой тополь,И за морем нету, —Ночью, чтоб никто не видел,Поплачь до рассвета!Ты расти, мой милый тополь,Высоко, высоко.Ты плыви по морю, лебедь,Далеко, далеко!»Вот такую песню пела,Так она томиласьИ, на удивленье людям,В тополь превратилась.В дом родимый не вернулась,Счастья не узнала —Стала тоненькой, высокой,До тучи достала.

В темной роще ветер воет,По полю гуляет.Он на тополь налетает,К земле пригибает.

[Петербург, 1839]

Думка

Перевод В. Звягинцевой

{23}На что черные мне бровиДа карие очи,На что юность мне девичья —Нет ее короче.Годы мои молодыеДаром пропадают,Брови черные, густыеОт ветра линяют.Сердце вянет и томится,Как птица в неволе…На что же мне краса мояБез счастливой доли?Тяжко жить мне сиротоюБез родного крова,И родные — что чужие,Не с кем молвить слова,Никто меня не расспросит,О чем плачут очи.Сказать некому дивчине,Чего сердце хочет,Отчего оно, как голубь,Воркует, чуть дышит;Никто знать того не знает,Не знает, не слышит.Ни о чем не спросят люди,Да на что и знать им —Пускай плачет сиротина,Пускай годы тратит…Плачь же, сердце, плачьте, очи,Пока свет вам светит,Громче, жалобнее плачьте,Чтоб услышал ветерИ унес бы мои слезыЗа синее море,Пригожему, неверномуНа лютое горе.

[Петербург, 1839]

К Основьяненко

Перевод В. Державина

{24}Бьют пороги; всходит месяц,Как в древнее время.Нету Сечи; нет того, ктоВерховодил всеми.Нету Сечи! ОчеретыНад Днепром вздыхают:«Куда наши дети делись?Где они гуляют?»Чайка с криком реет, словноМать над сыном стонет,Солнце греет, ветер веет,Пыль по степи гонит.А над степью той курганыСтоят и тоскуют,У буйного спрашивают:«Где ж наши пануют?Где пануют, где пируют?Где запропастились?Воротитесь, гляньте: в полеКолосья склонилисьТам, где ржали ваши кони,Где трава шумела,Там, где кровь татар и ляховМорем багровела…Воротитесь!»«Не вернутся! —Грянули, сказалиВолны в море. — Не вернутся,Навеки пропали».Правда, море, правда, волны:Такая их доля!Не дождемся долгожданных,Не дождемся воли,Схоронили казачествоСедые курганы,Не покроют УкраинуКрасные жупаны.Убогая, сиротоюНад Днепром рыдает;Мук ее никто не видит,Слез не замечает.Видит недруг и смеется…Смейся, враг лукавый,Да не очень: знай — все гибнет,Но не гибнет слава!Встанет слава и расскажет,Что было на свете,И где — правда и где — кривда,Скажет — чьи мы дети.Наша дума, наша песняНе умрет, не сгинет…Вот в чем, люди, наша слава,Слава Украины!Не украшена ни златом,Ни хвастливой ложью,Громозвучна и правдива,Будто слово божье:Правда ль, батько-атамане?Правда ль — песня эта?Эх, если бы!., да что скажешь,Коль уменья нету.А к тому же здесь мне людиВраждебны и чужды.Скажешь ты: «Не уступай им!» —Да что в этом нужды?Посмеются над псалмами,Что вылью слезами;Посмеются… Тяжко, батько,Тяжко жить с врагами!Поборолся бы я с ними,Если б сил хватило;И запел бы я, да песнюНужда задушила.Таково-то мое горе!Я зимой суровойПо снегам брожу, и трудноНе шуми, дуброва,{25}Мне запеть… А ты, как прежде,С песней неразлучен!Тебя люди уважаютЗа голос могучий.Пой про Сечь им и степныеКурганы-могилы,Где какой курган насыпан,Кого схоронили;Пой про диво, что пропалоВ минувшие лета!Батько! Грянь же, чтобы сталоСлышно всему свету:Как рубилась УкраинаЗа волю и право,Как по свету полетелаКазацкая слава:Батько, грянь, орел наш сизый!Пусть хоть раз единыйНагляжуся я сквозь слезыНа мать-Украину;Пусть хоть раз еще услышу,Как море играет,Как девушка под вербоюГриця запевает{26};Пусть я вспомню на чужбинеРадость молодую,Пока в гроб чужой не лягуИ в землю чужую!

[Петербург, 1839]