Бездушная - Джейд Вест

осознавала, насколько близко Люциан был, пока он не прижался ко мне и не обнял за шею.

— Я хочу твоей боли и хочу ее быстро.

Я поняла, что за этим последует, когда он перекинул меня через подлокотник дивана и вытащил ремень из своих брюк. И мне не нужно было оглядываться на него, потому что уже много раз оказывалась в таком положении... ожидая удара ремнем... боли... наказания.

Я закричала от боли, когда первый удар пришелся прямо по моим ягодицам.

Люциан был достаточно опытен, чтобы ударить в одно и то же место дважды. Затем три раза. Затем четыре.

Я была достаточно опытна в этом, что моя кожа начала гореть самым удивительным образом, бедра покачивались, когда боль усиливалась и превращалась в самое странное из удовольствий.

Освобождение.

Это было освобождение.

— Это твое наказание за то, что ты была неуважительной маленькой сучкой, — сказал он мне, и я не стала протестовать, просто приняла это. — Тебе придется научиться следить за своим маленьким ротиком.

Пять. Шесть. Семь.

Я задыхалась, вскрикивая при каждом ударе.

Восемь. Девять. Десять.

Покалывание.

Одиннадцать. Двенадцать.

Больно.

Да. Мне было больно.

Я хотела, чтобы мне было больно.

Мне нужно, чтобы мне было больно.

Я все еще содрогалась от боли, когда Люциан Морелли погрузил большой палец глубоко в мою попку, такую сухую и тугую, что это было чертовски больно. И я снова закричала. Он покружил им, жестко. Люциан трахал меня им, достаточно грубо, что я, блядь, заскулила.

Он заменил ремень ладонью, быстро шлепая меня. Шлепки были громкими в комнате, заглушая мои визги.

Теперь я чувствовала себя его рабыней.

Теперь я была его рабыней.

У меня перехватило дыхание, когда он перевернул меня и поставил на колени. Его член ждал, мой рот был открыт.

Я сосала член Люциана Морелли, как натренированная маленькая шлюшка, глядя на него широко раскрытыми глазами, пока тот проникал глубоко. Он душил меня, а я терпела это, как хорошая девочка. Заставлял меня давиться снова и снова, но это не мешало мне сосать ему.

— Кто-то хорошо тебя обучил, — проворчал он.

В этом он был прав. Меня действительно хорошо обучили. Только меня учил не кто-то, а многие. В моей жизни мне засовывали в глотку много членов.

Я почувствовала пульсацию его члена и поняла, что сейчас произойдет. И ждала этого.

Он вынул член из моего рта и подрочил по всей длине, и я сделала то, что сделала бы любая хорошая маленькая шлюшка. Я широко раскрыла рот.

Первая струя спермы попала мне на лицо. Остальное идеальным потоком на мой язык. Я не сглотнула, просто уставилась на него, пока он переводил дыхание.

И тут он увидел их… мои пальцы у меня между ног.

— Ты маленькая грязная сучка, Илэйн.

Я не переставала тереть свой клитор. Мой рот все еще был открыт, и его сперма блестела на моем языке, и я терла свой клитор так быстро, что вздрагивала.

Он не сказал мне остановиться.

Я бы не остановилась, даже если бы он сказал это.

Моя задница горела огнем, соски напряглись, а клитор загорелся, как факел, искрясь.

Я кончила на коленях, и сперма моего хозяина скользнула по моему языку, а он наблюдал за мной. Люциан наблюдал за мной своими темными, злыми глазами.

Его ухмылка была божественной в своей мерзости.

— Если ты действительно хочешь испустить свой последний вздох, тебе придется перестать быть такой грязной маленькой сучкой, — сказал он. — Я буду смотреть на это чертовски долго, прежде чем прикончу тебя.

Я улыбнулась ему, когда проглотила.

Глава 8

Люциан

Я не спал, просто сидел и смотрел на обнаженную девушку, свернувшуюся калачиком на диване. Измученная, дремала. Она была самым красивым созданием, которое я когда-либо видел.

Жаль только, что она была гребаной Константин. Я бы оставил ее себе в качестве постоянной игрушки, если бы не презирал настолько, что готов был замучить до смерти.

Я знал, что разразится дерьмо, когда в городе начнется война из-за Илэйн. Противостояние семьи Константин и Братьев власти станет настоящим зрелищем. Я буду страстным зрителем.

Главное, чтобы они не узнали, что похитителем был я.

Солнце вставало за окном, когда мой сотовый начал разрываться своими обычными дневными писками. Империя Морелли уже проснулась, сделки в изобилии совершались в обычном режиме. Впервые в жизни я не хотел быть среди этого. Мне хотелось быть здесь и ласкать эту шлюшку.

На улице было уже светло, когда я, наконец, поднялся со своего места. Кофеварка заработала, в дверях кухни появилась милая маленькая куколка. Она была напугана и выглядела уставшей — прекрасное сочетание.

Куколка не просила кофе. Без сомнения, она знала, что это бесполезно.

Я сделал себе один, пока Илэйн смотрела на меня, моя садистская часть была настроена наслаждаться ее жаждой, пока она смотрит, как я пью. Я чувствовал себя безумным, когда понял, что эта часть меня проигрывает битву. До меня дошло это, когда достал кружку для своей игрушки и когда приготовился делать кофе и ей. Похуй. Я все равно приготовил ей простой. Не стал предлагать варианты, просто вручил черный, как и мой.

— Спасибо, — сказала она и одарила меня самой кроткой улыбкой.

Блядь, она была такой прирожденной соблазнительницей.

— Повернись, — приказал я. Она непонимающе посмотрела на меня, прежде чем поняла, что я хочу увидеть.

Она повернулась ко мне спиной, на ее заднице были такие красивые отметины, едва заметные линии синяков. От этого зрелища мой член дернулся.

Я подошел к ней как раз в тот момент, когда она подносила кружку с кофе к губам. Мое горячее дыхание на ее шее заставило ее вздрогнуть.

— Я возвращаюсь в город, — сказал я, будто она заслуживала объяснений. — Даже не думай пытаться сбежать отсюда. Ты ничего не добьешься. Я запру тебя наглухо, и даже если ты выберешься, я всего в нескольких минутах от того, чтобы уничтожить того жалкого маленького придурка, с которым ты дружишь. Ты ни за что не успеешь спасти его.

Она повернулась ко мне и нахмурилась.

— Да, я знаю. У меня есть мозги, знаешь ли. Тебе не нужно каждые тридцать секунд указывать на очевидное.

Моя рука мгновенно оказалась на ее груди и сильно сжала.

— Ты собираешься быть разумной маленькой сучкой и вести себя прилично в мое отсутствие?

Она поморщилась, когда я сжал ее плоть.

— Это зависит от того, что означает «вести себя прилично».

На самом деле я не знал, что значит вести себя