Стихея - Нана Рай

ее за волосы и дернула на себя. Мари до крови прикусила губу, чтобы не закричать, и знакомый металлический привкус проступил на языке.

– Думала увести у меня парня на глазах у всех? Знаешь, скольких я уже проучила? Ты не первая, кто переходит мне дорогу и спотыкается!

Джорджи намотала ее волосы на кулак и потащила за собой по холодной плитке. Мари упала на колени, продолжая молчать. Голова горела так, словно с нее сняли скальп.

– Что, нечего сказать?

Джорджи замерла и наклонилась к Мари, чтобы заглянуть в лицо:

– Плачешь?

– Нет, – прошипела Мари и поймала взгляд Джорджи в свой плен.

«Мы можем многое…» – снова прозвучал в голове голос матери.

С лица Джорджи схлынула кровь, и она испуганно разжала пальцы. Спотыкаясь, она попятилась назад, пока не прижалась спиной к стене.

– Пожалуйста, не надо, – почти жалобно простонала она.

Ее кожа посерела, а глаза превратились в огромные впадины.

– Не надо – что? – вкрадчиво поинтересовалась Мари, поднимаясь с колен.

Руки дрожали, а в груди клокотала ярость. Джорджи прикоснулась к ее волосам без разрешения, унизила, причинила боль, и сейчас Мари едва сдерживалась.

– Вот это вот… – промямлила Джорджи и заплакала, закрывая лицо руками.

После ее слов злость внезапно утихла.

Мари вздохнула и бросила усталое:

– Проваливай.

Дважды просить не пришлось. Уже через минуту Мари в полном одиночестве села на длинную скамью между шкафчиками.

«Вот это вот», – как выразилась Джорджи, возникло у Мари после исчезновения матери.

Первый ей об этом сказал отец:

«Не смотри на меня так. Ты словно вскрываешь мои потайные страхи и заставляешь испытывать их все одновременно. Я даже не могу описать то, что чувствую. Твой злой взгляд в точности, как у твоей мамы. Когда мы ссорились, она не могла его скрывать, а я не мог его выносить. Я предпочел бросить семью, лишь бы не испытывать этот ужас снова и снова. И вот сейчас я готов вновь сбежать, только бы не сталкиваться с тобой. Ты никогда меня не поймешь…».

Но Мари понимала. Тот безотчетный ужас, который вызывал взгляд разъяренной ведьмы, способен убить, если его не контролировать. Его может вынести только другая ведьма или колдун. Либо человек, потерявший голову от любви. Джорджи не была ни первой, ни вторым, ни тем более третьим. А вот Мари была ведьмой. И после этой стычки за ней точно явятся, чтобы сжечь на костре.

Мари опоздала на первую лекцию по истории Средних веков. Айви прожужжала ей все уши про то, что к занятиям профессора Чейза лучше прочитать весь заданный материал, либо не явиться вовсе.

Он на интуитивном уровне вычисляет не подготовившегося студента. Отыщет тебя в кромешной тьме.

Но получить «неуд» на первом же занятии не так пугало Мари, как узнать в профессоре того самого парня, с которым она столкнулась в день приезда.

«А если узнаю, что с того? Я просто устала после дороги, переволновалась из-за памятника инквизиции, да мало ли что там себе напридумывала. Может, он вообще не существует… Может, это галлюцинации?»

С такими мыслями Мари пришла на лекцию спустя пятнадцать минут после начала и села с самого края возле прохода. В аудитории царил полумрак, а профессор Чейз стоял спиной к студентам и водил лазерной указкой по огромному слайду, который проецировался на стену через проектор.

Мари прищурилась. На экране горела картина, которую она уже видела в коридорах замка. Кажется, «Саул и Аэндорская волшебница»[1]. Сгорбленный мужчина в белой мантии, каким обычно изображали тень пророка Самуила, явился к колдунье, но женщина в ужасе попятилась к каменной статуи, а израильский царь Саул пал ниц перед пророком. И при чем здесь Средневековье, если картина XIX века?

Это Аэндорская волшебница из Ветхого Завета, – громко подтвердил догадку Мари профессор и переключил слайд. Теперь на стене горела красивая девушка в сером платье с чашей в руках. – А это Цирцея, дочь Гелиоса, что опоила друзей Одиссея и превратила их в свиней. Несчастная, одинокая женщина… Меня просили начать именно с ведьм, потому что мы учимся в Вэйланде, – со смешком добавил профессор и обернулся.

Луч проектора высветил его лицо, и Мари со стоном сползла ниже под стол. Это был он. Профессор Уильям Чейз.

Его взгляд пробежался по лицам студентов, и Мари показалось, что он обратил на нее внимание.

– Знаете, я здесь преподаю второй год, а все равно не понимаю местной зацикленности на ведьмах. Даже ваша учебная программа построена так, чтобы показать ведьм истинным злом. – Он вздохнул. – Ладно, переключаюсь, а то меня закидают помидорами. По одной из легенд, – он снова повернулся к картине, – самые знаменитые ведьмы – это реинкарнации Аэндорской волшебницы. Когда Саул пришел к ней и попросил вызвать дух царя Соломона, она выполнила его просьбу. Но в Ветхом Завете умолчали, что колдунья поплатилась за свою помощь. Ее сожгли. Напоминаю, что это только легенда. – Профессор включил лампы и погасил проектор.

Яркий свет ударил по глазам, и студенты недовольно поморщились.

– А теперь вопрос: что связывает Аэндорскую волшебницу и Цирцею? – профессор уселся на край стола и скрестил руки на груди. На этот раз он был только в белой рубашке, хотя Айви шутила, что Уильям Чейз родился в джемпере.

По залу пронеслись перешептывания, но никто не рискнул поднять руку.

– Ну же! Все логично. Считайте, что я чуть раньше уже ответил на вопрос.

Профессор Чейз вздохнул, когда молчание затянулось. Он снова пробежался взглядом по рядам, и на этот раз Мари не показалось: его глаза почти что впились в нее.

– Мисс?.. Да-да, вы, в чудесном зеленом свитере.

Это вообще-то был цвет морской волны, но Мари придержала язык.

– Мисс Бэсфорд.

– Замечательно. А по имени?

– Мария.

– Мария, – повторил за ней профессор Чейз, словно пробуя ее имя на вкус. Судя по улыбке, ему понравилось. – Как вы считаете, что общего между этими двумя колдуньями?

– Цирцея – реинкарнация Аэндорской волшебницы, – сухо ответила Мария.

– Браво! – Он захлопал в ладоши. – Может быть, вы сталкивались с этой легендой раньше и расскажете, для чего сжигали ведьм?

Мари мысленно вздохнула. Она не читала книг, которые профессор задал к первой лекции. И если она скажет «нет», а там говорится про эту легенду, то это скажется на ее отметке. Но если получится наоборот, то у остальных появится лишний повод подозревать ее в колдовстве. В принципе, хуже уже не будет. После косяков с Джорджи и Эллиотом…

– Слышала, – решилась Мари и увидела, как брови профессора Чейза поползли вверх.

Ну, вот. Он не ожидал,