Мартин Лютер Кинг. Жизнь, страдания и величие - Уильям Роберт Миллер

На втором курсе семинарии студенты изучали историю Христианской церкви, а также учения пророков Ветхого Завета. Труды другого, гораздо более позднего пророка ― Карла Маркса в программе не значились. Перипетии президентской кампании 1948 года и студенческие дискуссии по поводу начавшейся «холодной войны» обострили интерес Мартина к коммунизму. Большую часть рождественских каникул 1949 года он посвятил изучению «Капитала» и «Коммунистического манифеста», а также целого ряда исследовательских работ о марксизме и его советском отпрыске ― ленинизме. У Маркса, как прежде у Раушенбаха, он нашел открытый протест против экономического неравенства в обществе и, следовательно, неприятие той социальной индифферентности, которая была свойственна христианскому духовенству в целом. Однако в учении Маркса он мог принять далеко не все. Возражая ему и споря с ним, он начал оттачивать свои собственные представления о ценностях. В историческом материализме для Бога вообще не было места. Проповедуемый Марксом этический релятивизм одобрял любые, самые дурные средства, если только они приводили к поставленной цели, и создавал такую политическую систему, в которой, писал Кинг, «человек едва ли становится чем-то большим, чем лишенный всякой индивидуальности винтик в государственной машине». Молодой семинарист, напротив, очень остро осознавал необходимость существования Бога, причем не просто какого-то божества, а именно «творческой личной силы, управляющей Вселенной, составляющей основу и сущность любой реальности... История в конечном счете подчиняется духу, а не материи». Более того, Вселенная, поскольку эта божественная сила находится в ее центре, должна обладать нравственной упорядоченностью. Иными словами, ей присущи определенные моральные принципы, которые сами по себе справедливы и добры. Один из этих принципов гласит, что человек есть «сын Божий», а не средство достижения какой-либо цели. Он «сам по себе и средство, и цель». Всякий нормальный человек, каждый христианин, равно как и любая попытка изменить общество ради его улучшения, должны воплощать в себе эти принципы и заветы.

Именно в этот период Мартин пришел к убеждению, что общество должно меняться и что перемены возможны. Оставалось только найти путь, ведущий к ним. Со временем он начал вырисовываться в его воображении, пока еще в общих, неясных очертаниях. По убеждению Мартина, это должен быть путь, одобряемый Господом, путь обретения духовной и нравственной силы, подобный тому, который был избран Иисусом и апостолом Павлом.

В то время, когда Мартин Кинг размышлял над этими проблемами, на противоположной стороне земного шара некий американский мужчина, принадлежавший по возрасту к поколению его отца, принимал участие в очень важной конференции. Это был Мордесайя У. Джонсон, доктор наук, ректор Университета им. Говарда, а конференция называлась «Всемирным форумом движения за мир». Она планировалась на январь 1949 года, но была отложена в связи с тем, что лидер этого движения Махатма Ганди погиб, сраженный пулей убийцы. Почти всю свою жизнь М. У. Джонсон боролся за мир во всем мире. В 1945 году, когда формировалась Организация Объединенных Наций, он присутствовал на ее заседаниях в качестве аккредитованного обозревателя. С подобной же целью он приехал и в Бенгалию. Доктор Джонсон был одним из 93 делегатов, представлявших на форуме 34 страны. Эти люди принадлежали к разным исповеданиям и конфессиям, но тем не менее в 1949 году они собрались на Рождество в Сиваграме, бывшей уединенной обители Ганди, которая стала учебным центром его имени, а затем в течение недели вели дискуссии в Шантиникитане, в доме Рабиндраната Тагора ― великого писателя Индии, которого на родине почитают святым.

Помимо задач, связанных с борьбой за мир, Джонсон живо интересовался идеями Махатмы Ганди. Как и Ганди, он был глубоко религиозным человеком и, подобно А. Филипу Рэндолфу, Говарду Терману и Байарду Растину, находился под сильным впечатлением от личности и идей этого сухонького, темнокожего индийца, который разработал системную стратегию движения ненасилия и сумел добиться освобождения Индии из-под власти белых колонизаторов. Еще в 1932 году Рейнголд Нибур высказал предположение, что методы борьбы, применяемые Ганди, могут оказаться эффективными и в Америке для достижения расового равноправия. И сам Махатма, поддерживавший связи с негритянскими лидерами США, неоднократно говорил о том же. Джонсону и его единомышленникам казалось, что Ганди предлагает обоснованную альтернативу тактике призывов к братским чувствам у белых ― призывам, которые остаются неуслышанными. Вместо благочестивой и смиренной надежды на постепенное улучшение жизни, которое неизбежно придет, Ганди предлагал иной путь ― активную борьбу за преобразование жизни, но такую борьбу, которая была бы совместимой с учением Христа о любви к ближнему. Вот почему после завершения работы форума доктор Джонсон остался в Индии и беспрестанно разъезжал по стране, встречаясь с множеством людей.

Вернувшись из полуторамесячного путешествия по Индии, доктор Джонсон начал выступать с лекциями во многих городах Соединенных Штатов. Когда он приехал в Филадельфию, Мартин Кинг не мог пропустить его выступления. Его привлекла не только тема лекции, но и тот факт, что доктор в свое время тоже учился в Морхаусе. О деятельности Махатмы Ганди семинарист Кинг знал немного, полагая, что он ― один из типичных представителей идеалистов, далеких от жизни. Он уже имел возможность послушать по меньшей мере одного из ведущих представителей американского пацифизма ― преподобного А. Дж. Маста, доводы которого показались ему замечательными, но совершенно неубедительными. Мартин, основываясь на собственных чувствах, непоколебимо верил в спасительную силу любви между людьми, той любви, которой были посвящены учение и жизнь Иисуса Христа. Но в ситуациях, когда сталкивались общественные интересы и силы, его оценка возможностей любви становилась крайне скептической.

С таким настроением он пришел на выступление Мордесайи Джонсона. И мало-помалу его скептицизм начал подтаивать под воздействием пламенного красноречия опытного оратора.

Почему Ганди ― великий человек? Такой вопрос, явно риторический, задал Джонсон и сам же принялся на него отвечать. Его величие обусловлено пятью неоспоримыми фактами. Во-первых, он освободил Индию. Во-вторых, он добился этого без единого выстрела. В-третьих, он по-братски вернул в семью индийских народов касту неприкасаемых, прежде отторгавшихся и отвергаемых обществом. В-четвертых, его личная жизнь была столь чиста и свята, что уже только по этой причине его можно было бы считать великим человеком. Но его высшее достижение ― и это в-пятых ― заключается в том, что он показал, каким образом спасительную силу любви можно использовать при решении социальных вопросов, добиваясь с ее помощью реальных преобразований. Даже его гибель, подобно смерти Иисуса, стала своего рода искупительной жертвой, поскольку из-за нее пошла на спад та ужасная вражда, которая вспыхнула вдруг между индусами и мусульманами в первые годы после обретения независимости.