Тень и искры - Дженнифер Ли Арментроут

Все это меня не касалось. Никто из смертных не мог вмешиваться в дела богов. Люди знали, что хотя боги могут быть милостивыми и щедрыми, они также могут быть жестокими и злобными, если их оскорбить. Каждый смертный усваивал это с рождения. Наверное, этот мужчина чем-то заслужил их гнев, но бог швырнул словно мусор младенца – невинного.

Тем не менее последнее, что мне следовало сделать, – это сжать рукоять кинжала из тенекамня, который вполне мог убить бога. Но ужас уступил место жгучей ярости. Я больше не была пустой. Темное бешенство заполнило меня, выплескиваясь через край. Вряд ли я смогу уложить обоих, но уверена, что убью бога прежде, чем опять встречусь лицом к лицу с Первозданным Смерти. Я не сомневалась, что сегодня ночью моя жизнь закончится.

И крохотная, глубоко спрятанная часть моей души, которая помнила тот момент, когда мама отвесила мне пощечину, прекратила волноваться, буду ли я жить или умру.

Я вышла из-за дома…

Единственным предостережением было движение воздуха вокруг меня – ветер, пахнущий чем-то чистым и цитрусовым.

Мне зажали рот, и меня пронзил разряд энергии в тот момент, когда меня обхватили, придавив руки к бокам. Потрясение от контакта – разряд, последовавший за касанием, касанием чьей-то кожи к моей, – стоило мне доли секунды, которая была нужна, чтобы разорвать хватку. Я дернулась назад и ударилась о жесткую, как стена, грудь.

– На твоем месте я бы не издавал ни звука.

Глава 2

Предостережение, едва громче шепота, прозвучало в тот момент, когда напавший оторвал меня от земли. Я была потрясена. Он унес меня со двора поразительно легко, словно маленького ребенка. А меня нельзя было назвать маленькой – ни ростом, ни весом. Мужчина к тому же оказался невероятно быстрым. В одно мгновение мы оказались в одном из увитых зеленью переходов.

– Не знаю, что ты там задумала, – снова заговорил он. Тревога прозвенела во мне громко, как колокола, звучащие каждое утро в Солнечном храме. – Но, могу тебя заверить, это закончилось бы для тебя плохо.

Как только он меня отпустит, ему самому будет плохо.

Мое сердце сильно колотилось, я извивалась, пытаясь освободиться. Он только крепче стиснул мою талию, шагая дальше по туннелю, куда сквозь густые заросли, покрытые сладко пахнущими цветами, просачивались лишь узкие полоски лунного света. Я потянулась к кинжалу, повернув голову и пытаясь разжать его руку. Но мне ничего не удалось.

Во мне вспыхнуло раздражение, смешанное с паникой. Я не привыкла, чтобы со мной так обращались, за исключением тренировок и боев. Даже когда я училась в «Нефрите». Ощущение его руки на моем рту, его пальцев на щеке и того, как крепко он держал меня – что меня вообще держали, – было почти таким же ошеломляющим, как и осознание, что я угодила в ловушку.

Я подогнула ноги и ударила, но попала в пустоту. Сделала это еще раз, и еще, размахивая ногами, пока не заболели мышцы живота.

– И что бы ты ни задумала сейчас… – продолжал он, стоя неподвижно – мои попытки вырваться не сдвинули его ни на дюйм. Он говорил почти со скукой. – Это тоже не закончится для тебя ничем хорошим.

Тяжело дыша, я позволила телу обмякнуть и стала думать. Мужчина силен и может с легкостью нести меня. Я не буду отчаянно вырываться, как дикое животное.

«Соображай, Сера. Думай». Я сосредоточилась на ощущении от него, пытаясь оценить его рост. Прижатая к моей спине грудь была твердой… и холодной. Как и рука на моем рту. Примерно такой бывала моя кожа, когда я выходила из озера. Я пошевелилась и подняла ногу, проводя ступней вверх по его ноге, чтобы найти колено.

– Впрочем… – Он изысканно растягивал слова. Его голос был чувственным, и что-то в нем казалось странным. Едва заметный акцент напомнил о чем-то. – Мне страшно интересно, что это ты пытаешься сделать.

Я прищурилась; моя ярость победила панику. Я нашла изгиб его колена и вскинула ногу, чтобы размахнуться для жестокого…

Он с мрачной усмешкой отступил в сторону, избежав моего удара.

– Нет уж, спасибо.

Приглушенный звук, который я издала в его ладонь, был рожден чистейшей, незамутненной яростью.

Мрачный смешок раздался снова, на этот раз тише, но я ощутила его каждым дюймом спины и бедер.

– Ты злющее маленькое существо, правда?

Злющее? Маленькое? Существо?

Я не маленькая и не существо, но сейчас я действительно чувствовала все оттенки злости.

– А еще немного неблагодарное, – добавил он.

Его холодное дыхание коснулось моей щеки. Моей щеки. Воздух замер у меня в горле. Во время борьбы капюшон соскользнул назад, почти открыв мое лицо.

– Тебя бы убили прежде, чем ты смогла воплотить свою неразумную идею. Я спас тебе жизнь, а ты пытаешься меня ударить?

Я сжала кулаки и повернула голову. Он вдруг замер, прижавшись ко мне. Его тело излучало напряжение.

– Это все, Мадис? – донеслись снаружи туннеля слова женщины.

– Да, Кресса, – ответил глубокий, исполненный силы голос.

Бог и богиня. Я застыла рядом с моим пленителем.

– Пока что.

Два слова, произнесенные Крессой, сочились раздражением.

– Должно быть, мы уже близко, – сказал Мадис.

Спустя мгновение тишины снова заговорила Кресса:

– Тарик, ты знаешь, что с ними делать.

– Разумеется, – отозвался второй мужчина.

– Раз уж мы здесь, можем и поразвлечься, – заметил Мадис.

Поразвлечься? После того, как он убил младенца?

– Как хотите, – вымолвила богиня, и все стихло.

Их трое. Тарик. Мадис. Кресса. Я снова и снова повторяла эти имена, когда вокруг воцарилась тишина. Я не была с ними знакома и понятия не имела, к какому двору они принадлежали, но их имена я не забуду.

Держащий меня мужчина переступил с ноги на ногу, и его дыхание коснулось моей щеки.

– Если я уберу руку, обещаешь не делать глупостей, в том числе не кричать?

Я кивнула, прижавшись затылком к его груди. Крик никогда не был для меня способом решения проблем.

Он медлил.

– Мне кажется, что я об этом пожалею, – сказал он со вздохом, из-за чего я заскрежетала зубами. – Но, наверное, просто добавлю это в растущий список того, о чем жалею.

Он убрал руку от моего рта и опустил на мой подбородок, обхватив его пальцами. Я сделала глубокий вдох, стараясь игнорировать холод, исходящий от него, и стала ждать, когда он меня отпустит.

Он не отпускал.

– Ты собираешься идти за этими богами, – заявил он через мгновение. – Об этом ты думала?

Хороший вопрос, поскольку смертным запрещено