Прощай, Алиса! - Маша Ловыгина

мать, которая сейчас лежала на огромной кровати, не могла без них жить. Рядом с ней на столике стояли бутылка с красным вином и бокал со следами помады.

Ее матери еще не было тридцати восьми, и она все еще была красива. Но глядя на нее, Алиса понимала, что та сдала свои позиции без боя более молодым соперницам. Не потому, что не могла бороться, а потому что не хотела. По сути, она была одной из многих, таких же любовниц отца, но она жила в его доме на правах хозяйки и гордилась своим статусом. Да, отец частенько напивался, но он и в трезвом виде мог наорать или ударить ее, однако мать терпеливо сносила его характер и не видела причин что-то менять. Зачем, если можно хорошо есть, сладко пить и ни о чем не думать? По крайней мере, сейчас, пока все это ей доступно. И если не мешать мужу, не перечить ему и не возмущаться, то и особых проблем не возникнет. Алиса прекрасно знала эту философию матери и наблюдала ее изо дня в день.

— Мам, мне спросить нужно, — Алиса вошла и прикрыла за собой дверь, поморщившись от спертого, наполненного запахами вина и духов воздуха. — Ты меня слышишь?

Мать повернула голову и посмотрела на нее невидящим взглядом.

— Что? — спросила она заплетающимся языком.

— Такое дело, — Алиса села на край кровати и сложила руки на коленях. — Он сказал, что…

— Слушай, принеси мне еще бутылку, а? — мать махнула рукой в сторону двери и вновь уставилась в экран. На нем, судя по ее расширенным зрачкам, происходило что-то невероятно интересное и захватывающее.

— Он сегодня сказал, что… — Алиса смотрела на разгорающиеся по телевизору страсти и чувствовала, как ею овладевает злость вперемешку с отчаянием. — В общем, Карапетян приходил, отец Миши. Я с ним в одном классе училась. Ну, Карапетян, который… — она зажмурилась и перевела дыхание, — Огромный такой, волосатый… А Миша, он… такой же… в общем…

Алиса не понимала, зачем говорит об этом матери. Та ведь прекрасно знала друзей отца. В городе их все знали.

— Я просто думаю, как мне сказать ему, что я не хочу… что у меня совсем другие планы. Что это моя жизнь и вообще…

Мать потянулась к бутылке, чтобы вылить остатки в бокал, но та выскользнула из ее пальцев и упала, испачкав покрывало.

— Вот черт, — прошипела она и обернулась к Алисе. — Принеси еще.

— Мам, тебе, наверное, хватит, — покачала головой Алиса.

— Я сама решу, что и когда мне хватит!

— Тогда сама и иди! — разозлилась Алиса и вскочила. Когда она была уже у двери, рядом с ней грохнулась пустая бутылка. Она не разбилась, ударившись о ковер, но Алисе показалось, что ее осколки разлетелись в разные стороны, попутно исполосовав ее лицо и тело.

— Иди и принеси! — хрипло повторила ей в спину мать.

Алиса молча вышла и захлопнула за собой дверь. Пахло табаком. Во дворе лаяли сторожевые собаки. У ворот несколько раз просигналили.

«Еще кого-то черти принесли», — подумала она и подошла к лестничным перилам.

— А вот и мы! — раздался голос Гантемирова.

Он появлялся в доме, пожалуй, даже чаще других. Был вежлив и предупредителен, но однажды Алиса видела, как он пьяный целился из пистолета в одну из их собак, пытаясь выиграть спор. Он его проиграл, пуля застряла в стене сарая, и тогда он швырнул на стол пачку денег, все еще порываясь сделать второй выстрел.

Их дом был похож на звериное логово, но другого у нее никогда не было.

Алиса присела на корточки, держась за резные балясины, чтобы стать как можно менее заметной. Она видела, как вошел Гантемиров, а следом за ним еще кто-то. Из-за спины Гантемирова она никак не могла разглядеть того, второго, но что-то в его фигуре показалось ей знакомым. Когда второй гость вышел из тени, она ахнула и, приблизив лицо, ударилась лбом об опору.

Тот самый парень из кафе быстро оглядел пространство цепким взглядом, и Алиса могла бы поклясться, что в его глазах полыхнул холодный огонек. Такой же, какой она не раз замечала у своего отца. Быть может, виной тому это была игра света или ее возбужденное состояние, потому что, когда их взгляды пересеклись, кроме легкого пренебрежения с капелькой насмешки она ничего не увидела.

Щеки ее вспыхнули, а ладони вспотели. Видеть его в доме было странно и неправильно, но именно это и происходило. Когда он и Гантемиров пересекли прихожую, Алиса услышала новое для себя имя.

— А вот и наш Дмитрий Валентинович! Прошу любить и жаловать! Завтра он у нас обратно в Москву собирается. Но собраться еще не значит уехать, правильно я говорю? Вам еще понравится у нас, остаться захотите!

7 Партия первая

«Дмитрий Валентинович, ну надо же!» — фыркнула Алиса и поднялась. Ее потряхивало и немного знобило, словно на улице царила не жара, а промозглая осень.

Она подошла к двери в конце коридора за лестницей и толкнула дверь. За ней находилась пустая комната с выходом на верхнюю террасу, которая располагалась как раз над гостиной. Дом был большой, с кучей хозяйственных построек во дворе, но все они запирались, да и Алиса не испытывала желания узнать, что в них находится. Себе дороже. Однажды, когда ей было лет десять, она сунулась в сарай, потому что услышала изнутри какой-то шум, но отец увидел ее из окна и окликнул. Просто окликнул, однако от его взгляда и звука голоса у Алисы затряслись поджилки. Прямо как сейчас.

Вообще-то это была ее оплошность. Не следовало поддаваться любопытству. Чувства и эмоции необходимо держать при себе, чтобы не попасться под горячую руку. Разговор с матерью не в счет: через полчаса-час она заснет в обнимку с бутылкой и не вспомнит о том, что Алиса вообще к