Прощай, Алиса! - Маша Ловыгина

«А вот и придворный менестрель… Или паж», — понял Ольховский.

Алиса с подругами скрылись из поля его зрения так быстро, что Андрей испытал некоторую неудовлетворенность. Ему хотелось посмотреть, оглянется ли Алиса.

«Чтоб посмотреть, не оглянулся ли я», — хмыкнул он про себя и сгреб разложенные перед собой бумаги.

Пора было действовать. Точнее было бы сказать, что действовать было пора еще вчера. Но все пошло наперекосяк, когда он вдруг решил отвлечься на дочь Бражникова. Хотя, в конце концов, каждый имеет право иногда свернуть налево, разве не так?

Андрей достал телефон и стер последний звонок. Симку он приобрел еще в Москве и занес туда лишь нужные телефоны — приемной Минсельхоза России, министра того же ведомства, Центра агропромышленного развития, Департамента рыбного хозяйства, нескольких столичных ресторанов и клубов, рабочие номера некоторых госаппаратчиков и даже телефон приемной президента. Разумеется, этим занимался не он лично, а Мотя. Весь спектр «пустить пыль в глаза» был возложен на старшего Колокольникова. Младший, родившийся на десять минут позже, Котя, то бишь Константин, занимался технической стороной вопросов, собирая сведения в сетях, от знакомых чиновников и служащих, а также от ничего не подозревающих болтливых сограждан.

Нынешнюю схему пришлось разрабатывать практически на коленке после того, как Котя Колокольников принес список предприятий, жаждавших попасть под программу помощи малому бизнесу. Увидев фамилию Бражникова, Андрей поначалу не поверил своим глазам. Он не относился к тому типу людей, которые спят и видят сны о кровной мести, желая во что бы то ни стало как можно быстрее наказать обидчика и вернуть собственную честь. И на самом деле, Андрею было важнее упрочить собственную жизнь и жизнь родителей. Еще будучи школьником, он твердо знал, что поднимется и обретет финансовую независимость. А для этого было необходимо образование и нужные знакомства. Неустанно работая, не останавливаясь на достигнутом, выбирая все новые пути, год за годом Андрей Ольховский обретал тот самый лоск, который определяет знающего и умного человека.

Когда он получал паспорт, то взял фамилию матери. Она сама настояла тогда, испуганная тем, что срок отца мог повлиять на его будущее. А потом как-то само собой оказалось, что лучше всего будет оставаться под фамилией Ольховский, чтобы нити, ведущие к родителям, Кручининым, не прослеживались так явно.

Умение лавировать и принимать верные решения с далеко идущими перспективами были у Андрея в крови. Просчитывать на несколько ходов вперед он научился еще в шахматном кружке, где и познакомился с братьями Колокольниковыми. Да и Матвей с Костей жили, как играли, представляя мир как виртуальную шахматную доску. Мир подчинялся логике и математическим законам, а значит, и Моте с Котей.

В юности Мотя и Котя производили впечатление тщедушных очкастых недорослей, но с возрастом приобрели не только стать, но и наглость. Когда они приняли решение «бросить кости» в столице, то потихоньку стали облагораживать собственный фасад, ибо столичные девушки предпочитали гармоничных юношей или мужчин с баблом. Бабло появилось довольно быстро, а привычка потеть в спортзале осталась. Тем более, там тоже можно было подцепить симпатичную девчонку, готовую продолжить тренировку с двумя эрудированными блондинами.

Андрей же предпочитал профессионалок. Они не выносили мозг и действовали согласно инструкции и прейскуранту. К тому же, обладая привлекательной внешностью и манерами, он получал от женщин, «знающих себе цену», даже больше заявленного. Поэтому, в зависимости от настроения и времени, Андрей практиковался в любовном спорте, не заморачиваясь на тему длительных отношений. Он не считал любовь занудством или скукой, скорее, болью или болезнью. Пример родителей, разлученных на много лет и потерявших здоровье и силы, многому его научил. Но теперь, когда они были вместе и ни в чем не нуждались, когда он точно знал, что в их испанском доме тепло и сытно, а всего в нескольких сотнях метров от него раскинулось море, Андрей Ольховский был почти счастлив. Почти. Потому что в полной мере он готовился вкусить то самое пресловутое счастье, лишь отомстив.

Жизнь требовала больших средств, и чтобы заработать их, ему и братьям Колокольниковым приходилось крутиться. Часть их общего дохода шла от инвестиций, часть от онлайн-игры, где каждый из них уже сделал себе «имя», ну и, как вишенка на торте, — казна пополнялась за счет тех, у кого бабло уже не помещалось в карманах, а желание иметь его еще больше, росло день ото дня. Таких и в столице было навалом. Именно поэтому Андрей не успевал толком заняться не только периферией, но и проектом с кодовым названием «месть».

Когда он вспоминал скупые рассказы отца о том, что произошло, первая мысль, которая приходила ему в голову, звучала так: неужели ты не видел, с кем связывался? Но сейчас Андрей отчетливо понимал, что именно здесь, в Тимашаевске, Бражников почувствовал полную свободу и вседозволенность, Брага и до этого не сдерживал себя, а здесь и вовсе пустился во все тяжкие. Деловой жилки у него было не отнять, как и невероятной хитрости, которой, к сожалению, никогда не обладал отец Андрея. Он-то как раз считал, что все должно быть по правилам, ведь законы для того и придуманы.

Однако, стоило бы помнить, что то, что рождается вопреки правилам, имеет гораздо более прочную суть и силу.

Иногда Андрею нестерпимо хотелось выплеснуть всю желчь, которая скопилась у него внутри, но он сдерживался. А когда отец спрашивал его, честен ли он и не нарушает ли законы, то Андрей с легким сердцем отвечал «да». Потому что не стоило ему знать о том, как все устроено. Он уже хлебнул этой правды по самое не горюй. А Андрей хотел, чтобы они с матерью наслаждались жизнью. Ведь теперь он решал не только за себя, но и за них.

— Вот паспорт. Теперь ты Головастый Дмитрий Валентинович, второй зам начальника Отдела финансового контроля, — серьезно заявил Мотя, протягивая документ.

Котя издал хрюкающий звук. Плечи его содрогнулись. Сидя к Андрею и брату спиной, он щелкал по клавиатуре, просматривая бегущие перед ним таблицы.

Андрей взглянул на собственное фото и скривился — для чиновника средней руки он