Кольцо (другой перевод) - Кодзи Судзуки

Надо подумать. Рассказывать ему о своих подозрениях пока что нельзя, лучше промолчать, но и врать как-то не с руки. Асакава принял решение:

— Ты уж меня прости, Ёсино, но пока что я не могу сказать ничего конкретного. Подожди пару дней, я все выясню и позвоню тебе. Слово даю.

Ёсино разочарованно протянул:

— Ну, как скажешь… — И под неотступным, молящим взглядом Асакавы продолжил прерванный рассказ. — Несомненно, там произошло что-то из ряда вон выходящее. Подумай сам, разве могут мужчина и женщина, уединившиеся, так сказать, для соития и готовые приступить к делу, ни с того ни с сего задохнуться в самый ответственный момент. Это даже не смешно. Можно было бы предположить, что начал действовать яд, который попал в организм заранее, но вскрытие эту версию не подтвердило. Конечно, есть яды, которые медэкспертиза не может обнаружить, но трудно себе представить, чтобы школьница и студент сумели достать что-либо подобное — в аптеках их не продают…

Ёсино вспомнил то место, где была обнаружена машина с мертвыми телами. Он тогда не поленился и съездил на пустырь, так что все всплыло в его памяти очень четко, как картинка.

Перед самым подъемом на Камфорную гору — там, где региональное шоссе Йокоска

— Асино превращается в проселочную дорогу, — начинается продолговатая ложбина, поросшая лесом. Она тянется вдоль проселка, повторяя все его изгибы. Именно в этой ложбине и стояла легковушка, в которой нашли девушку и парня, — фары проезжающих мимо машин на мгновение выхватывали из темноты заднюю часть автомобиля, но в кабину свет не попадал. Нетрудно догадаться, почему студент и школьница выбрали именно это место для своей уединенной прогулки. Заросшая деревьями ложбина, тянущаяся вдоль пустынной ночной дороги — лучшее укрытие для малоимущих любовников.

— Там-то, в своем укрытии, они и умерли. Парень — просунув голову между рулем и боковым стеклом, а девушка, похоже, пыталась забиться между сиденьем и дверцей… Я присутствовал на месте происшествия, когда их доставали из машины, и сам видел эту ужасную картину — как только дверцы открылись, они выпали наружу каждый со своей стороны… Как будто в момент смерти их отбросило друг от друга какой-то невероятной силой, и сила эта продолжала действовать в течение тридцати часов — все то время, что их тела находились в машине до момента обнаружения.

Следователь едва успел дотронуться до дверцы, и трупы тут же вылетели из машины, как из духового ружья… А? Как тебе нравится? Легковушка у них была двухдверная и так устроена, что если ключ внутри, то дверцы запереть невозможно. И тем не менее — ключ в зажигании, а дверцы заперты… Черт знает что! Получается, что они там были как в застенке… Но как это могло случиться, непонятно. Трудно себе представить, чтобы кто-то запер их снаружи… А знаешь, какие у них были лица? Буквально перекошенные от ужаса — ребята, видно, не на шутку испугались…

На этом месте своего рассказа Ёсино сделал глубокий вздох. Потом кто-то из них двоих — они и сами не поняли, кто именно, — громко сглотнул набежавшую слюну.

— Можно было бы предположить, что из леса к машине вышло страшное чудовище. Монстр. Но в таком случае от испуга эти двое должны были прижаться друг к другу покрепче. Девчонка уж точно кинулась бы к своему парню на грудь, ища у него защиты. Между прочим, мы о любовниках говорим, если ты помнишь. А тут все наоборот — оба пытаются отодвинуться как можно дальше друг от друга. Изо всех сил вжимаются спиной каждый в свою дверцу. — Ёсино развел руками. — Я ничего в этой истории не понимаю!

Не случись в тот день аварии на заливе, эта заметка, несомненно, не осталась бы без внимания. Это был бы для обыденного читателя очередной ребус, таинственная загадка. Но все сложилось иначе.

Между людьми, побывавшими на месте происшествия, включая следователя и экспертов, чувствовалась какая-то странная атмосфера умолчания. Все они имели практически одно и то же мнение насчет этого несчастного случая, одни и те же слова вертелись на кончике языка у каждого из них, но, несмотря на это, никто так и не отважился произнести свои мысли вслух.

Они вели себя как заговорщики. Ведь ясно же как день, что не могут ни с того ни с сего от внезапного сердечного приступа умереть в одну и ту же минуту молодые и здоровые парень с девушкой. Однако медицинское вскрытие порой бывает убедительней здравого смысла. И дело не в том, что «лучше промолчать, а не то прослывешь неотесанным простаком, ни черта не смыслящим в современной медицине».

Нет-нет, дело совсем в другом. Страшно признаться себе в том, что ты уже заражен тем паническим ужасом, к которому имел несчастье приблизиться. Вот и остается утешаться невнятными медицинскими объяснениями…

Асакава и Ёсино одновременно вздрогнули, как от озноба Вероятно, им в голову пришла одна и та же мысль. У обоих появилось тяжелое предчувствие, сдавившее грудь, и некоторое время они сидели молча, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Конечно же, на этом дело не закончится. Этот случай — только начало. Как ни привыкли люди безоговорочно верить в силу медицинского знания, все равно где-то в глубине человеческой души сохранилась некая первобытная вера в такие силы, действие которых никак не объяснить с помощью науки.

Неожиданно Асакава спросил:

— Слушай, а что у них было в руках? Они за что-нибудь держались во время припадка?

— За голову держались… Вернее, они оба уткнулись лицами в ладони, изо всех сил…

— А за волосы они себя не дергали? Вот так, — и Асакава продемонстрировал на своей прическе, что он имеет в виду.

— Чего?

— Я спрашиваю, может, они на себе волосы рвали… В буквальном смысле.

Ёсино удивленно посмотрел на Асакаву:

— Нет, по-моему, ничего такого не было.

— Ясно. Слушай, Ёсино, не окажешь ли ты мне еще одну услугу — мне бы адреса и имена этих двоих, студента и школьницы. А?

— Ладно-ладно, только ты мне обещание дал. Не забудь!

Асакава с улыбкой кивнул. Ёсино поднялся с места. Поднимаясь, он задел стол. Чашки на столе зазвенели, немного кофе выплеснулось на блюдце. За все то время, что двое старых знакомых провели в кофейне, Ёсино не притронулся к своей чашке.

В эти дни Асакава был по горло завален работой, так что вопреки ожиданиям ему никак не удавалось выкроить время, чтобы поразмышлять над тремя явно взаимосвязанными случаями. Он был уверен, что у четверых погибших была какая-то общая тайна.

Незаметно прошла неделя. Начался октябрь. Жаркий, влажный август с бесконечными дождями, а за ним и по-летнему раскаленный сентябрь — все отошло на задний план, превратилось в воспоминание при первых же приметах вступающей в свои права осени.