Честь Шарпа - Бернард Корнуэлл

— Вы позволите мне вывезти мою собственность во Францию ценой одного письма?

— Одно письмо.

Она пожала плечами:

— Вы дадите мне бумагу?

— Конечно.

Она отхлебнула шампанского.

— Что мне писать?

— Все здесь.

Он уже написал письмо, и она должна была только скопировать его на писчей бумаге с гербом семьи ее мужа. Она восхитилась предусмотрительностью Дюко, укравшего даже бумагу, так что для нее все было приготовлено. Он дал ей единственный стул в комнате, свежеочиненное перо и чернила.

— Можете поправить стиль, Элен.

— Это будет нетрудно, Пьер.

Письмо рассказывало печальную сказку. Это был ответ на письмо маркиза, и в нем говорилось, что она не хочет ничего иного, как только воссоединиться с ним, что известие о его возвращении наполнило ее радостью и ожиданием, но что она боится прибыть к нему, пока он под командой Веллингтона.

Она боится, потому что есть английский офицер, который преследовал ее безжалостно, оскорбил ее и ее мужа, который распространял порочащие домыслы о ней. Она жаловалась, писала маркиза, английскому Generalissimo, однако ничего не могло быть сделано, потому что оскорбивший ее офицер был другом Веллингтона. Она боится за свое достоинство, и пока офицер не будет удален из Испании, она не решится приехать к мужу. Офицер, писала она, уже пытался овладеть ею однажды, и этой попытке помешало только его опьянение. Она не чувствует себя в безопасности, пока этот мерзкий человек, майор Ричард Шарп, жив. Она подписала письмо, аккуратно побрызгав на написанное шампанским, чтобы письмо казалось залитым слезами, затем улыбнулась Дюко.

— Вы хотите, чтобы они дрались на дуэли?

— Да.

Она засмеялась.

— Ричард убьет его!

— Конечно.

Она улыбнулась.

— Скажите мне, Пьер, почему вы хотите, чтобы Ричард убил моего мужа?

— Это очевидно, не так ли?

Если ее муж, испанский гранд, внезапно ставший героем, будет убит англичанином, то хрупкий союз между Испанией и Англией окажется под угрозой. Союз был заключен из одной целесообразности. У испанцев не было ни малейшей любви к англичанам. Их выводило из себя то, что они нуждаются в британской армии, чтобы изгнать французов. Да, конечно, они сделали Веллингтона Generalissimo всех их армий, но это было признанием его таланта, и необходимость этого назначения сделало их зависимость от него еще более очевидной. Она наблюдала, как Дюко сушит чернила песком.

— Вы знаете, что дуэли не будет, не так ли?

— Как не будет? — Он стряхнул песок на пол.

— Артур не позволит им. — «Артур» был Веллингтон. — Что вы сделаете тогда, Пьер?

Он игнорировал вопрос:

— Вы знаете, что это может стать смертным приговором майора Шарпа?

— Да.

— Это не волнует вас?

Она кротко улыбнулась:

— Ричард может позаботиться о себе, Пьер. Боги улыбаются ему. Кроме того, я делаю это для Франции, разве нет?

— Для ваших фургонов, дорогая Элен.

— Ах да. Мои фургоны. Когда я получу пропуск для них?

— Со следующим конвоем на север.

Она кивнула и встала:

— Вы действительно полагаете, что они будут драться, Пьер?

— Это имеет значение?

Она улыбнулась:

— Я хотела бы быть вдовой. Богатой вдовой. La Viuda Dorado.

— Тогда вы должны надеяться, что майор Шарп удовлетворит вас.

— Он всегда удовлетворял меня, Пьер.

Аромат ее духов заполнял комнату.

Он сворачивал письмо.

— Вы действительно его любите?

Она склонила голову набок и, казалось, думала об этом:

— Да. У него есть достоинство простоты, Пьер, и преданности.

— Едва ли это отвечает вашим вкусам, я полагаю.

— Как мало вы знаете о моих вкусах, Пьер. Я свободна? Я могу возвратиться к своим развлечениям?

— Ваша печать.

— Ах да.

Она сняла перстень с печаткой, который носила поверх перчатки, и вручила ему. Он прижал его к горячему воску и вернул ей.

— Спасибо, Элен.

— Не благодарите меня, Пьер. — Она смотрела на него с легкой, насмешливой улыбкой на лице. — Вы вскрываете письма императора ко мне, Пьер?

— Конечно, нет. — Он нахмурился при одной мысли об этом, в то время как внутри себя задавался вопросом, как Наполеон отправляет такие письма, что они проходят мимо его людей.

— Я думала, что нет. — Она облизала губы. — Вы знаете, что он все еще обожает меня?

— Я полагаю, что он обожает всех своих возлюбленных.

— Вы так милы, Пьер. — Она вертела свернутый зонтик в руках. — Вы знаете, что он считает меня экспертом по испанским делам? Он даже спрашивает моего совета…

— Неужели? — Дюко уставился на нее.

— Я должна поздравить вас, Пьер. Я сказала императору, что ваша идея Договора великолепна. — Она улыбнулась, видя выражение изумления на его лице. — Действительно, Пьер! Великолепна. Именно это слово я использовала. Конечно, я сказала ему, что мы могли бы для начала разбить Веллингтона, но если мы не сделали этого? Великолепно! — Она улыбнулась улыбкой победителя. — Таким образом, вы не собираетесь задерживать мои небольшие фургоны, пересекающие границу, не так ли?

— Я уже дал свое обещание.

— Но кому, мой маленький сладенький Пьер? Кому? — Она произнесла последние слова, открывая дверь. Она снова улыбнулась. — Всего доброго вам, майор. Это меня немного развлекло…

Он слушал, как стучат ее каблучки по каменному полу коридора, и чувствовал, как его переполняет злоба. Наполеон, на все готовый ради пары ног в кровати, сказал Золотой Шлюхе о Валансэ? И теперь она смела угрожать ему? То есть если ее маленькие фургоны не доберутся до Франции, она предаст свою страну, раскрыв существование Договора?

Он вышел на крепостной вал. Письмо, которое она написала, было в его руках, и это был ключ к Договору. Сегодня он отдаст его инквизитору, а завтра инквизитор вместе с его братом отправится на запад. Через три дня, думал он, делу уже нельзя будет дать обратный ход, а еще через две недели он зашьет этот симпатичный ротик навсегда.

Он видел, как внизу она приветствовала генерала Вериньи, видел, как она вместе с генералом поднялась в карету, и думал о том, какой радостью будет видеть унижение этой шлюхи. Она смела угрожать ему? Что ж, она будет всю оставшуюся жизнь жалеть об этой угрозе.

Он вернулся в свой кабинет. Он бросит ей вызов. Он спасет Францию, победит Великобританию, и поразит весь мир своим умом. В течение нескольких секунд, стоя спиной к великолепному виду, открывающемуся с крепостных валов Бургоса, он воображал себя новым Ришелье, новой яркой звездой в короне Франции. Он не мог проиграть, он знал это, поскольку просчитал все риски, и он победит.