Трактат о войне - У-цзы

12

Поэтому в день битвы приказы У-цзы были кратки и просты, но его мощь потрясла всю Поднебесную.

Биография У-цзы и его трактат

Сведения об У-цзы, имеющиеся в нашем распоряжения, очень скудны. Строго говоря, они ограничиваются тем, что сообщается в биографии У-цзы, помещенной в «Истории» Сыма Цяня. В других источниках, как, например, у Вэй Ляо-цзы, в «Диалогах» Ли Вэйгуна, встречаются лишь отдельные упоминания об У-цзы, характеризующие его как полководца.

От Сыма Цяня мы узнаем, что У-цзы происходил из царства Вэй, в котором проживал весь его, по-видимому, многочисленный род.

Один его поступок свидетельствует, что он уже в молодости отличался неукротимым нравом. Семья У-цзы разорилась, и он не смог помочь ей. Односельчане стали насмехаться над ним. Тогда У-цзы, не задумываясь, перебил всех, кто осмелился это делать. Разумеется, после этого ему пришлось покинуть родные места. Прощаясь с матерью, он дал ей торжественную клятву, что никогда не вернется домой, если не достигнет где-нибудь поста министра.

Покинув Вэйское царство, У-цзы, исполненный честолюбивых замыслов, решил испробовать путь, который в те времена считался самым надежным для политической карьеры; он стал искать учителя, у которого смог бы получить нужную политическую мудрость.

Учитель политической мудрости был типичной фигурой Китая времен Чуньцю (722–481 гг. до н. э.) и особенно Чжаньго (403–221 гг. до н. э.). Этих учителей можно было найти в любом царстве, при любом дворе. Здесь они играли роль не то придворных ученых, не то советников по вопросам управления; многие из них занимали административные должности, некоторые, подчинив своему влиянию князей, становились даже полновластными министрами и не только руководили всей политикой, но и пытались проводить реформы в духе провозглашенных ими принципов. Другие создавали нечто вроде академий, где ученики черпали знания из бесед и лекций учителя. Третьи странствовали из царства в царство, от двора ко двору, делясь своей мудростью с теми, кто желал их слушать. Все эти учителя проповедовали различные доктрины; среди них были политики-государственники, развивавшие свое учение о государстве и методах управления им; были политики-дипломаты, пропагандировавшие свои принципы внешней политики; были и экономисты со своими теориями обогащения государства и его населения. Многие из них были социологами, владеющими, как они думали, тайной наилучшего устройства общества: одни видели секрет «правильного» управления страной и народом в морали; другие искали его в материальном богатстве страны; третьи – в полноте военной силы. Были среди них и учителя логики и эвристики, то есть искусства красноречия и ведения полемики; были, наконец, и специалисты по военному искусству.

Историческая обстановка того времени как нельзя лучше способствовала появлению таких учителей. Как известно, в эпоху, которая вошла в историю Китая как период «Борющихся царств» (Чжаньго, 403–221 гг. до н. э.), на территории Китая существовали отдельные владения, крупные и мелкие. Власть верховного правителя – чжоуского вана (царя) была чисто номинальной. Князья вели войны, заключали союзы, многие из них даже стали присваивать себе титул ван (царь). В этой борьбе одни царства гибли, другие расширялись за их счет.

В такой пестрой и сложной обстановке замечался, однако, один определенный процесс: крепла тенденция к объединению всего Китая, к прекращению непрерывных войн, разорявших страну. Этого требовало все население Китая; земледельцы, страдавшие от рекрутской повинности, военных поборов и разрушения оросительной системы; торговцы, чьей деятельности препятствовали раздробленность страны и произвол отдельных правителей; этого хотели и наиболее дальновидные и умные представители чиновничества, чья служба зависела от всевозможных случайностей и каприза местных тиранов. Это проповедовали и упомянутые выше учителя – писатели и философы: только прочная, хорошо налаженная государственная машина могла предоставить им обширную арену деятельности.

Многие князья, чувствуя эти стремления и пытаясь использовать их в своих интересах, выступали инициаторами такого объединения. Пути к нему у них были разные – и политико-дипломатические, и военные. Мечтой такого князя-объединителя было стать «гегемоном» (ба), то есть главой нескольких царств. В VII–V вв. до н. э. уже успели выдвинуться пять князей, ставших на время «гегемонами»: циский Хуаньгун, циньский Му-гун, чуский Чжуан-гун, цзиньский Вэнь-гун, юэский Гоу Цзянь-ван.

В результате этого процесса мелкие царства понемногу исчезали, поглощаемые более крупными. К концу периода Чуньцю осталось двенадцать царств, а к концу V в., то есть ко времени У-цзы, их было уже только семь.

Обстановка как нельзя лучше способствовала возникновению и развитию идейных течений, по-разному осмысливавших эпоху и намечавших различные способы устройства общества и государства. Носителями этих идей являлись писатели, публицисты и философы, то есть те учителя, о которых шла речь. Естественно, что они были желанными гостями князей. Советы этих мудрецов нередко способствовали лучшей организации внутреннего управления, дипломатическим успехам и т. д. Поэтому спрос на таких советников был велик. В конце концов, стало, вероятно, просто хорошим тоном для князей иметь у себя при дворе мудреца, с которым можно было бы вести глубокомысленные беседы и которым можно было бы кичиться перед соседом. Понятно, что всякий, желавший сделать политическую карьеру, стремился пройти науку у какого-нибудь мудреца, подобно тому как в Древней Греции всякий гражданин, желавший заняться политической деятельностью, должен был пройти курс риторики у софиста.

У-цзы решил пойти этим путем и выбрал одного из самых знаменитых учителей того времени, выдающегося ученика Конфуция – Цзэн-цзы. Если доверять конфуцианской традиции, утверждающей, что Цзэн-цзы – автор трактата «Большая наука» (Да сюэ), вошедшего в состав «Четверокнижия», то он пошел значительно дальше своего учителя в развитии мировоззрения, впоследствии получившего название конфуцианство. Кроме того, Цзэн-цзы был известен и как выдающийся политический деятель. Более авторитетного учителя, пожалуй, трудно было бы выбрать. Однако, как свидетельствует Сыма Цянь, У-цзы недолго оставался у Цзэн-цзы. Один поступок У-цзы навлек на него недовольство и порицание учителя: узнав о смерти матери, У-цзы, верный своей клятве не возвращаться на родину иначе как став министром, не поехал отдать свой последний долг. По китайским обычаям это было нарушением самой священной обязанности сына. Конфуций и его ученики с особой энергией проповедовали принцип «сыновнего служения», возводя его едва ли не в основное начало всего общественного бытия. Поэтому поступок У-цзы вызвал самое суровое осуждение учителя и привел к разрыву их отношений.

После этого У-цзы решил переменить сферу своей деятельности. По складу характера он не мог заниматься изучением морально-политических сентенций таких учителей, как Цзэн-цзы; его влекло к себе военное дело. Поэтому он переехал в царство Лу и стал там изучать военную науку.

Сыма Цянь не говорит, у кого он учился и как сумел выдвинуться. Мы узнаем только, что, когда на царство