Четыре цвета счастья: эльфийская сказка - Клиомена

– Прости, что во мне нет волшебства, – сокрушенно вздохнула она.

Его пальцы сильнее прижались к ее животику.

– Ошибаешься, любовь моя. Вот оно. Я вернусь, как только смогу.

Резко отстранившись, Кейран пресек дальнейшее прощание и покинул покои.

Румер не побежала ему вослед – знала, что не сможет ничего изменить. К тому же в памяти всплыли перипетии прошедшее ночи.

– Вспомни глупышка, о чем они вчера говорили, – одернула себя девушка. – Что если это всего лишь новая игра? Не так давно на этом самом месте он приносил клятвы Илуватару, отдавая мне свое сердце, а теперь…

Помолчав, Келебрин зло воскликнула:

– И почему не сиделось этим нолдорам в их Благословенном крае?!

Служанки принесли завтрак в покои Госпожи, отказавшейся выходить, когда одна из девушек-горничных проговорилась, что Ар-Фэйниэль не уехала с отцом и братьями. Румер показалось, что ее ударили ножом в сердце. И ножом орудовала рука Кейрана.

– Такова твоя любовь, Властелин? – прошептала Келебринкель, обхватывая руками плечи, чтобы унять дрожь.

Дрожь гнева. Дрожь отчаяния.

По дороге на Хитлум Властелин Имладриса почти не слушал без умолку разглагольствующего Финголфина – новоиспеченный Верховный Владыка нолдоров строил планы осады Ангбанда. Фингон вторил отцу, торопясь на выручку Маэдросу, с которым близко дружил в Амане. Дружбу эту не сумели остудить льды Хэлкараксе.

Кейрану же в данный момент был глубоко безразличен и Враг, и Сильмариллы, и даже сама судьба Арды не тревожила эльфа. Мысли непрестанно возвращались в Имладрис, где осталось его сердце. Точнее два обломка его сердца: больший у Келебрин и совсем крошечный осколок в цепких пальчиках Аредель.

Хотя чувства его к принцессе нолдор нельзя было назвать любовью. Да, его влек к ней отблеск Амана, что светилась в ее взоре. Да, ему нравилась ее своеволие и яркая красота, что бросала вызов любому, кто осмеливался дольше одного удара сердца засмотреться на нее. Да, рядом с ней он ощущал себя так, будто груз прожитых веков осыпался с его плеч, словно сила Благословенного Края, что кипела под ее кожей, проникала и в него, возвращая к мигу Пробуждения.

Он понимал, что его интерес к Аредель сродни азарту охотника при виде диковинного зверя-кэлвар. Сердце начинало бешено колотиться от воспоминаний о жгучих поцелуях Ар-Фэйниэль. Ему льстило ее внимание, ведь именно она выразила желание сблизиться с ним. Мысль о подобном союзе с нолдорами, который мог бы высоко вознести его, тешила самолюбие, но сердце мигом приказывало ему умолкнуть, замирая и томясь по нежности Келебрин. Кейран тосковал по своей супруге и их нерожденному ребенку, хотя и грезил о прелестях нолдорской принцессы.

Внезапно ему вспомнились ее слова: «Я сама позабочусь о них».

Липкий страх сжал горло – она же пообещала убить его маленькую Атани! Как он сразу не понял? Свет Амана в очах Ар-Фэйниэль затмил его разум.

Кейран уже развернул коня, но опомнился, подумав о фаэливрине.

«Мое заклятье не даст Келебрин в обиду!»

Поздним вечером Госпожа Имладриса сидела в кресле, поджав ноги и уткнувшись лицом в колени. Смятение терзало душу, грозящее неизвестностью будущее рвало на кусочки сердце.

Внезапно двери в покои распахнулись.

– Что за проходной двор – я никого не звала! – воскликнула Келебрин, неохотно поднимаясь на ноги.

– Поговорим, Госпожа, – насмешливо кланяясь, медоточиво пропела Ар-Фэйниэль.

– Разве княжне Первородных есть, что со мной обсуждать? – беря себя в руки, ответила супруга Кейрана.

– О, конечно, милочка!

Нолдорская принцесса весьма дружелюбно завела беседу ни о чем. Однако Румер не обманули ни улыбки, ни сочувственные вздохи по поводу их разлуки с мужем – она-то знала истинную причину прихода Белой Девы.

Опутывая Келебрин образами Благословенного Края и сказаниями о могучих Валарах, Аредель извлекла из рукава тонкий стилет.

– Можешь очаровывать Кейрана – он падок до твоих прелестей, – холодно оборвала ее Румер, неосторожно поворачиваясь спиной к сопернице. – На меня «свет Амана» не действует, ведь я из другого племени.

– Кейран чересчур сентиментален, чтобы указать тебе твое место, Последыш. Он предпочел сделать грязную работу моими руками.

– Ослепленный тобой он позабыл брачные обеты – Эру ему судья. А меня не тронь!

Румер резко схватила запястье Аредель, притягивая сжимающую оружие руку ближе. Фаэливрин мгновенно выбросил сгусток белого света, и обидчица взвыла, выпуская стилет и отскакивая прочь. Келебрин повернулась к ней лицом, не ощущая боли в пораненной шее.

– Прочь! – крикнула она, силой голоса сбивая с ног эльфийскую принцессу. Фаэливрин же поразил ее в грудь новой вспышкой. Тело Аредель дернулось и замерло.

Келебрин толкнула ее носком туфли – та чуть слышно простонала.

– Орки ее забирай, только оглушена, – недовольно буркнула она. – У меня немного времени.

Облачившись в темный дорожный плащ, Келебрин мимоходом подняла и заткнула за пояс стилет Аредель. Крадучись, вышла из дворца. Взяв на конюшне Сирда, что возил ее пару раз на прогулки с Кейраном, она помедлила на последнем мосту.

– Кей, – прошептала девушка. – Может быть, наше время еще придет.

Оседлав Сирда, Румер, не оглядываясь, покинула Имладрис. Дорогу в «Семь рек» ей освещала восходящая луна.

Цвет третий: Огненно-золотой

Постоялый двор погружался в сон, когда белоснежный скакун доставил беглянку на место. Привязав взмыленного Сирда к ограде, Румер бросилась к дверям, чувствуя, что силы ее на исходе. Постучала. Тишина. Ей хотелось кричать, звать Боромира, но сдерживаясь, она снова постучала.

– Кто там? – раздался ворчливый голос изнутри.

– Откройте!

– Добрые путники приезжают при свете дня. Что тебе надо?

– Откройте немедленно. Меня ждут.

Зарешеченное смотровое окошко отворилось, выпуская мигающий свет лампы.

– Откройте, – воскликнула Румер. – Меня здесь ждет…витязь.

– Ты опоздала девица – все шлюхи уже отработали свое, – насмешливо заявил говоривший и захлопнул окошко.

Девушка навалилась на дверь, прислонившись лбом к шершавому дереву. Ноги подкашивались, а руки продолжали колотить, но с каждый ударом надежда угасала.

Окна комнаты Боромира выходили во двор. Воин не спал, с тоской рассматривая круглый диск луны на безоблачном небе. Срок, назначенный им Румер, истекал сегодня. Утром он уедет на юг. Без нее… Сердце отказывалось биться от этой мысли. Мужчина с размаху упал на кровать. Закрыл лицо руками, вызывая в памяти образ любимой.