Одиночный полёт - Владимир Туболев

- Стрелок, вы слышали? До Кенигсберга - девять минут тридцать секунд.

- Понял, командир. И они смолкают.

10

...Добрушу необходимо было поговорить со штурманом Назаровым.

В землянке, служившей одновременно и клубом, и столовой, и библиотекой, было почти пусто. За столиком у окна двое летчиков играли в шахматы. Трос других, среди которых находился и майор Козлов, перекидывались в карты.

Назаров сидел на табуретке у стеллажа и читал книгу. На нем были безукоризненно выглаженные брюки, ослепительно сверкающие ботинки и новенькая кожаная куртка. Выбритое до синевы лицо его казалось аскетически сухим и строгим.

- Мне надо поговорить с вами, штурман, - сказал Добруш, подойдя. Назаров поднял голову и взглянул на него.

- К вашим услугам.

- Но, пожалуй, не здесь, - сказал Добрую, оглянувшись.

Штурман положил книгу на полку и поднялся. За столиком, где сидел майор Козлов, установилась тишина. Летчики с любопытством поглядывали на Добруша с Назаровым.

Добруш уже было прошел мимо и взялся за ручку двери, как вдруг сзади услышал шепот:

- Да какой из него летчик! Карьерист и бабник, недаром из истребителей выгнали...

Добруш опустил руку и повернулся. Шепот оборвался. Шрам на лице капитана начал медленно чернеть. Он шагнул к столу.

- Вы хотели мне что-то сказать, Козлов? - спросил он майора... Тот приподнял брови с деланным удивлением.

- Я? Ну что ты, дорогуша, здесь о тебе...

- Встать, - тихо сказал капитан. Козлов уставился на него с изумлением.

- Что-о?! Да как ты смеешь так разговаривать со стар... Капитан положил руку на кобуру пистолета. Майор осекся.

- Встать! - повторил Добруш. Не спуская глаз с руки капитана, майор начал медленно подниматься.

- Имей в виду, - проговорил он, бледнея, - это тебе...

- Смир-рна! Козлов вздрогнул.

- А теперь повторите вслух то, что вы шептали. Я предпочитаю, чтобы такие слова мне говорили в лицо, а не в спину.

- Я ничего не... Капитан ждал, глядя на него в упор тяжелым взглядом,

За соседним столиком перестали играть в шахматы.

Лейтенант, сидевший рядом с майором, заинтересовался картами, которые держал в руках. Второй летчик откинулся на спинку стула и с любопытством поглядывал то на капитана, то на майора.

-... не говорил, - выдавил майор. Добруш презрительно скривил губы.

- Оказывается, вы не только мерзавец, Козлов. Вы еще и трус. Майор судорожно дернулся.

- Садитесь!

Добруш резко повернулся и пошел к двери. Штурман, со скучающим видом разглядывавший в продолжение этого разговора спичечную коробку, шагнул за ним.

- Не стоило вам связываться, - заметил ой, когда они вышли.

- Так уж получилось, - хмуро сказал капитан.

- Просто он боится, что вас назначат командиром третьей эскадрильи вместо него.

- Теперь он побежит жаловаться к полковнику, к... Ну, да ничего. Я ведь видел, что вы всего лишь поправляли кобуру.

- Спасибо.

Когда они спустились в землянку пилота и штурман устроился у стола, Добруш подвинул к нему планшет.

- Как вам нравится эта линия? - спросил он. Назаров посмотрел на карту.

- Кенигсберг? Добруш кивнул.

- Когда?

- Сегодня. Ночью. Штурман почесал пальцем подбородок,

- Кто у вас сейчас штурман?

- Коблов.

- С Кобловым лететь нельзя.

Добруш сунул в зубы трубку и затянулся дымом. Назаров задумчиво посмотрел на карту.

- Он не может ориентироваться, - сказал он. - Но суть не в этом. До Кенигсберга вы его довезете, но ведь он висит над целью не меньше пяти минут. Я видел его в деле. Он подумал.

- Если бы с вами полетел я, мы вернулись бы.

Добруш кивнул.

- Я знаю, что вы хороший штурман. Назаров поднялся,

- Я готов.

11

- Командир, прошли Мемельскую косу, - говорит штурман. - Разворот влево. Курс девяносто три.

- Понял. Девяносто три.

Машина круто кренится. Впереди показываются редкие огоньки. Пилот выравнивает машину.

- Взял девяносто три.

Он склоняет голову и смотрит вниз. Потом снова выпрямляется и застывает. Внизу - серая пелена.

- Командир, до Цели - пять минут.

- Понял. Стрелок, вы слышали? Осталось пять минут.

- Слышу, командир.

- Как у вас дела?

- Нормально, командир.

Впереди - луна. Луна-это совсем плохо, потому что им сейчас нужна хотя бы слабенькая облачность. Хоть самая маленькая...

Небо совершенно чистое. До звезд можно дотянуться рукой.

- Ладно. Следите за воздухом.

...В штабе капитану Добрушу сообщили время и место встречи с группой, идущей на Кенигсберг.

Самолет взлетел с аэродрома и пришел в назначенную точку секунда в секунду. Но группы в воздухе не оказалось. Пилот сделал круг в надежде, что вылет несколько задержался. Самолетов по-прежнему не было.

- Стрелок, передайте на командный пункт: "Встреча не состоялась. Прошу указаний". Пилот сделал еще круг. Потом еще. Только через восемь минут была получена ответная радиограмма. Она состояла из двух слов: "Выполняйте задание ".

Пилот развернул машину на курс. Что могло помешать группе прийти к месту встречи?

Неожиданный налет вражеской авиации? Или еще что-нибудь?

Ни пилот, ни штурман, ни стрелок этого но знали. Эта они выяснят только после возвращения. Если смогут вернуться.

Как бы там ни было, они остались в воздухе одни. И теперь могли рассчитывать только на себя.

12

Штурман щелкает движком навигационной линейки и сует ее за отворот унта. Потом сбрасывает с колен планшет с прикрепленным к нему ветрочетом. Больше они ему не нужны. Четкими, точно рассчитанными движениями ой устанавливает на прицеле угол сноса, уточняет высоту бомбометания и путевую скорость.

Он окидывает свое хозяйство внимательным взглядом, убеждаясь, что сделал все необходимое точно и пунктуально. Когда-то, в те далекие времена, когда еще не было войны, курсанты, которых он обучал, за глаза называли его педантом. Он знал об этом. И делал все возможное, чтобы и они стали педантами.

Потому что в авиации долго живут лишь педанты. Те, которые полагаются не на удачу, случай илы везенье, а только на уверенность, что ничего не забыли, все рассчитали и сделали как следует. Сделали так, как делает хорошо отлаженная машина. Теперь он смотрит на приближающийся город.

- Командир, подходим к цели. Как будем производить бомбометание - серией или залпом? Я рекомендовал бы залп.

- Вы уверены, что попадете, штурман?

- Да.

- Хорошо. Залп.

Штурман переводит тумблер на сбрасывателе бомб на залп и застывает. Его аскетическое лицо, обтянутое шлемофоном, становится еще суше и строже. Он включился в цепь, и теперь он - часть машины. Часть, которая должна сработать так же точно, четко, быстро, как замки держателей или створки бомболюков. Он сдвигает пальцы на щитке.