Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души - Григорий Двоеслов

Не могу не рассказать тебе также, что я слышал об этом святом дней двенадцать тому назад. — Пришел ко мне какой-то бедный старец, и как я особенно люблю разговаривать со старцами, то начал его расспрашивать, откуда он, — и узнал, что он из города Тудерта. "Так скажи, не знаешь ли ты епископа Фортуната", — спросил я. "Знал и очень хорошо", — отвечал старец. "Скажи же, пожалуйста, — продолжал я, — не знаешь ли каких-нибудь его чудес и опиши мне этого святого мужа". — "Это был, — отвечал старец, — совсем не такой человек, каких мы привыкли завсегда видеть. Чего бы он ни просил у всемогущего Бога, прошение его всегда исполнялось. Расскажу тебе только об одном чуде, которое пришло мне теперь на память. Однажды через город Тудерт проходили готфы, отправлявшиеся в Равенну. Из деревни, находящейся неподалеку от города Тудерта, они похитили двоих мальчиков. Как скоро сказали об этом святому Фортунату, он немедленно позвал к себе готфов. Когда же они явились, святой начал кротко с ними беседовать и старался ласкою смягчить их свирепость. Потом обратился к ним со следующим вопросом: "Какой желаете получить выкуп за этих увезенных мальчиков? Я дам вам выкуп, а вы, в знак своего расположения ко мне, возвратите мне детей". На это готф, казавшийся первым между другими, отвечал: "Проси чего-нибудь другого, все готовы для тебя сделать, а этих мальчиков не отдадим ни за какую цену". Святой сказал ему с кроткой угрозой: "Напрасно, сын мой, печалишь ты отца своего; не причиняй мне скорби, чтоб не случилось с тобой чего-нибудь неприятного". Но готф, по загрубелости своего сердца, отказал святому и ушел. На другой день перед отправлением в путь, тот же готф опять приходит к святому и святой снова начинает его по-прежнему упрашивать о возвращении малюток. Готф опять отказался удовлетворить его просьбе. "Знай же, что не будет тебе на дороге счастья, когда ты опечалил меня", — сказал святой в неудовольствии. Готф оставил без внимания эти слова и, возвратившись в дом, где останавливался, посадил упомянутых малюток на коня и отправил со своими товарищами, сам же поехал на коне вслед за ними. Когда он ехал мимо церкви св. Павла, конь его преткнулся, всадник упал и переломил себе ногу пополам. Его подняли и отвели назад. Тотчас же больной послал воротить детей и просил св. Фортуната прислать к нему своего служителя. Как скоро служитель пришел, больной, отказавшийся прежде возвратить детей, тотчас же передал их посланному, сказав: "Ступай и скажи господину моему епископу: ты не благословил его и вот он пострадал; прими же теперь детей, о которых просил, и помоги ему". Служитель не медля повел к епископу детей; а блаженный Фортунат дал ему святой воды, чтоб поскорее окропил ею больного. Служитель снова отправился к больному готфу и возлил святую воду на тело его. Удивительное и непостижимое дело! Едва только вода коснулась больного места, болезнь миновала и кость пришла в прежнее положение, так что готф тотчас же встал с постели и продолжал путешествие, как будто бы он никогда не подвергался никакой болезни. Таким образом, готф, не хотевший послушаться святого и возвратить детей за деньги, наказанием Божиим был вынужден возвратить их без выкупа". — Кроме этого случая старец рассказывал мне и о некоторых других чудесах св. Фортуната. Но как меня в то же время дожидались некоторые, желавшие получить духовное наставление, и было уже очень поздно, то мне и нельзя было долго слушать его рассказов, хотя я, если можно, всегда готов слушать их с удовольствием.

В другое посещение старец рассказал о св. Фортунате нечто еще более удивительное. "В городе Тудерте, — говорил он, — жил вместе с двумя родными сестрами некто Маркелл, человек хорошей жизни. Он был нездоров и скончался вечером в великий день пасхальной субботы. Так как далеко было нести его на кладбище, то он и остался непохороненным в этот день. Но когда пришло время совершить погребение, сестры Маркелла, скорбя об его утрате, прибегли к св. Фортунату и со слезами и воплями начали умолять его. "Знаем, — говорили они, — что ты творишь чудеса апостольские: исцеляешь прокаженных, слепым возвращаешь зрение — приди и воскреси нам умершего брата". Святой, как скоро услышал о смерти брата их, сам прослезился и сказал сестрам: "Ступайте, и не просите об этом; на все есть воля всемогущего Бога, противиться ей никто не может". Они ушли, но епископ не переставал скорбеть о смерти их брата. На следующий же воскресный день, еще до рассвета, в сопровождении двоих слуг, он отправился в дом умершего и, приблизившись к одру, на котором лежало бездушное тело, повергся с молитвою пред Богом; потом, совершив молитву, сел близ умершего и тихо навал его по имени: "Брат Маркелл!" Как ни тихо были произнесены эти слова, умерший, как бы сквозь легкий сон, услышал их, открыл глаза и, взглянув на епископа, сказал: "Ах, что со мной сделалось! Что со мной сделалось!" — "Что же с тобой сделалось?" — спросил епископ. "Вчера, — отвечал умерший, — приходили за мной двое и, разлучив с телом, отвели в некоторое прекрасное место, а ныне один из них опять пришел и сказал: "Отведите назад его, потому что епископ Фортунат пришел к нему в дом". Сказав это, умерший тотчас встал, и долго после того еще жил. Впрочем, не надобно думать, чтобы он потерял блаженство, которое получил было после первой смерти; ибо, если он еще до своей первой смерти благоугодил всемогущему Богу, то, без сомнения, подкрепляемый молитвами святого еще благочестивее начал жить по воскресении. — Но зачем же нам много говорить о богоугодной жизни св. Фортуната, когда доказательства величия его добродетелей мы имеем постоянно перед глазами в его нетленных мощах? Как при жизни он всегда прогонял бесов, исцелял всякого больного, приходившего к нему с верою, так и по смерти то же совершает чрез нетленные свои останки. — Впрочем, возлюбленный Петр, мне надобно досказать тебе о великих чудесах святых, живших в Валерийской провинции, о чем рассказывал мне вышеупомянутый достопочтенный Фортунат. Он и ныне часто посещает меня и, повествуя о деяниях святых мужей, доставляет мне всегда новое удовольствие.

Глава одиннадцатая. О Мартирии, иноке Валерийской области

В Валерийской провинции жил некто Мартирий, великий угодник Божий, и вот что он совершил в знамение своей великой святости. Однажды братия, жившие с ним, сажали в печь хлеб и забыли изобразить на нем крестное знамение, как обыкновенно это делывалось в той стране на тесте, которое казалось от того как бы разделенным на четыре части. Святой был тут же и заметил, что на хлебе не изображено было крестное знамение. Когда хлеб посадили в печь и закрыли углями и пеплом, святой спросил: "Почему же вы не изобразили на тесте крестного знамения?" И тотчас изобразил пальцем крестное знамение по направлению к тому месту, где был посажен хлеб под углями. От этого хлеб издал такой треск, какой слышится, если лопнет на огне большой глиняный сосуд. Когда вынули из печи готовый хлеб, увидели на нем изображение крестного знамения, произведенное не прикосновением, а верою.

Глава двенадцатая. О Севере, пресвитере из той же области

В той же области есть долина, известная под именем Интероринской, а в просторечьи — Интерокринской. На ней стояла церковь во имя Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии, а при церкви пресвитером был некто Север, человек чудной жизни. Однажды прислали за пресвитером с просьбою посетить, как можно скорее, один дом, где умирал отец семейства. Умирающий просил священника прийти, чтобы очистить совесть его Таинством покаяния, помолиться Богу о его грехах и мирной кончине. Когда пришли посланные, пресвитер был в саду — обчищал деревья — и по просьбе обещал немедленно прийти. Но видя, что немного уже оставалось доделать в саду, пресвитер несколько помедлил, чтобы окончить начатое; кончив, отправился к больному. На дороге встретили его прежние послы словами: "Что ты, отец, замедлил? Теперь уже не безпокойся, больной помер". Услышав это, пресвитер сильно испугался и громогласно называл себя убийцею больного. В слезах пришел он к одру умершего, с рыданием повергся пред ним на землю. Когда таким образом он неутешно плакал, бился головой о землю и называл себя виновником его смерти, вдруг душа возвратилась к умершему. Предстоящие (их было много), увидев это, вскрикнули от удивления и плакали от радости больше, чем прежде от скорби. Воскресшего начали расспрашивать: где он был и как возвратилась к нему душа? "Трое каких-то, — отвечал воскресший, — взяли мою душу из тела и повели ее; из ноздрей и уст их исходил нестерпимый для меня пламень; вели они меня по местам мрачным; но вдруг является навстречу нам прекрасный по виду юноша. Обратившись к ведшим меня, он сказал: "Возвратите его, потому что о нем слезно плачет пресвитер Север, и Господь даровал эту душу его слезам". Север, выслушав это, тотчас встал, преподал ему Таинство покаяния и молился о нем Богу. В продолжение семи дней оживший заглаждал покаянием содеянные грехи, а на восьмой с веселием предал дух свой Богу. Подумай же теперь, возлюбленный Петр, с какою любовью Господь внял молитве пресвитера Севера, когда не восхотел оставить его в печали.