Конго Реквием - Жан-Кристоф Гранже

– Это еще что за бардак?

Даже в ночной темноте Морван еще до посадки мог удостовериться, что работа не сделана. Ни тени просеки в джунглях. Ни следа расчищенной площадки. Никакого строительства в пределах видимости. Чертово дерьмо.

Едва «антонов» худо-бедно приземлился на полосе, освещенной штормовыми фонарями, Морван вылетел из кабины как ошпаренный, расталкивая африканцев с их скарбом, – он больше не мог их выносить.

– Ты можешь мне объяснить? – заорал он белому, который ждал его у ступенек трапа.

– Возникли проблемы.

– Серьезно?

Жако едва доставал ему до плеча – и то если встанет на цыпочки. На нем была лакостовская тенниска, только традиционный крокодильчик был заменен головой Мобуту. Конголезский юмор. Он вытащил руки из карманов своих необъятных шорт и махнул в сторону землеройных машин, которые прочно укоренились вдоль посадочной полосы.

– У нас украли горючее.

– Кто?

– А кто ж его знает. Наверняка мау-мау.

Ни у какой милиции не было машин, но тут все работало на бензине, включая электричество.

– И когда?

– Недели две назад.

– А Кросс и остальные?

– Они уже давно на рудниках. Нужней там, чем здесь.

Морван был согласен: позволить, чтоб у тебя сперли горючее, – одно дело, а вот потерять контроль над месторождением – совсем другое. Кросс, бывший фазовец[11], был военным старой школы: на него можно положиться.

– Я прислал все необходимое два месяца назад, – гнул свое Грегуар, указывая на темные джунгли, – а вы даже не начинали?

– Все опять заросло.

– И чем вы занимались с тех пор?

– Тебя ждали. Посадочную полосу чистим вручную.

Морван знаком приказал Мишелю начать разгрузку – выбора не было: «антонов» не должен оставаться на земле больше двадцати минут. Пассажиры высаживались – пестрые призраки со своими вьюками, тянущие за собой худосочную скотину. Их встречала невесть откуда взявшаяся толпа. Объятия. Взрывы смеха. Козы и свиньи присоединились к общему ликованию.

– Почему не позвонил?

– Они и телефон забрали. – Жако сплюнул на землю. – И бабки. Я только и успел, что мейл тебе послать с мобилы по карточке.

«Все в порядке…» – вспомнил Морван. Жако не потерял чувства юмора. А главное – инстинкта самосохранения: если бы он написал правду, Старик не приехал бы.

– Убитые? – спросил он, словно вспомнив наконец, что человеческие существа тоже были замешаны в этом дерьме.

– Нету.

Тьма весила целые тонны. Насыщенная запахами, влажностью, чувственностью. Не обязательно видеть обстановку: он и так ее знал. Деревья, лианы, заросли, исходящие водой и смертью. Ни дороги, ни деревни, ни малейшей постройки.

– Ты хоть горючее привез? – забеспокоился Жако.

Морван кивнул.

– Значит, прям завтра и начнем работу.

Раздался жуткий скрежет: задняя створка багажного отделения. Взвыли моторы. По металлическому пандусу медленно съехали грузовики и внедорожники. Эти махины останутся здесь, на месте, неподвижные и бесполезные. Он сам чувствовал себя совершенно опустошенным. Жалкий белый мудак с кучей железок на закорках, загнанный в жопу мира.

Жако продолжал в том же духе:

– Через неделю проложим полосу до самых рудников.

Африканский синдром: бельгиец одним духом перешел от бессильных извинений к абсурдным прогнозам. Морван улыбнулся. Валяй. Делай вид, что сам в это веришь. Вокруг них по-прежнему стоял радостный гвалт обретения друг друга. Те, кто прилетел сюда, знали, что попадут в ад. Их деревни разрушены, семьи убиты, и самих ждет та же судьба – но это была их страна, их земля.

Жако подошел ближе к самолету, пока машины маневрировали и выгружались ящики. Мишель нашел гибкий прут, чтобы стегать носильщиков и ускорить процесс. Нет более жестокого рабовладельца, чем раб…

Бельгиец вернулся после инспекционного осмотра с видом эксперта:

– Хорошее оборудование. Я тебе гарантирую три рейса в неделю через две недели.

Он достал фляжку с виски и отпил большой глоток, не предложив хозяину, – он знал его давным-давно: никакого алкоголя.

Жако представлял собой типичную старую Африку. Фламандские корни, акцент такой, что уши вянут, тщедушное тело, вдобавок иссушенное всеми болезнями, которые только можно подхватить в тропиках. «Одни кости остались!» – говаривал он сам, щупая себя за тощие ляжки. Седоватая щетина шестидесятилетнего, за спиной – курс выживания: наемник в Анголе, пилот у Мобуту, начальник лесопильни в бельгийских компаниях, начальник рудника у южноафриканцев, Жако – настоящее его имя было Жак де Бенер или что-то вроде того – все повидал, все знал, все перенес. Много раз его едва не убили – люди, болезни, животные или сама природа. Его брали в плен, пытали, приговаривали, но вот он, по-прежнему здесь, бодрячок бодрячком. «Я в жизни не заплатил ни гроша налогов!» – возглашал он, подводя итог своему существованию.

Морван разглядывал его, подсвеченного снизу фонариком, который тот держал в руке. Всматривался в его лицо трупного цвета, в силуэт истощенного стервятника, и ему нравилось сравнивать увиденное с официальными разглагольствованиями транснациональных компаний, которые покупали колтан. Эти международные объединения мечтали о черном и чистом минерале, добытом футуристическими машинами и рабочими, входящими в профсоюзы. Реальность была куда менее лучезарной: булыжники в джутовых мешках, рабы под землей и такие вот Жако над ними.

– Работа наверху уже началась?

Рудники были расположены на холме, километрах в двадцати отсюда.

– Так точно.

– Клянусь, если ты меня морочишь…

– Никаких проблем. Здесь куда легче набрать парней, чем протащить машины.

– Сколько копателей? И сколько шефов?

Так называли шахтеров и их начальника.

– Около четырехсот. По одному шефу на команду из десятерых.

– А сов?

Совы – те, кто посменно работали ночью.

– Почти половина.

– А в штольнях?

– Минимум человек сорок. Вытаскиваем по тонне в день. Дойдем до трех через пару недель.

Неплохо. Переправив минерал в Руанду, Морван сам займется очисткой и экспортом. В конечном счете афера принесет ему многие миллионы евро, освобожденные от налогов, – по примеру Жако.

Но план был рискованный и весьма ограниченный во времени. Это продлится только до того момента, пока не заявится та или иная милиция или одна из армий не займет территорию. При некотором везении война, напротив, уйдет в сторону и Морван уступит место собственной компании. В таком случае он заработает меньше, но все равно заработает.

– Банды не мешают работать?

– Пока нет. – Жако хихикнул; у него были остро заточенные зубы. – Эти говнюки тебя дожидаются. Желают увидеть, кто за всем стоит!

– Мне говорили о продвижении войск к Луалабе…

– Ходят слухи. Один тутси, называющий себя Духом Мертвых, вроде бы сформировал новую милицию, FLHK: Фронт освобождения Верхней Катанги. Они спустились с Южного Киву[12] в поисках земель, которые можно покорить…

Во второй конголезской войне неизменными оставались как минимум две вещи: нелепые буквенные сокращения и совершенно безумные военачальники с сюрреалистическими прозвищами. Грегуар знал Духа Мертвых. Бывший член Национального конгресса в защиту народа и Движения 23 марта, он уже достаточно повоевал на границах Киву. С чего он направился в Катангу? Или прослышал о новых месторождениях?

Морван рефлекторно оглянулся на собственные войска – не профессионалы, но затвор с открывалкой не спутают. Надо будет раздать форму и ружья, чтобы превратить их в солдат. А в переднике и с поварешкой они сошли бы за поварят. Как говорил Жако, «в Африке надо уметь приспосабливаться».

Грегуар тоже умел приспосабливаться. При данных обстоятельствах – отойти подальше от взлетно-посадочной полосы, чтобы обустроить ночевку. Выход на рассвете. Пешком, по этой местности, с собственными солдатами, носильщиками и козами, они могли покрыть двадцать километров, отделяющих их от рудников, за сорок восемь часов. Вот тогда он и объявит большие маневры. Транспортировка колтана сначала будет осуществляться на человеческих спинах. По пятьдесят кило на рыло всего за несколько долларов. Поставка каждые два дня. За это время Жако раскорчует и расчистит дорогу: через несколько недель можно будет и впрямь использовать машины. Ежедневные рейсы в Руанду – и добро пожаловать, денежки.

Мишель уже набирал носильщиков среди голодранцев, оставшихся около самолета. К моменту, когда «антонов» взлетел, колонна была построена и состояла из двух групп: великаны с одной стороны, «коротышки», как говорили здесь, – с другой; солдаты и носильщики. Вопреки здравому смыслу самые щуплые были носильщиками. Должность солдата считалась более завидной, ее и захватили здоровяки.

Пока раздавали ружья (на данный момент – без боеприпасов), Морван нацепил пояс с кобурой и засунул в нее свой девятимиллиметровый, – вообще-то, он предпочитал сорокапятимиллиметровые, но сейчас было не до капризов. Сноп выдал ему также автоматическое ружье и закрепил на поясе патронташ – так оруженосец снаряжает рыцаря. Во всей сцене было что-то смертоносное и в то же время будоражащее. Морван подумал об опасном наркотике, пьянящем, но чреватом грядущими кошмарами.