Конго Реквием - Жан-Кристоф Гранже

Он решил закончить на теме, которая не вызывала разногласий:

– А что о Нсеко? Как движется следствие?

– Какое следствие? – спросил генерал, снова разражаясь хохотом.

Африканца из племени бемба нашли у него на вилле с распоротой грудью, сердце исчезло. Убийца или убийцы воспользовались циркулярной пилой. Никто и не пытался дознаться, кем был нанесен удар. Восприняли только символ: Нсеко ошибся и был наказан. Послание почти банальное в стране, где уже почти двадцать лет шла война.

– Желаю приятного путешествия, брат! – бросил генерал. – Пришли весточку.

Морван задумчиво глядел ему вслед. Кто убил Нсеко? Конкуренты-тутси с рынка колтана? Компаньоны по левому бизнесу? Сам Мумбанза? Возможно, пришло время действительно задаться этим вопросом.

Нсеко был одним из немногих конголезцев, кто был в курсе открытия новых рудных жил, – заговорил ли он перед смертью? Если так, то Морвана спокойно и терпеливо поджидают на его же холмах с электрической пилой в кулаке.

Словно подтверждая его подозрения, Мумбанза обернулся, прежде чем исчезнуть, и приобнял за плечи своего зловещего цербера.

– Главное, – возгласил он, – коли что не так, не забудь связаться с прррисутствующим здесь полковником Бизинжи!

– Давно я вас не видел.

– Это же вы мне позвонили.

– Я беспокоился.

– Я знаю, что вы мне скажете.

– Ну скажите за меня.

– Терапия должна быть регулярной. Перестав приходить, я все испортила. Никакого шанса на выздоровление.

– В этой области нельзя говорить о… выздоровлении.

Гаэль вздохнула:

– Я здесь всего пять минут, а вы меня уже достали своим надутым видом. Не начинайте умничать.

– Садитесь.

– Предпочитаю диван.

– Как пожелаете.

Она легла и со странным чувством чего-то давно знакомого ощутила прикосновение к подушке с непальской вышивкой. С подросткового возраста и приступов анорексии она перепробовала множество психиатров и психоаналитиков – Эрик Кац был последним в череде. В прошлом мае она решила бросить его – даже не предупредив.

Он произвел на нее более сильное впечатление, чем остальные, но жестокость сентябрьских событий поставила точку на всем сразу. И вот он сам позвонил, чтобы узнать, как у нее дела. Договорился о встрече без всяких обязательств – и эта перспектива согрела ей сердце. Кто ни разу не влюблялся в своего психоаналитика?

Она дала тишине заполнить комнату. Вспомнила о сеансах, во время которых так и не сказала ни единого слова. Целая эпоха… Она узнавала каждую деталь. Трещинки на потолке. Томики Фрейда и Лакана, которые могла увидеть, если приподнимала голову. Кедровый аромат, витающий в воздухе. У нее возникло ощущение, будто она погружается в теплую ванну, которая медленно разъедает все ее защитные барьеры.

Первым сдался Кац:

– Кое-какие ваши новости я узнал.

– Откуда?

– Из больницы Сент-Анн.

– Ваш корпоративный цех – настоящее Штази[9].

– Бросьте, у вас же есть медицинская карта, вот и все. Я ваш психиатр и…

– Они с вами связались?

– Да, на следующее утро.

– И рассказали вам?

– В общих чертах, но мне хотелось бы обсудить детали с вами.

Очарование встречи испарилось. За несколько секунд диван превратился в жаровню. Она продолжала молчать. Психиатр не производил ни малейшего шума. Можно было подумать, что он вышел через потайную дверь.

– У меня был план… – решилась наконец Гаэль. – Уничтожить моего отца.

– Мы часто об этом говорили.

– Нет. На этот раз у меня была конкретная возможность его уничтожить.

– И как вы собирались за это взяться?

– Случайно я получила доступ к конфиденциальной информации о залежах колтана в Конго.

– Что такое колтан?

– Редкий минерал, который добывают в Центральной Африке. Его используют при производстве электронных схем, особенно в мобильниках и игровых приставках. Отец сделал состояние на этой штуке.

– Я думал, он префект.

– Одно другому не мешает. Параллельно с карьерой полицейского у него всегда был свой бизнес в Конго.

Она сделала паузу. Он не сразу продолжил. Возможно, делал записи…

– Какого рода информация?

– В том году геологоразведочная экспедиция обнаружила богатые залежи в районе, подконтрольном компании отца, которые, несмотря на войну, можно эксплуатировать. Кроме него, никто не был в курсе.

– И вы продали эту информацию?

– Нет. Я ее просто слила, бесплатно, знакомым банкирам.

– Как вы с ними познакомились?

– Вы прекрасно знаете.

Новое молчание, никакого осуждения.

– И каков же был план?

– В точности не знаю, я же ничего не понимаю в финансах, но я инстинктивно почувствовала, что эти сведения могли все порушить. И я получила, что хотела. Банкиры начали скупать акции «Колтано» в огромном количестве. Эти закупки вызвали непредвиденный рост курса, и отец оказался в полном дерьме. Его конголезские партнеры подумали, что это он сам скупает, чтобы захватить всю компанию.

– А это так важно?

– Видно, вы их не знаете. Я, кстати, тоже. Но по словам отца, они шутить не любят.

– Но ведь это был не он…

– Черные тоже задались вопросом, с чего вдруг кто-то скупает «Колтано», хотя рудники работали себе как обычно. Отец испугался, что они обнаружат существование новых месторождений.

– А он им не рассказывал?

– Вы что, совсем ничего не понимаете? Он же рассчитывал эксплуатировать их тайком, в свой карман, за спиной партнеров. Все это я узнала позже…

– Значит, они раскрыли правду?

– Нет. Отец выкрутился, как всегда. Чтобы понизить курс, он продал собственные акции себе в убыток. Мои банкиры в конце концов тоже продали свои, думая, что полученные от меня сведения оказались фуфлом. Конголезцы плюнули на это дело. «Колтано» вернулся к своей роли темной лошадки.

– Вы разорили отца?

Она хихикнула, но ее смех прозвучал как последний вздох утопленника.

– Куда там… Он заграбастал кучу бабок и в конце концов все выкупит, я уверена. А пока что он будет, как и собирался, эксплуатировать свои паршивые залежи. Кстати, пока я с вами разговариваю, он уже там и наверняка подстегивает парней, которые вкалывают в туннелях, где нечем дышать.

– Вы за это его ненавидите?

– Разумеется, нет.

Новая пауза. На этот раз она была уверена, что он записывает.

– Но ведь произошло и нечто куда более серьезное, верно? – снова заговорил он в конце концов.

Она сглотнула – горло словно наждак.

– Когда он узнал, что я сделала… – забормотала она, – он кинулся в дом моего брата Лоика. Я была там, сидела с его детьми. Увидела, как он появился, и… я запаниковала… Хотя ведь знала, что это случится… Я даже надеялась, что мы вот так столкнемся… Хотела посмотреть на его мерзкую перекошенную рожу… Я…

Она остановилась. Только не плакать.

– Что произошло?

– Я выбросилась из окна. Лоик живет на четвертом этаже.

Она позволила себе минуту помолчать. Нечто вроде безмолвной эпитафии. Даже покончить с собой у нее не получилось.

– Но я выкарабкалась, – отрывисто проговорила она, – благодаря деревьям, крыше автомобиля, остального не помню. Но главное – я выкарабкалась, чтобы осознать, что не выкарабкаюсь никогда.

– Говорите яснее.

– Я могу ненавидеть отца, пытаться его уничтожить, но это все увертки. Единственное чувство, которое он во мне вызывает, – страх. Примитивный, неконтролируемый страх.

– Почему?

Она приподнялась на локтях, как пациент, который в последний момент отказывается от ампутации.

– Обязательно все это выкладывать?

– Именно ваши слова и лечат вас. Не важно, сколько раз вы повторите одну и ту же историю, всегда прорывается что-то новое и приносит облегчение.

У Каца был металлический, бесполый голос. Этот тембр еще больше подчеркивал нейтральность его присутствия. Ни мужчина, ни женщина – только ухо…

– Всю жизнь этот мерзавец бил мою мать, – заговорила она, снова ложась. – Я выросла в этом ужасе. Я ни разу его не поцеловала. Я ни разу не позволила ему приблизиться ко мне. Если я когда-нибудь к нему прикоснусь, то только чтобы убить.

Вот что она сказала себе, вставая на ноги между двух машин, после падения. Но это решение стоило не дороже прочих. Старик уже летел ей на помощь. Забудем все и начнем сначала.

Она нашла в сумочке бумажный платок, высморкалась, потом вытерла глаза, не поднимаясь с дивана. Нужно было снова становиться Гаэль – вызывающей и циничной. Пусть ее слова будут ядом, лишь бы не слезами.

– А Сент-Анн?

Она залилась смехом, как делают маленькие девочки, чтобы не заплакать.

– Вы хотите меня добить, да?

– Нужно очистить рану.

– После моего падения меня привезли в Американский госпиталь для клинического обследования, а потом поместили в Сент-Анн на ГПТ[10].