Ангелы смерти. Женщины-снайперы. 1941-1945 - Алла Бегунова

В первых числах сентября снайпер вернулась в родной полк, который уже находился на западном участке обороны, недалеко от хутора Дальник. Ее ожидал приятный сюрприз. Вышел приказ о присвоении рядовому красноармейцу Павличенко звания ефрейтора, что являлось признанием возросшей армейской квалификации бывшей студентки истфака Киевского госуниверситета. Здесь же, у Дальника, Людмиле пришлось наблюдать картину для современной войны почти фантастическую.

Румыны устроили «психическую» атаку. Сперва, как водится, минут двадцать гремел артиллерийский налет. Советские солдаты и офицеры пережидали его в хорошо оборудованных, глубоких блиндажах и траншеях. Большого урона первому батальону 54-го стрелкового полка он не причинил. Затем наступила тишина. Бойцы вернулись на свои позиции и стали всматриваться вдаль. Там происходило что-то необычное.

Во-первых, донеслись звуки бравурной музыки. Во-вторых, пехотинцы в касках-макитрах не расходились по ровному пространству степи, образуя прерывистые цепи.

Наоборот, они начали сбиваться в густые, тесные шеренги, становились плечом к плечу и маршировали, как на параде, высоко поднимая ноги в такт ритмичным ударам барабанов.

Где-то во второй или третьей шеренге над головами солдат колыхалось знамя. Офицеры, соблюдая дистанцию и взяв обнаженные сабли на плечо, шагали в интервалах между шеренгами. На левом фланге двигался священник в полном парадном облачении. Его расшитая золотом ряса смотрелась странно на фоне однообразного военного строя. Три хоругви следом за ним несли румынские солдаты. Священник, как потом выяснилось, был украинец.

Людмила в бинокль рассматривала атакующих. Они подходили все ближе. Вскоре ей стало ясно, что солдаты пьяны. Не так уж строго они держали равнение, не так четко маршировали. Но количество их было изрядное: не менее полутора тысяч человек. И это — на первый батальон капитана Сергиенко, где едва насчитывалось 500 штыков.

Между тем расстояние сокращалось.

Румыны подошли на 700 метров, и по ним нанесла первый удар минометная батарея. Фонтаны земли взметнулись среди шеренг. Их строй на некоторое время сломался. Однако, оставив убитых за спиной, живые сомкнули ряды и продолжали наступление под бодрую музыку своего оркестра. По команде офицеров они ускорили шаг и взяли ружья «на руку».

Лезвия примкнутых штыков сверкнули в пыльной степной дали.

Павличенко терпеливо ждала, когда первая шеренга в серовато-песочных мундирах поравняется с забором на краю кукурузного поля. Согласно «Карточке огня», которую она нарисовала для себя загодя, этот забор отстоял от ее окопа на 600 метров, разросшиеся кусты «волчьей ягоды» — на 500 метров, одинокое дерево с обломанной кроной — на 400 метров. Теперь воины короля Михая I, сами того не ведая, выходили на дистанцию прямого выстрела ее новенькой, но уже отлично пристрелянной снайперской «мосинки», то есть — на 600 метров.

Как говорилось выше, прямой выстрел — вещь совершенно замечательная. При нем траектория пули не поднимается выше цели на всей дистанции стрельбы. Например, как в данном случае, взяв прицел «6» и точку прицеливания по каблукам марширующих солдат противника, можно стрелять без перенастройки оптического прицела. Враг сначала получит пулю в ногу, подойдя ближе — в живот, еще ближе — в трехстах метрах — в грудь, затем в голову. Далее, по мере приближения к снайперу, в обратном порядке — в грудь, в живот, в ногу.

Излюбленный способ стрельбы у Людмилы был: пуля либо в переносицу, либо в висок. Но, глядя на марширующую под барабан армаду, она думала, что в данной ситуации выстрел только в голову — непозволительная роскошь. Главное сейчас — стрелять, стрелять и стрелять. Лишь бы остановить «психическую» атаку пьяных, ничего не соображающих солдат, не дать румынам дойти до наших окопов. Ведь они, имея трехкратное численное превосходство, сразу уничтожат ее боевых товарищей, весь их первый батальон.

Однако они не дошли.

Откатившись назад с немалыми потерями, румыны через час повторили нападение, только уже без православного священника и церковных хоругвей, которые при первой атаке были разорваны в клочья прямым попаданием снаряда. Снова под полем гремели залпы орудий, гудели мины, трещали очереди из пулеметов и автоматов, залпы винтовок, среди которых звучал и голос «трехлинейки» снайпера Павличенко. Снова воины короля Михая I обратились в бегство.

В два часа дня, после мощного артобстрела, к окопам «разинцев» двинулись немцы. Они лезли вперед отчаянно и азартно, точно хотели показать своим союзникам румынам, как надо воевать с русскими. Но и это нападение однополчане Людмилы отбили.

Под вечер на позиции 54-го полка, изрядно пострадавшего в этом бою, прибыла машина ЗИС-6 с реактивной установкой БМ-13, которую на фронте называли «катюшей». Она сделала всего два залпа (один залп — 16 реактивных снарядов весом по 42,5 кг каждый), и противник прекратил всякие попытки взять штурмом наши оборонительные сооружения. У него в ближайшем тылу начались сильные пожары. Ведь начинкой для снарядов служил не порох и не дорогостоящий тротил, а жидкое взрывчатое вещество — нитробензол с окислами азота. На месте падения такого снаряда образовывалась обширная воронка глубиной до полутора метров и горело буквально все: земля, камни, металл.

Поле битвы осталось за русскими.

Поздним вечером Людмила вместе с командиром второй роты лейтенантом Андреем Ворониным отправилась осматривать его. Своих раненых румыны вынесли, но убитые лежали нетронутыми. Для рапорта в полковой штаб требовалось их сосчитать и определить, кто нанес больший ущерб врагам. Нашлось девятнадцать человек с простреленными головами, левой частью груди, шеей и животом. Их командир роты записал на счет ефрейтора Павличенко. За таковое отличие по представлению Воронина ей присвоили звание младшего сержанта.

Следующая попытка Людмилы применить боевой опыт предшественников едва не закончилась для нее печально.

Она знала, что на Финской войне в карельских лесах действовали вражеские снайперы — «кукушки», которые вели прицельный огонь, спрятавшись среди веток деревьев. Маскировка же в степи доставляла ей немало хлопот. Посреди ровного пространства, не имеющего никакой растительности, холмов, оврагов, человеческого жилья, найти подходящее для снайперской засады укрытие порою просто невозможно. Потому она очень обрадовалась, когда вторая рота, исполняя приказ командира полка, выбила румын из кладбища, расположенного метрах в трехстах от маленькой деревеньки. На кладбище росли деревья! Целых пять высоких кленов с раскидистыми кронами и толстыми пепельно-серыми стволами, неведомо как уцелевшие в жарких схватках, при бомбежках и артобстрелах.

Младший лейтенант одобрил ее план. Он понимал, что сверху деревня, которую пока занимал противник, будет видна, точно на ладони. Там где-то среди домов стоят станковые пулеметы, и они не дают его бойцам даже головы поднять, а не то что вылезти из окопов.

Вечером Людмила расшивала свою новую камуфляжную куртку с капюшоном зеленоватого цвета и коричневыми разводами. Старшина отдал ей обрывки маскировочных сетей и чью-то старую гимнастерку, которую она раскроила на ленты и кусочки небольшого размера. Разлохмаченная лента сгодилась, чтобы обернуть ствол винтовки. Остальное вместе с кленовыми листьями, веточками и пучками травы снайпер разместила на куртке, отчего она утратила прежний четкий силуэт и стала походить на одеяние лешего или болотной кикиморы.

За полтора часа до рассвета Павличенко взобралась на дерево. Когда совсем рассвело, она поднесла к глазам бинокль. С высоты деревня просматривалась отлично. В саду возле крайнего дома она увидела универсальный немецкий пулемет «MG-34» на стойке-треноге и коробки с лентами, разложенные возле. У пулемета имелся оптический прицел.

В седьмом часу утра сменилось боевое охранение. Но солдаты с винтовками не интересовали Людмилу. Она ждала пулеметчиков. Три румына в кителях серовато-песочного цвета и забавных суконных кепи с тульей, вытянутой углом спереди и сзади, сначала занимались своим «MG-34», потом расселись под деревьями.

Людмила вложила один патрон с бронебойной пулей в канал патронника и закрыла затвор. Ствол винтовки она устроила на толстой ветке, взглянула в окуляр прицела. Расстояние достигало 250 метров, дистанция для точного выстрела вполне подходящая. Она намеревалась сначала вывести из строя пулемет, послав пулю прямо в его затвор, а затем уже нейтрализовать обоих пулеметчиков.

Но в саду началось какое-то движение. Пулеметчики вскочили и замерли по стойке «смирно». Через минуту к ним подошли офицеры. Один из них выглядел особенно антуражно: фуражка с золотым ободком на черном лакированном козырьке, с правого плеча свешивается золотой аксельбант, на боку — коричневый планшет, в руке — длинный стек. Он явно принадлежал к старшему командному составу, а таких людей надо убирать из военного строя в первую очередь.