О людях и нелюдях - С. Алесько

— Нет. Приходило о прошлом годе семейство, хотели поселиться в избе покойного Сколопендрия. Она на отшибе стоит, плохонькая, полуразвалившаяся, да староста не позволил.

— Тогда понятно, почему ты от нас не шарахаешься, — кивнул Вьюн. — Знаешь хоть, как оборотня распознать?

— Нужно к нему крыликом прикоснуться.

— И что будет?

— Завоет он страшно и убежит, — заученно проговорила Винка вдолбленную в раннем детстве фразу.

Вьюн рассмеялся, Дрозд и Осинница не улыбнулись.

— Осинка, дай крылик подержать, — все еще хихикая, попросил кошак. — У девчонки он маленький совсем, а я хочу, чтоб понагляднее.

Женщина молча сняла с шеи цепочку, на которой висел сделанный из серебра солнечный диск, объятый двумя крылами, и протянула кошаку. Дрозд заерзал на лавке, Винке стало не по себе, хотя она ничего не понимала. Оборотни боятся серебра, это всем известно. Но Вьюн собирается взять сработанную из опасного металла вещь в руки, как же так?

Кошак тем временем сжал крылик всей пятерней и быстро выронил на стол.

— Во, гляди, — сунул раскрытую ладонь девушке под нос.

Кожа на руке покраснела и пошла пузырями, как после сильного ожога. Винка охнула.

— Я и не думала… Зачем ты?.. Мог бы просто сказать, я б поверила… Теперь лечить нужно, а вам завтра уходить. Да еще правая…

— Добрая душа, — фыркнул Вьюн. — Разволновалась!

Он положил руку на стол, и она на глазах стала превращаться в неестественно большую кошачью лапу. Вьюн перевернул ее, показывая девушке коричневатые подушечки, которые тут же поплыли, меняя форму, и перетекли в совершенно здоровую человеческую ладонь.

— Вот и все. Лекари у оборотней не в почете. Обычные раны залечить не трудно, а от заговоренного серебра ничто не поможет.

Винка, никогда не слыхавшая о заговоренном серебре, прикусила язычок, опасаясь очередного членовредительства.

Ночью девушка проснулась от немилосердной тряски. Села на лавке и в тусклом свете свечи разглядела стоящую рядом Осинницу, на удивление сгорбленную и старую, действительно бабку.

— Не пужайся, милая, морок это, — прошамкала старуха. — Одевайся, — заговорила нормальным голосом. — У меня скоро гости будут, а тебе с ними лучше не встречаться.

— Господин из замка?! — перепугалась Винка. — Как вы узнали, хозяйка?

— Осины нашептали, — ответила женщина. — Не думаю, что это за тобой, но лучше переждать до утра в безопасном месте. После я тебя найду. Одевайся скорей, сейчас парни зайдут.

Платье Винка уже натянула и теперь надевала сапожки, подаренные Осинницей. Хозяйка тем временем впустила в хижину оборотней.

— Выпейте, — кивнула на стол, где в ярком круге света от свечи темнели три глиняные кружки. — Это на тот случай, если гости пожалуют с собаками или с вашими собратьями. След взять не удастся. Отправляйтесь к озеру, потом вдоль ручья до Ивяны. Там меня дожидайтесь. Утром приду за Винкой, а вы двинетесь своей дорогой.

— Так гости твои за людиной? — глаза Вьюна полыхнули зеленью. — Зачем тогда она нам? Подставить хочешь, а, Осинка?

— Если б хотела, ты б давно сидел в ошейнике, а не в постели кувыркался и сметану жрал. Уж ты-то должен понимать, что девочка нуждается в помощи. Сам всю жизнь убегаешь, — и почему-то бросила взгляд на Дрозда.

— За девчонкой, не за девчонкой, нам так и так достанется, коли поймают, — проворчал тот. — Пусть с нами идет. До утра-то долго ль осталось?

— Защитничек… — пробурчал Вьюн, но больше возражать не стал.

— Готова, девочка? — Осинница взглянула на Винку. — Ступайте, не теряйте времени. Да охранит вас Крылатая!

Винка удивилась. Кто же напутствует оборотней именем Крылатой, Всеблагой матери и защитницы, обнимающей оперенными руками полуденный мир и своих детей в нем: людей, птиц, мирных животных и растения? Но слышать на прощание имя отца несчастий Клыкастого совсем не хочется. В храмы создателя болезней, хищных зверей и оборотней приходили лишь его дети-нелюди, люди же откупались от жестокого бога денежными пожертвованиями, причем только медью и золотом, ибо серебра Клыкастый не принимал.

За стенами избушки стояла непроглядная темень. В одиночку Винка вряд ли смогла бы далеко уйти, но ее спутники, к счастью, ночью видели не хуже чем днем. Дрозд вел девушку за руку, и троица быстро продвигалась вперед. Винка радовалась дареным сапожкам. Ноги ее почти не знали обуви, да в селении хождение босиком и не доставляло неудобств. Но в ночном лесу без сапожек пришлось бы туго.

Парни шли молча, Винке тоже не хотелось разговаривать. Она не забыла о нежелании Вьюна брать ее с собой и боялась лишний раз напомнить о своем присутствии. А ведь кошак прав… Наверняка господин из замка пронюхал о том, что она жива, и теперь ищет беглянку по окрестностям. Получается, она навлекла опасность и на добрую Осинницу, и на оборотней. Винка с досадой подумала о девичьей чести. И здесь Вьюн дело говорил. Но не просить же его теперь, да еще при Дрозде. Или Дрозда при Вьюне. Ну что за мысли… Винка залилась краской, радуясь, что в темноте этого не видно.

— Давайте здесь подождем, — сказал кошак, останавливаясь, когда они дошли до озера. — В кустах спрячемся, поспим. К чему аж до Ивяны топать?

— Ненадежно тут… — ответил Дрозд. — Слишком близко к хижине. Осинка не стала б нас просто так подальше отправлять. Да и не все ли равно? Уходить ведь собираемся.

— Собираемся, но не ночью ж сквозь бурелом продираться, одежду трепать. И не перекинуться из-за людины…

— Перекидывайтесь пожалуйста…

— Ага, ты сама дорогу разглядишь. Может, еще котомки наши потащишь?

— Перекидывайся, лешак тебе на хвост, — не выдержал пес. — Я поведу Винку и котомку твою могу взять. Только пошли скорей.

— Да что с тобой? Куда несешься? Ну, поймают, подумаешь! Посидим сутки-двое в ошейниках. Первый раз, что ли?

— А если это за ней? Предложишь сейчас, по-быстрому, сделать ее ненужной этому господину из замка?

— У-у, кикимору тебе в постель! — выругался Вьюн. — Ладно, к Ивяне так к Ивяне.

Они добрались до места, когда уже светало, усталые, исцарапанные, искусанные гнусом. Свалились спать на сухом пятачке земли у ствола огромной старой ивы. Винка так утомилась, что спала без сновидений, позабыв все свои страхи.