О людях и нелюдях - С. Алесько

Легкий на помине Дрозд вышел из зарослей и направился к Винке.

— Это тебе, — протянул цветок кувшинки, который до этого тщательно прятал за спиной.

— Спасибо! Красивая… — девушка взяла цветок и понюхала. Белые лепестки издавали странный запах, терпко-сладкий, с едва уловимым болотным оттенком.

— Хочешь, я тебе целую охапку надеру? — любезно предложил плюхнувшийся рядом Вьюн.

— Не надо, они завянут, пока мы до дома дойдем. И водяницы рассердятся, им не из чего будет плести венки.

— Водяницы! — фыркнул кошак. — Ты их хоть раз видала?

— Ну, не очень ясно… В сумерках, когда туман опустился…

— А-а, понятно. Я когда валерьки нажуюсь, тоже, бывает, всяко-разно вижу. Один раз пригрезилось, что меня королевна домогается. Котик, котик хорошенький, я рыженьких люблю… Я ее сгреб, в койку завалил, а утром с такой страхеладиной проснулся… Еле ноги унес, потом весь день икал со страху.

Винка, поначалу обидевшаяся на неверие в водяниц, хихикнула.

— Оделся бы, — попенял другу Дрозд. — Ведешь себя будто…

— Оборотень? Так я им и являюсь. Как и ты. — Кошак улегся на спину, положив голову на колени Винке. — За ушками почешешь, красавица?

Она запустила пальцы в рыжую шевелюру и как следует дернула. Парень взвыл и, вырвавшись, вскочил на ноги.

— Ну что ты в самом деле! Шуток не понимаешь? Попробуй только за хвост схватить — поцарапаю, — и побрел за штанами.

Осинница отсутствовала ровно три седмицы. Вошла в хижину, когда девушка и оборотни обедали.

— Из-за чего же вы повздорили? — усмехнулась женщина. — Из-за благосклонности девочки?

Парни набычились и промолчали, видно, не оценили шутку ворожеи в выборе условия снятия заклятья. Осинница перевела вопросительный взгляд на Винку.

— Кот полез ко мне под одеяло, а Дрозд…

— Кинулся тебя защищать? — Девушка кивнула. — Понятно. Я, признаться, думала, что они оба попытаются забраться к тебе. Оборотни как-никак.

— Оборотни разные бывают, — проворчал Дрозд. — Нечего всех под одну гребенку…

— Да, ты определенно отличаешься от большинства, — кивнула Осинница, садясь за стол. Винка поставила перед хозяйкой миску с горячим грибным супом и подвинула горшочек со сметаной. — Может, ты полукровка, песик?

— Все может быть, хозяйка, — покорно кивнул чернявый, очевидно, жалея о своем замечании.

— Псы вообще странные, — вступил в разговор Вьюн, поигрывая ложкой и косясь на перекочевавшую на другой конец стола сметану. — А мой приятель из них самый ненормальный. Кидается из крайности в крайность. То ведет себя кобель кобелем, а то совсем как человек. Еще и меня вразумлять пытается. Видать, и впрямь не чистокровный.

Дрозд недовольно зыркнул на друга и придвинул к себе горшочек со сметаной, как только Осинница сдобрила свой суп.

— А тебе, девочка, с кем из них спокойнее? — поинтересовалась хозяйка.

— Я не думала… — смутилась Винка. — Они оба неплохие. И меня не обижали. Весело с ними.

— Ты себе не представляешь, как весело! — хохотнула женщина. — Впрочем, пошутили, и хватит. Вы, парни, загостились у меня. Пора и честь знать.

— Выгоняешь, Осинка, — плаксиво протянул Вьюн. — За что? Мы девчонку не трогали, тебя ждали…

— Не ждали, — буркнул Дрозд. — Но и не трогали.

— У-у, честный выискался, — глаза кошака полыхнули зеленью. — За себя говори. Я ждал. И отдай сметану! — вскочил и выхватил у Дрозда вожделенный горшочек.

— Девочка тут не при чем, — вздохнула Осинница. — Времена меняются, теперь за укрывательство оборотня и ворожее может крепко достаться. Так что, мальчики, пришло время вам отсюда отправляться. Если очень хотите остаться, я должна сообщить о вас на ближайшей заставе.

— Нет, — тут же ответил Дрозд. — Я ухожу.

Вьюн заметно помрачнел, даже его солнечно-рыжие волосы, казалось, потемнели. Он взглянул на друга, но тот, нахмурившись, выводил ложкой в супе сметанные узоры и ни на кого не смотрел. Винке стало жаль парней.

— Хорошо, мы завтра уйдем, с утра, — вздохнул кошак. — Переночевать-то можно?

— Конечно, рыженький. Не лишай меня удовольствия попрощаться с тобой как следует.

Осинница с Вьюном сразу после обеда улизнули прощаться куда-то в лес. Приглашали и Дрозда, но парень мотнул головой и остался с Винкой в хижине. Ей стало неловко.

— Я никуда не пойду, запрусь на щеколду. Не нужно меня караулить, иди.

— А тебе не приходило в голову, что мне хочется попрощаться с тобой, а не с Осинкой?

Девушка покраснела.

— Да не в том смысле, — усмехнулся парень. — Не пугайся. Просто… — он замолчал, так и не закончив фразы. — Можно, я перекинусь, а ты меня приласкаешь? У тебя хорошо получается со зверями, умеешь сделать приятно. У Осинки так не выходит.

Винке подумалось, что у хозяйки наверняка все прекрасно выходит с людьми. Дрозд будто угадал ее мысли.

— Я стараюсь не думать, как у тебя получится с мужчиной, — подмигнул ей. — Завидую тому счастливцу.

— Перекидывайся уже, — махнула рукой Винка. — Ты, оказывается, такой же охальник и пустомеля, как и котик.

Оборотни сложили котомки с вечера. Девушка собрала им с собой еды, Осинница выделила кой-какую одежду.

— Будьте осторожны, мальчики. Со стражниками, да и просто с людьми хвосты не задирайте, если не хотите заработать по серебряному ошейнику.

— По серебряному ошейнику? — удивилась девушка.

— Ромашечка, у вас в деревне оборотни живут?

— Нет. Приходило о прошлом годе семейство, хотели поселиться в избе покойного Сколопендрия. Она на отшибе стоит, плохонькая, полуразвалившаяся, да староста не позволил.

— Тогда понятно, почему ты от нас не шарахаешься, — кивнул Вьюн. — Знаешь хоть, как оборотня распознать?

— Нужно к нему крыликом прикоснуться.

— И что будет?

— Завоет он страшно и убежит, — заученно проговорила Винка вдолбленную в раннем детстве фразу.

Вьюн рассмеялся, Дрозд и Осинница не улыбнулись.

— Осинка, дай крылик подержать, — все еще хихикая, попросил кошак. — У девчонки он маленький совсем, а я хочу, чтоб понагляднее.