Валентин свистит в травинку - Вера Ферра-Микура

И фрау Эзенбек умчалась на кухню.

А профессор Ответман, стараясь не скрипеть, отворил дверь в столовую. Так же тихо переступил он через порог и, аккуратно ставя ноги, на цыпочках двинулся к ближайшему свободному стулу. Но одна половица всё же скрипнула у него под ногой, все обернулись и посмотрели на него с упрёком.

Наконец профессор добрался до стола, очень осторожно и медленно опустился на стул и так же осторожно развернул салфетку.

В столовой стояла полная тишина. Профессор не решался даже почесать себе шею.

И вдруг с улицы донёсся какой-то дикий рёв. Все постояльцы пансиона Эзенбек вздрогнули от неожиданности и выронили из рук ножи и вилки. Окна во всём городе задребезжали.

Господин Эзенбек со всех ног кинулся в столовую, за ним бежала жена.

— Господи, что это?

— Это сирены Валентина, — невозмутимо ответил профессор. — Модель оказалась с дефектом. Когда они нагреваются на солнце, то начинают вот так реветь.

Все повскакали с мест, фрейлейн Матильда из Рингельсбрука тоже.

— Мой бедный Валентин, где же ты? — воскликнула она ещё в полусне.

Профессор Ответман не стал затруднять себя ответом, потому что в этот момент Валентин вместе с Лоттхен вошёл в столовую.

— Вот я, Матильда, — сказал он. — А эти ужасные сирены с дефектом я сейчас же уберу.

Он вытащил из кармана травинку и свистнул.

Сразу же наступила тишина.

Фрау Эзенбек перебрасывала с ладони на ладонь дымящийся мясной шарик. Тот самый, который она только что достала из-под буфета с помощью кочерги.

— Как забавно! — воскликнула она. — Ведь это тот самый малый с травинкой!

— Да, да, это герой из нашего фильма ужасов! — пропищали Людмила и Варвара.

Господин Эзенбек поднял вверх свой посиневший указательный палец и сказал, покачивая головой:

— Просто диву даюсь! Мои три девочки всегда знают то, о чём я и понятия не имею!

Валентин прощается с городом Люкенбрюк

Постояльцы пансиона Эзенбек очень обрадовались, что не надо больше молчать. Те, кто сдерживали кашель, смогли наконец откашляться; те, кому хотелось смеяться, смеялись; а те, кому хотелось доесть шпинат, энергично застучали ложками о дно тарелки.

— А мне можно немножко покачаться на скрипучей качалке? — спросила маленькая девочка. — Ведь фрейлейн уже проснулась?

Господин в углу зашуршал газетой, другой забарабанил пальцами по столу.

Одним словом, столовая ожила. И если кому-то хотелось что-то сказать, можно было говорить громким голосом.

Только на одном конце стола всё ещё продолжали шептаться.

— Валентин, я так рада, что ты нашёлся, — прошептала Матильда на ухо своему брату. — Ты и представить себе не можешь, как я испугалась!

— Пожалуй, могу, Матильда! — зашептал в ответ Валентин.

Профессор Ответман нервно ёрзал на стуле.

— Кажется, я здесь лишний, — возмущался он. — Никто мне не задаёт никаких вопросов.

— Хотите немного шпината с яйцом? — спросила фрау Эзенбек и приветливо улыбнулась.

— С удовольствием! Двойную порцию, но только с яйцом, а не с очками, — ответил профессор Ответман. — И, пожалуйста, спрашивайте, спрашивайте меня! Я жду.

Валентин задумался, глубокие складки прорезали его лоб. Наконец он сказал:

— Что с сиренами не получилось из-за спешки, я сам знаю. И что очень многое мне отлично удалось, я тоже знаю. Но вот, что же надо считать моим самым большим успехом — электрическую зубную щётку, светящийся глобус или белоснежный автомобиль, я решительно не знаю. — Валентин в ожидании ответа смотрел на профессора. — Скажите, пожалуйста, что было моей самой большой удачей?

— Мыльный пузырь.

— Нет, я серьёзно! — воскликнул Валентин. — А как же всё остальное?

— Я должен вам сообщить, что в Люкенбрюке вы можете гордиться только одним мыльным пузырём, — объяснил господин Ответман. — Это был прекрасный радужный мыльный пузырь, и он доставил девочке настоящую радость.

— Как ужасно! — сказал Валентин. — Выходит, моё единственное достижение давно лопнуло.

— Мне тебя так жалко, Валентин! — в один голос прошептали Лоттхен и Матильда.

— Прошу ещё задавать вопросы, — сказал господин профессор. — Ведь отвечать на вопросы — моя специальность.

— А какая специальность у меня? — спросил Валентин. — Неужели у меня нет никакой профессии?

— Вы — садовник, — ответил господин Ответман. — И к слову сказать, очень хороший. Но почему-то вы внушили себе, что должны заниматься как раз совершенно противоположным делом.

— Почему совершенно противоположным? — усмехнулся Валентин. — Вы не можете мне объяснить, какое дело противоположно делу садовника?

— Очень просто! — ответил профессор и пристально посмотрел Валентину в глаза. — Противоположность садовника как раз и есть высвистыватель. Садовник терпеливо ждёт, пока растение выйдет из земли, потом он любовно и старательно его выхаживает. А для высвистывателя всё растёт слишком медленно. Он хочет свистнуть и тут же получить и капусту, и салат, и огурцы, и редиску. А потом наступает день, когда и этого ему уже мало, и он начинает высвистывать стиральную машину, скороварки и посудомойки…

— Пожалуйста, не напоминайте мне об этом, — перебил его Валентин.

Но профессор был явно в ударе.

— …II новые причёски, и золотые цепочки, и леопардовые шкуры, и сирены, чтобы всё это охранять…

— Довольно! — Валентин заткнул себе уши руками. — Вы уже ответили на все вопросы.

Господин Ответман засмеялся и миролюбиво сказал:

— Ну и отлично! Выходит, вы можете отсвистеть меня на пенсию. Это было бы очень любезно с вашей стороны.

— Отсвисти меня тоже, будь добр, — сказала Лоттхен кротко. — Но только не на пенсию, а в березовую рощу, возле Рингельсбруна. Правда, Валентин, я ведь тебе больше не нужна. Такой милой и приветливой, как твоя сестра, я бы всё равно никогда не стала. И к тому же я всё-таки не настоящая.

— Ну что ж, если вам этого хочется… — вздохнул Валентин.

Он залез под стол, зажал травинку между пальцами и дважды свистнул.

Когда фрау Эзенбек вернулась в столовую с варёными яйцами и шпинатом, она удивилась.

— Извините, что немного задержалась, — сказала она. — Нам не сразу удалось выудить очки из шпината. Как жаль, что профессор и фрейлейн уже успели уйти.

Валентин вылез из-под стола.

— Не огорчайтесь, — сказал он. — Мы с сестрой тоже с удовольствием съедим шпинат с яйцами. Шпинат очень подходящее блюдо перед долгой автомобильной поездкой.

— Желаю вам хорошего аппетита, а затем счастливого пути, — сказала фрау Эзенбек.

После завтрака Валентин и Матильда, взявшись за руки, вышли на улицу.

— Может, ты сядешь за руль? — спросила Матильда.

— Охотно, — ответил Валентин. — А ты устраивайся поудобнее и поспи.

— Пожалуй, я спать не буду, — сказала Матильда. — День такой ясный. И воздух удивительный. Не смейся надо мной, Валентин, но мне кажется, он пахнет бабочками.

— Точно, — сказал Валентин. — Воздух в самом деле пахнет бабочками. — И ласково погладил сестру по волосам.

А вот и короткий конец

Фрау Эзенбек со своими внучками убирала комнаты уехавших гостей.

Чего-чего они только не нашли! Тут были и дырявые носки, и запонки, и лотерейный билет, и даже фальшивая борода, и бутылочка с лаком для ногтей, и чучело морской свинки. Самым цепным из оставленных вещей был серебряный кубок с выгравированной надписью: «Занявшему второе место на конкурсе мастеров шевелить ушами».

— Гляди, бабушка, увядшая травинка! — пропищали Людмила и Варвара, подметая столовую.

Фрау Эзенбек поглядела на травинку:

— Правда, совсем увядшая.

— Но все-таки её надо отнести на чердак со всеми остальными забытыми вещами, — сказала Людмила.

— И положить в «Неважный ящик», — добавила Варвара.

— Совершенно с вами согласна, — сказала фрау Эзенбек и чихнула: — Ап-чхи!