Рок-н-рол никогда не умрет - Стивен Кинг

«Возьми себя в руки! — скомандовала она себе в отчаянии. — У тебя просто приступ паники, вот и все. Здесь нет никаких призраков, гоблинов или демонов, тебя просто охватила старомодная паника, такие приступы у тебя бывали и раньше — перед началом ответственных экзаменов в колледже, во время первого дня преподавания в школе и в тот раз, когда тебе пришлось выступать на заседании Ассоциации родителей и учителей. Ты ведь знаешь, что происходит на самом деле, и можешь с этим справиться. Нечего падать здесь в обморок. Ты меня слышишь?» Она пошевелила пальцами ног в кроссовках и напрягла их изо всех сил. Обратила все свое внимание на это ощущение, пользуясь им, чтобы вернуться обратно к действительности, отойти подальше от порога, за которым последует обморок.

— Что с тобой, милая? — откуда-то издалека донесся голос Кларка. — Ты себя хорошо чувствуешь?

— Да, прекрасно. — Ее голос тоже доносился издалека, но… она знала, что сейчас он ближе, чем даже пятнадцать секунд назад, если бы она попыталась заговорить. Все еще напрягая пальцы ног, Мэри взяла салфетку, которую оставила официантка. Ей хотелось ощутить ткань — еще одно звено, связывающее ее с реальным миром. И еще один способ нарушить это паническое, безрассудное (оно ведь было безрассудным, правда? ну конечно, было) чувство, которое только что с такой силой овладело ею. Она поднесла салфетку к лицу, собираясь вытереть ею лоб, и увидела, что на внутренней стороне что-то написано призрачными карандашными штрихами, промоловшими маленькими вздутиями плетение полотна. Мэри прочит салфетке резкими заглавными буквами:

УХОДИТЕ, ПОКА ЕЩЕ МОЖЕТЕ

— Мэри?

Что это у тебя?

Официантка с лихорадкой на верхней губе и беспокойными, испуганными глазами возвращалась обратно с порциями заказанного пирога. Мэри бросила салфетку на колени.

— Ничего, — ответила она спокойно. Когда официантка поставила перед ними тарелки, Мэри заставила себя поймать взгляд девушки. — Спасибо, — сказала она.

— Пожалуйста, — пробормотала девушка. На мгновение посмотрела в глаза Мэри, а затем ее взгляд снова бесцельно заскользил по залу.

— Я вижу, ты передумала относительно пирога, — произнес ее муж своим сводящим с ума снисходительным тоном, означающим «Кларк всегда прав». «Женщины!

— звучало в его голосе. — Господи, можно ли представить себе что-нибудь подобное? Порой недостаточно просто подвести их к водопою — приходится сунуть головой в воду, чтобы они начали пить. Ничего не поделаешь, приходится. Непросто быть мужчиной, но я стараюсь изо всех сил».

— Действительно, пирог выглядит на удивление соблазнительно, — ответила она, поражаясь спокойствию собственного голоса. Она улыбнулась мужу, обратив внимание на то, что рыжеволосая официантка, похожая на Дженис Джоплин, следит за ними.

— Я все еще не могу прийти в себя от удивления, как здорово она походит… — начал Кларк.

На этот раз Мэри пнула его под столом в лодыжку изо всех сил, не пытаясь сдерживаться. Он резко, как-то шипяще вздохнул от боли, у него широко открылись глаза. Прежде чем он успел что-то сказать, она сунула ему в руку салфетку с надписью.

Кларк наклонил голову. Взглянул на салфетку. И Мэри начала молиться — впервые за многие годы молиться искренне и глубоко. «Боже, сделай так, чтобы он понял, что это не шутка. Сделай так, чтобы он понял, что это не шутка, потому что рыжая женщина не просто похожа на Дженис Джоплин, эта женщина и есть Дженис Джоплин. И у меня ужасное предчувствие относительно этого города, по-настоящему ужасное предчувствие».

Он поднял голову, и ее сердце упало. На его лице было замешательство и раздражение, но ничего больше. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, и… продолжал держать его открытым до тех пор, пока не создалось впечатление, что кто-то удалил стержни из того места, где соединялись его челюсти.

Мэри повернула голову в направлении его взгляда. Повар в безукоризненно белом халате и маленьком поварском колпаке, сдвинутом на один глаз, вышел из кухни и стоял, опершись о стену, выложенную плиткой, скрестив руки на груди. Он разговаривал с рыжеволосой официанткой, а та, что помоложе, стояла рядом, глядя на них со смешанным выражением ужаса и усталости.

Если она скоро не уедет отсюда, у нее во взгляде тоже останется одна усталость, подумала Мэри. Или только апатия.

Повар был невероятно красив — настолько красив, что Мэри трудно было точно определить его возраст. Наверное, от тридцати пяти до сорока пяти, но точнее не скажешь. Подобно рыжеволосой официантке, он казался знакомым. Он посмотрел на них широко расставленными синими глазами, окаймленными прекрасными густыми ресницами. Коротко улыбнулся им, снова повернулся к рыжеволосой официантке и что-то сказал, что вызвало у нее приступ хриплого смеха.

— Боже милостивый, да ведь это Рик Нелсон, — прошептал Кларк. — Этого не может быть, такое невозможно, он погиб в авиакатастрофе шесть или семь лет назад, но это действительно он.

Мэри собиралась сказать, что он, наверное, ошибается, готова была признать такую мысль смехотворной, хотя сама считала невозможным поверить, что рыжеволосая официантка была кем-то иным, а не певицей Дженис Джоплин, исполнительницей блюзов, умершей много лет назад. Не успела Мэри открыть рот, как в голове у нее что-то щелкнуло — тот самый щелчок, который превратил смутное сходство в твердое опознание. Кларку удалось подобрать имя к знакомому лицу раньше ее. И неудивительно — он был на девять лет старше, слушал радио и смотрел «Америкэн Бендстэнд» еще в то время, когда Рик Нелсон был Рикки Нелсоном и песни, такие как «Би-боп-беби» и «Одинокий город», были известными хитами, а не просто пыльными воспоминаниями о прошлом, исполняемыми станциями, специализирующимися на ретро-шлягерах. Кларк заметил это раньше, но теперь, когда он указал ей на это, она не могла ошибиться.

Что сказала рыжеволосая официантка? Обязательно попробуйте вишневого пирога! Рик только что испек его!

И вот здесь, меньше чем в двадцати футах, стояла жертва авиакатастрофы, погибший человек, и рассказывал анекдот — наверняка скабрезный, судя по выражению лиц, — певице, умершей от излишней дозы наркотика.

Рыжеволосая откинула назад голову и хрипло расхохоталась, снова глядя на потолок. Повар улыбнулся, ямочки по сторонам его пухлого рта углубились, сделав его еще привлекательней. А молодая официантка с лихорадкой па верхней губе и глазами, как у загнанного зверька, взглянула на Кларка и Мэри, словно спрашивая: «Вы видите это? Вам это понятно?» Кларк все еще смотрел на повара и на официантку с тревожным выражением, потрясенный догадкой. Его лицо вытянулось так, словно отражалось в зеркале комнаты смеха.