Потерявший солнце. Том 1 - FebruaryKr

словно не главнокомандующий, а курица-наседка. На мгновение Ши Мин ощутил раздражение, едва не шарахнувшись в сторону, – слишком близко!.. – однако вся злость мигом растаяла под встревоженным взглядом.

– Ты устал, – настойчиво продолжил Юкай. Его не так-то просто увести от неоконченного разговора, и никакие препятствия не помешают добиться ответа, – больше, чем остальные.

На тебе больше ответственности. Ты снова и снова лезешь вперед, не давая себе нормально отдохнуть. Я могу справиться сам. Все эти слова Юкай обдумывал десятки раз и каждый день готов был произнести, но снова и снова осекался, так и не сказав.

Пески убивают. Пескам нет дела до того, сколько человек значил при жизни, был ли дорог и важен. Ни дня за свою жизнь Юкай не чувствовал ответственности за чужие жизни или беспокойства за свою, ведь рядом всегда был маяк. Маяк, что закатывал глаза в ответ на глупые предложения и ядовито шипел, если ученик без конца отвлекался; маяк, не дающий свернуть с пути и продолжающий светить даже в полной темноте. Однако и маяк может внезапно перестать гореть… Если очередная буря погасит пламя – как тогда дальше жить?

Слишком самонадеянно было со стороны Юкая поучать Ши Мина. Глупо и бессмысленно, но вот только юноша не знал другого способа унять тревогу, кроме как настойчивыми и пустыми словами. Юкай сам не вполне понимал, что пытался донести, но и молчать не мог.

Ши Мин снова легко уклонился от раздражающих разговоров и беспокойных янтарных глаз. Не отвечая, он отъехал в сторону, наблюдая за маневрами. Темная масса солдат разделилась – одна половина отошла глубже в пески, другая растянулась длинной линией, распавшись на несколько частей. Таран и баллисты все еще были в пути; тяжелые деревянные махины слишком медленно ползли по вязкому песку, надолго отстав от основных частей.

Отказ открыть ворота не был большим сюрпризом, а построения выполнялись быстро и точно, но сам Ши Мин никак не мог избавиться от тяжелого ощущения чужого присутствия.

Словно осажденный город проснулся вдруг и ощерился, разглядывая суетящихся вокруг него людей.

Глава 5

Те, кто годы тратит на войну, кровь и боль, рано или поздно перестают понимать, зачем они это делают. Можно слышать сотни призывов и громких речей, но никакие слова больше не найдут отклика в уставшей душе. Люди устают и стремятся к покою, с годами неистовый пожар внутри превращается в тлеющий огонек, а потом и вовсе стихает. Разрушение молодости рано или поздно приходит к созиданию, но часто неправильному, искалеченному. Истлевает данное еще при рождении чуткое знание, что справедливо, а что – нет.

Теперь такой же пепел бесконечной усталости кружился внутри Ши Мина, засыпая когда-то светлые воспоминания и надежды. В этом походе не было ни достоинства, ни правды. Занятый привычным делом, он следовал давно намеченному плану. Не раздумывал, теряет он что-то в этой затяжной войне или приобретает, пока внезапное чувство опустошения не поглотило все мысли без остатка.

Почему за амбиции тех, кто стоит на самом верху, всегда расплачиваются те, кто по праву рождения оказался ниже?

Ши Мин никогда не думал, действительно ли война была его призванием. Он продолжил семейное дело, растянув славу в годах, он мог путешествовать, и это делало его немного счастливее. Песок под ногами, побережье реки, незнакомые созвездия – каждая новая картина находила отражение глубоко в душе, словно для каждой уже давно заготовлено было место.

Погруженный в собственные мысли, он не заметил момента, когда отдалился от колонны и остался один. Занятые приготовлениями войска действовали безукоризненно, словно потертый, но отлаженный механизм. А его, Ши Мина, отшвырнуло в сторону, как лишнюю деталь.

Высокая фигура, облитая солнцем, незаметно сменила его в этой бессмысленной суете. «О чем тут говорить, – отстраненно думал Ши Мин, разглядывая уверенные, пусть и по-юношески скованные движения. – Ему эта роль к лицу. Он смелее, и для него война – все еще игра; к войне нельзя подходить серьезно». Сама суть покорения и поглощения не могла вызвать никаких достойных чувств, и для большинства людей она была мучительна. Проще воспринимать все это как соревнование и оставить себе право спокойно засыпать по ночам.

Какие оправдания можно сочинить самому себе, уничтожая чужой дом? Какие слова сказать женщине, чей муж был убит, защищая семью? Приказ вел их вперед, но никаким приказом было не прикрыться от чужих ненавидящих глаз.

Император был добр и лишен амбиций. Он даже боялся власти, которая досталась ему.

Император оказался ненасытен, жесток и глуп.

Сколько времени пройдет, прежде чем захваченные земли станут жить мирно, хотя бы вполовину так же, как жили до нападения? Как сдержать недовольство? Отдать приказ куда легче, чем наскоро собирать отряды и оставлять их в чужих землях насаждать чуждые порядки.

Девятая страна. Теперь империя стала в два раза больше, границы ее отодвинулись, но за этими границами лежат другие страны. Опасны ли они? Не пожелает ли император дотянуться и до них? Тогда Ши Мин на своем коротком веку успеет увидеть еще одно падение правителя и кровавый переворот. Щедрая на события жизнь выдалась ему…

Мутная хандра вызывала отвращение.

Нужно разузнать о настроениях в городе. Обдумать, кто мог взять власть в свои руки, будет ли попытка прорыва, какое время в таком режиме выдержат войска. Собрать совет, выслушать людей и обозначить тактику. Непозволительно упустить контроль в последние дни войны.

Чешуя ящера под пальцами оказалась раскалена, хотя обычно оставалась едва теплой. Ослепительный солнечный свет особенно раздражал, колючими крючьями впивался в глаза, заставлял виски разламываться от боли, а руки – заметно дрожать. Желтая равнина мерцала и заворачивалась вокруг шевелящимся коконом.

Привычка краем глаза держать Ши Мина в поле зрения въелась в подкорку, поэтому рассеянный жест, которым наставник поднял руку к лицу, Юкай заметил сразу. Жест был какой-то незавершенный – ладонь зависла в воздухе, словно Ши Мин забыл, что собирался сделать. Все это было так непохоже на обычные резкие и сухие движения, что юноша развернулся всем телом, наблюдая.

Ветер рвал тонкую ткань, вуалью опуская ее на глаза. Ши Мин несколько мгновений смотрел на собственные пальцы, после чего медленно опустил руку. Ладонь увлекла за собой все тело, и наставник качнулся вниз, почти распластавшись на шее ящера.

Звериное чутье оказалось быстрее разума. То время, которое человек потратил бы на осмысление происходящего, инстинкты расходуют на действия. Что-то не так – неважно что, нет времени думать, нет времени, нет!..

До Ши Мина было слишком далеко. Ветер ударил