Камни раздора - Николай Иванович Леонов

Глава 5

Когда они вошли, то увидели, что Вадим Егоров уже не лежит, а сидит в кресле возле стола. Вид у него теперь был бодрее, чем час назад. Капитан Соловьев представился ему и объяснил, что должен снять с него показания.

— Уголовное дело не будет открыто, — сказал капитан. — По заключению наших экспертов, которые внимательно осмотрели место происшествия, имел место несчастный случай. Положение осложняет лишь одно обстоятельство — тот факт, что не можем найти тело вашей погибшей супруги. Но сам факт ее гибели у нас не вызывает сомнения. Поэтому давайте вы сейчас мне расскажете, что произошло сегодня на обрыве, и на этом мы расстанемся.

— Хорошо, я расскажу, — отвечал Егоров.

И он повторил свой рассказ, который Гуров уже слышал. Закончив, владелец усадьбы подумал немного и добавил:

— Сейчас, когда я немного успокоился и начал вспоминать каждую деталь, мне одна вещь кажется странной. Меня удивляет сам момент падения Юли. Я точно знаю, что я ее не толкал, даже рукой не махал в ее сторону, что могло заставить ее отшатнуться. Да, я взмахнул руками, от досады, но это никак нельзя было принять за толчок. И потом, Юля знает, что я никогда бы не поднял на нее руку. Такого ни разу не случалось за все время нашей совместной жизни. В общем, все выглядело так, словно… ну словно земля под ней обвалилась. Или… или как если бы она сама…

Тут он замолчал, видимо, не в силах выговорить последние слова.

— Сама захотела упасть с обрыва? — закончил за него Гуров, который внимательно прислушивался к последним словам Егорова.

— Да, именно так, — подтвердил он. — Она слегка отвернулась от меня и начала падать. Если бы я был более проворным человеком, я, наверное, мог бы ее удержать… схватить за свитер… Ну почему я этого не сделал? Как бы я хотел вернуть ту минуту, как бы хотел оказаться проворней!

— А у вашей жены никогда не было намерения покончить с собой? — спросил Гуров. — Она не говорила о самоубийстве?

— Нет, никогда! — твердо отвечал миллионер. — На нее это совершенно не похоже. Юля очень ценила жизнь, любила ее. Самоубийство совсем не в ее характере.

— Я бы предложил еще раз сходить на то место на обрыве, где все это случилось, — сказал Гуров. — Конечно, сейчас уже темно, но можно взять мощный фонарь. У вас найдется достаточно сильный фонарь? И вы сможете пройти на это место, показать нам его?

— И фонарь найдется, и ходить я уже могу, — отвечал Егоров-старший. — Юра, посмотри в шкафу со снаряжением, там лежали несколько фонарей.

Спустя несколько минут группа людей вышла из дома и направилась к обрыву. Шли медленно — Егоров пока что не мог двигаться быстрее. Небо после дождя очистилось, молодой месяц стоял высоко, заливая тропинку и лес своим светом.

Постепенно тропинка подошла ближе к обрыву и пошла вдоль него. Слева серебрилась в лунном свете Волга, справа темнел лес. Вадим Егоров шел все медленнее, то и дело оглядываясь вокруг. А потом совсем остановился.

— Вот оно, это место, — сказал он. — Его легко узнать — видите вон тот дуб? Он здесь самый большой. Мы часто стояли здесь с Юлей, а потом шли обратно.

— Вы можете показать, где стояли вы, а где — ваша жена? — спросил Гуров.

— Да, конечно, — ответил хозяин усадьбы. — Вот тут стоял я, а вот здесь… нет, пожалуй, чуть левее — она.

— Встаньте туда, где вы стояли в тот момент, — попросил сыщик. — А я встану на место вашей жены. Вот так… Значит, она вам выговаривала за что-то, говорила все громче… Так было?

— Да, она словно накручивала себя, — согласился Егоров. — Так и раньше бывало, я давно заметил в Юле эту черту: она была готова повторять какие-то обвинения, не слушать, что я ей возражаю. Она себя нарочно распаляла.

— Другими словами такое состояние называется «истерика», — заметил сыщик. — То есть ваша жена была склонна устраивать истерики по разным поводам?

— Ну не то чтобы она это специально устраивала… — промямлил Егоров. — Просто у нее был такой характер…

— Хорошо, вернемся в сегодняшний вечер. Итак, Юлия Аркадьевна себя распаляла, надвигалась при этом на вас. И вы в какой-то момент взмахнули рукой… Или вы не двигали руками?

— Как бы это точнее сказать? Наверное, я поднял руки — но не чтобы оттолкнуть ее, ни в коем случае, а скорее чтобы загородиться от ее напора.

— Ага, понятно. Вы подняли руки… поднимите, как тогда. А она сделала шаг назад, немного повернулась — и упала. Так?

— Осторожнее! Вы совсем на краю стоите! Как бы вы тоже не упали!

— Не беспокойтесь, Вадим Александрович, я твердо стою на ногах, — отвечал Гуров. — Я не упаду. Повторяю вопрос: все было именно так или было какое-то другое движение?

— Так, все так! — подтвердил хозяин усадьбы. — Сейчас я ясно вспоминаю, что Юля именно повернулась и упала она не спиной вперед, а боком, даже скорее лицом, к обрыву.

— Лицом к обрыву… Это интересно. И что вы сделали в первую секунду после того, как жена упала? Какое было ваше первое движение?

— Я кинулся вслед за ней, — отвечал Егоров. — Только я сейчас не решусь сделать, как тогда. Я боюсь. А тогда страха не было совсем. Я кинулся за ней, хотел удержать… Но не успел.

— И вы заглянули туда, вниз?

— Да, естественно. Я глянул вниз и увидел… увидел, как она лежит там на камнях…

— А потом?

— А потом я бросился к лестнице, чтобы спуститься, и встретил возле обрыва вас. Ну а остальное вы знаете.

— Но вы точно видели, что ваша жена лежит на камнях? Вы не заметили никакого движения?

— Нет, она лежала совершенно неподвижно. Это было ужасно!

— Скажите, а когда вы пошли на прогулку и когда стояли здесь, у обрыва — ваша жена не жаловалась на то, что у нее кружится голова?

— Нет, не жаловалась. Вообще я не помню, чтобы Юля когда-то жаловалась на головокружение. А ты не помнишь, Юра?

— Нет, я тоже такого не помню, — отвечал младший Егоров.

— Понимаю… — задумчиво произнес Гуров. — Да, несчастный случай… Хотя и довольно необычный… Что ж, пока у меня больше нет к вам вопросов.

— Ну а у меня их тем более нет, — сказал капитан Соловьев. — Стало быть, я возвращаюсь в Самару и пишу заключение о том, что здесь произошел несчастный случай. Постараюсь ускорить процесс поисков тела вашей супруги. Надеюсь, вскоре мы ее найдем. До свидания!

И капитан направился к дороге,