Иисус против священников. Как возникла церковь и кем были первые христиане - Крейг Эванс

Двенадцать камней были извлечены из реки Иордан, «по числу колен сынов Израилевых». Затем их перенесли через реку и сложили из них памятник переходу реки «по суше», чтобы потомки Израиля и «все народы» узнали, что «рука Господня сильна».

Иоанн Креститель, вполне вероятно, указывает на символизм «двенадцати камней» (hoi lithoi houtoi, Нав 4:21 LXX), когда бранит приближающихся к нему: «Только не вздумайте говорить в душе: “Наш отец – Авраам!” Говорю вам, Бог из этих камней [ek tōn lithōn teutōn] может сделать детей Аврааму» (Мф 3:9 = Лк 3:8). Близость «этих камней» к реке Иордан и та роль, которую они играют в типологии Иисуса Навина, равно как и сравнение с «детьми Авраама», усиливают и то сходство, что камни, на которые ссылается Иоанн, – не просто камни, случайно лежащие на дороге, а особая группа из двенадцати камней, образующая памятник и представляющая двенадцать колен-племен – «сынов Израиля».

Символизм камней вновь упоминается в повествовании Илии: «И взял Илия двенадцать камней, по числу колен сынов Иакова, которому Господь сказал так: Израиль будет имя твое. И построил из сих камней жертвенник во имя Господа» (3 Цар 18:31-32b). Действительно, более поздняя эсхатология связывает Илию с восстановлением колен, как мы видим в книге Премудрости Иисуса бен-Сиры:

Ты восхищен был огненным вихрем на колеснице с огненными конями; ты предназначен был на обличения в свои времена, чтобы утишить гнев, прежде нежели обратится он в ярость, – обратить сердце отца к сыну и восстановить колена Иакова. (Сир 49:9–10).

Соответственно, появление Иоанна в пустыне, в окрестностях реки Иордан, призыв к покаянию, речь об «этих камнях» и его одеяние, напоминающее одеяние пророка Илии, – все это взаимосвязанные элементы единой типологии, восходящей к переходу через Иордан под водительством Иисуса Навина, чьей целью было подготовить восстановление Израиля, народа Божьего. Ссылка Иоанна на «эти камни», видимо, подразумевала двенадцать камней, из которых Иисус Навин сложил памятник. Если это так, то назначение Иисусом двенадцати апостолов, которые начали ходить по Израилю, призывая народ покаяться в свете нового закона Божьего, следует истолковать как распространение типологии Иоанна.{22}

Таким образом, то, что мы видим, есть непрерывная цепь надежды на восстановление, символизируемой термином и образом «двенадцати» – двенадцати колен Израиля. Древние Писания Израиля говорили о собирании воедино и восстановлении двенадцати колен; Иоанн символизировал эту надежду выбором Иордана как места своей проповеди и крещения, ведь именно Иордан перешли под водительством Иисуса Навина двенадцать колен, направляясь в Землю Обетованную, и там Иисус Навин воздвиг памятник из двенадцати камней в знак этого перехода. Иоанн ссылается на эти камни в своем призыве к покаянию и в предостережении, чтобы никто не претендовал на то, чтобы считать себя детьми великого патриарха Авраама на основании одного лишь генетического родства. Иисус продолжил типологию двенадцати и ее символизм, назначив двенадцать апостолов. И наконец, брат Иисуса Иаков перенимает эту типологию восстановления – или, во всяком случае, перекликается с ней, – говоря об Израиле как о «двенадцати коленах-племенах в Рассеянии». Во всем этом мы не видим никакого разрыва с Израилем, никакой попытки создать движение или организацию, которая стояла бы вне еврейского народа или в оппозиции к нему.

Павел, Церковь и Израиль

Я уже отметил контраст между типичной аудиторией посланий Павла и теми, кому адресовано послание Иакова. Хотелось бы знать – отличаются ли язык и тон Павла от языка и тона Иакова, раз уж Павел был энергичным «апостолом язычников» (Рим 11:13; Гал 2:8)? Если Павел не считал обращение в иудейство необходимым для язычников, чтобы им вступить в собрание Мессии Иисуса (как он это неистово доказывает в Послании к Галатам), то едва ли нам следует ожидать, что он станет обращаться к своим читателям как к «двенадцати коленам в Рассеянии». При этом Павел разделял упование Иисуса и Его брата Иакова на искупление Израиля.

Это упование красноречиво выражено в речи Павла перед правнуком Ирода Агриппой II, приведенной в книге Деяний апостолов: «И теперь я стою перед судом за то, что уповаю на обещание, которое Бог дал нашим отцам. Все двенадцать наших племен, служа Богу денно и нощно, жили надеждой, что это сбудется. Вот за это, царь, меня и обвиняют евреи!» (Деян 26:6–7). Некоторые возразят, что эта речь больше отражает богословие автора Деяний, нежели богословие самого Павла. Но на самом деле, как бы автор ни отредактировал слова апостола Павла, его речь в Деяниях точно отражает мысль, что явствует из его предупреждения верующим из язычников, чтобы они не соблазнились идеей, будто у Израиля больше нет будущего. В послании к римским христианам Павел говорит следующее:

Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, – чтобы вы не мечтали о себе, – что ожесточение произошло в Израиле отчасти, [до времени], пока войдет полное [число] язычников; и так весь Израиль спасется, как написано: придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова. И сей завет им от Меня, когда сниму с них грехи их. В отношении к благовестию, они враги ради вас; а в отношении к избранию, возлюбленные [Божии] ради отцов. Ибо дары и призвание Божие непреложны (Рим 11:25–29).[29]

Павел страстно и категорично утверждает непреложность избрания Израиля. К сожалению, христианская экзегеза иногда смешивает Израиль с Церковью. Однако Павел говорит вполне недвусмысленно: «ожесточение произошло в Израиле отчасти», то есть духовная черствость стала свойственна этническому Израилю, а не Церкви, все более и более пополняемой обращающимися язычниками!) Здесь Павел перекликается с классическими пророками Исайей, Иеремией и Иезекиилем, которые на свой лад говорят о духовном ослеплении, глухоте и жестокосердии Израиля по отношению к Закону и воле Бога. Но это ожесточение лишь частично и временно: оно продлится, «пока не войдет полное число язычников». Но когда оно войдет, это полное число, «весь Израиль спасется», как и обещал пророк Исайя. «Весь Израиль», о котором говорит апостол, – это этнический Израиль, а не Церковь. Апостол Павел верил всем сердцем, что у Израиля еще есть будущее, что Израиль остается богоизбранным народом и что когда-нибудь не только «остаток», но и «весь Израиль спасется».

Но нам следует задаться вопросом, создал ли Павел новую институцию, новую организацию, что-то такое, что противостояло бы Израилю, что-то такое, чего сам Иисус никогда не имел в виду. Время от времени в ученых томах или в популярных книжках утверждается, что христианская Церковь – это в большой степени творение Павла, что сам Иисус никогда не помышлял о возникновении такого феномена.

Иисус и «остаток Израиля»

Честно говоря, я считаю гипотезу о Павле как творце Церкви или изобретателе христианства чрезмерным упрощением. Как с христианскими, так и иудейскими источниками согласуется более сложное решение этого вопроса. И это решение вернет нас туда, откуда мы начали, – к значению слова «церковь», или ekklēsia.

В речениях, которые, как принято думать, отражают Матфееву редакцию, Иисус подтверждает исповедание Петра, когда тот признает своего учителя Мессией, Сыном Бога: «И Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф 16:18)[30]. В более позднем собрании речений-логий Иисус говорит ученикам: «Если не послушает [обидчик], скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф 18:17). Что это за «церковь», о которой говорит Иисус? Говорит ли он о местных домовых церквах, рассеянных по Римской империи? Или он говорит о сообществе людей в границах Израиля, которые откликнулись на его и Иоанна призыв к покаянию и принятию Божьего закона? Мы можем ответить на этот вопрос, по крайней мере частично, сравнив Иисуса с его современниками.

На ум приходит неистовая проповедь Иоанна о суде, его предостережение о том, что «уже и секира при корне дерев лежит» и что лопата-веялка отделит «пшеницу» от «соломы» (Мф 3:10, 12; Лк 3:9, 17). Не означает ли это, что лишь остаток Израиля будет искуплен? Не та же ли самая идея выражена у некоторых пророков? Вспоминается Исайя: в своем знаменитом видении Бога, сидящего на престоле в храме, пророк получает повеление возглашать весть об ожесточении и о суде: «Пойди и скажи этому народу: слухом услышите – и не уразумеете, очами смотреть будете – и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Ис 6:9–10). Вряд ли это та весть, которую хотел бы распространить Исайя. Он спрашивает: «Надолго ли, Господи?» То есть: долго ли ему проповедовать такую мрачную весть? И Господь отвечает: «доколе не опустеют города, и останутся без жителей, и дома без людей, и доколе земля эта совсем не опустеет. И удалит Господь людей, и великое запустение будет на этой земле» (стихи 11–12). Исайя должен проповедовать слово о суде, пока суд будет продолжаться. Его единственное утешение в том, что остаток («святое семя») выживет (стих 13).