Никогда не говори, что умрешь - Джон Ричардсон (Джаядев дас)

Вместо того чтобы присоединиться к кучке подростков на танцплощадке, я решил играть, то что они пели и подо что танцевали. Такая идея мне показалась довольно привлекательной.

В моей самой первой группе я пел, когда мне было 14. Это были Джеф Арчер, мой одноклассник, играющий на басе, и братья Легг, Рэй и Колин, хорошо известные местные атлеты, которые к тому же были гитаристом и барабанщиком соответственно. У них были свой собственный громкоговоритель и микрофон, которые я тоже мог использовать, чтобы громко петь лучшие песни. Их папы хорошо зарабатывали, и поэтому на них низошло благословение в виде всего этого превосходного оборудования. Но к несчастью благословение в виде чувства ритма на Колина не снизошло — серьёзный недостаток, для того, кто хочет играть на барабанах. Наши занятия-сессии по средам, в классной комнате школы очень расстраивали меня. Колин свёл на нет все наши попытки хоть как-то выглядеть прилично.

Я был бы рад помочь ему, показав, как играть отдельные части, т. к. у меня уже было представление об игре музыкантов, которую я видел по телевизору. Но Колин изо всех сил старался научиться этому самостоятельно, поэтому получалось так, что это не он, а я его ужасно расстраивал. Я подумал, что лучше не лезть к нему со своими советами.

Будучи очень симпатичным парнем, он был к тому же боксёром-любителем, и мне совсем не хотелось подставлять ему свой нос, которому итак доставалось.

В конечно счёте я и Джефф расстались и сформировали свои группы.

Ещё будучи подростком, живя с родителями, я мечтал стать настоящим профессионалом. Вместе с Джеффом мне приходилось выступать во многих группах, лучшей из которых была «Gas Company», в ней выступал певец из Бирмы по имени Тош. Пару лет мы играли в области, пока группа не распалась, а участники не разбрелись в надежде обрести собственный успех.

Когда мне позвонил Тони Торп, гитарист одной группы, с приглашением прийти на прослушивание для получения профессиональной работы в клубе «Кромвеллиан», мне удалось захватить и Джеффа. Всё, что нам предстояло — это пройти прослушивание, что мы и сделали днём позже.

Тони попросил разрешения настроить и оставить оборудование прямо в клубе, так как нам предстояло выступление уже через два дня. Ничего себе! Наша первая достойно оплачиваемая работа! Место в «Кромвеллиан».

Щеголяя вдоль по улицам Южного Кенсингтона, постепенно расставаясь со своей наивностью, я в надежде начинал следить за каждым прохожим, кто мог отдать хоть какую-то дань моему успеху, достижениям, совершеннолетию. Я всегда улыбался. Когда я позвонил из телефонной будки Шерил, моей подруге, сказать, что буду играть в пабе, она ответила, что, должно быть, это самый счастливый день моей жизни, и предложила мне встретиться на Эли Стрит, чтобы отпраздновать это событие.

Шерил, стала моей подругой ещё, когда мне было 18 лет. Мы встретились в «Розе и кубке». Тогда я играл в ливерпульской группе «Mad Hatters» и частенько наведывался в тот паб, посмотреть на местных героев из группы Disturbance, друзей группы Small Faces[8]. Tерри Кинг, ведущий вокалист, мог петь также громко как Стиви Мэрриот и Крис Фарлоу[9]. Вот я и попросил их позволить мне сыграть на моей гармонике и спеть Early One Morning, песню Санни Боя Уильямсона[10]. Мне всегда нравился соул и блюз. Они любезно позволили мне подняться к ним, и я громко запел в этом задымлённом пабе: «Однажды, ранним утром, шёл я в школу...» Тогда ещё незнакомая мне Шерил тоже была там. Впервые увидев меня, она сказала своим подружкам: «Так, его не трогать. Он — мой». Я почувствовал истинный вкус, чтобы петь с этой группой, и всякий раз, когда мне предоставлялась очередная возможность, я присоединялся к ним. Я думал, что у меня, получается, взаимодействовать с публикой. Но мне, однако, было неизвестно, что у меня появилось прозвище «Пальто». Только спустя несколько лет после нашего знакомства Шерил призналась мне, что одной из причин, по которой я ей понравился, была возможность посмеяться над моей одеждой, точнее над пальто...

Своё первое пальто я купил в одном торговом центре и с гордостью надевал его каждый раз, когда посещал паб. Я невинно полагал, что выгляжу в нём превосходно. Однако я стал легковерной жертвой умелого торговца, который заверил меня, что через несколько недель такие длинные пальто как раз войдут в моду. Я самодовольно подумал: а что такого, если я буду законодателем моды. Вот он и продал мне это смешное и старое пальто. На наше первое свидание с Шерил я беспечно одел его. Когда шикарная мило улыбающаяся брюнетка вышла из поезда, её глаза остановились на моём пальто и первое, что она мне сказала:

 — Ты что, шутишь?

Я не понял её вопроса.

 — Что ты имеешь в виду?

 — Я имею в виду твоё пальто. Ты не пойдёшь со мной в таком виде, — сказала она, разглядывая моё пальто.

 — А почему бы и нет?

 — Потому что (она всегда называла вещи своими именами) я думала, что ты надеваешь это пальто смеху ради. А теперь я понимаю, что вовсе нет.

Мои паруса сдулись, мне удалось справиться с обидой, и мы направились к Ромфордскому стадиону, больше не касаясь этой темы. Так мы и живём. Она говорит, а я плачу. Тем вечером она открыла мне глаза, что в пабе все считали моё пальто шуткой, поэтому все знали меня под этим прозвищем «Пальто».

Но когда Клиффи Смит, барабанщик группы Disturbance, освобождал своё место, я в своём смешном одеянии, что было моим упущением, с гордостью брал «бразды правления» в свои руки. Спустя два года, постепенно превращаясь из новичка в любителя, а затем, становясь полупрофессионалом, я наконец-то пробился к золотым вратам, открывающимся только профессионалам. Я позвонил отцу, чтобы обрадовать его новостями о моей новой работе, и что я уезжаю жить в Уэст-Энд. Но в ответ я услышал, что сегодня он переживает самый мрачный день его жизни. Забавно, но я и понятия не имел до настоящего момента, что он так меня любил... Я пообещал, что буду платить за свою комнату, и что они ничего не потеряют от моего отсутствия, и быстро испарился, чтобы больше туда никогда не возвращаться.

Я подслушал, как Тони говорил кому-то по телефону, что «Кром-веллиан» стал «водопоем» великих звёзд. «Битлз», «Роллинг Стоунз», Джимми Хендрикс и многие другие частенько наведывались в этот клуб. Я не стал допытываться, что имеется в виду под словом «водопой». Я мог бы бледно выглядеть в его глазах, а мне этого совсем не хотелось. Но, если серьёзно, у меня появилось смутное подозрение, что скорей всего это была большая скважина под танцевальной дорожкой, и когда все напиваются до отказа, дорожка исчезает, а звёзды подскакивают в экстазе. Ведь это же наша группа прерывает развлечение. По такому важному случаю там собралась вся пресса — мерцание фотоаппаратов освещает картину с Миком, Полом и Буви. Фотографии появляются во всех воскресных газетах. На этих фотографиях — я, где-то на заднем плане, играю на барабанах и выгляжу настоящим профи, каковым я надеялся стать... Грустно, но это правда. Кто не благоговеет перед знаменитостью?

Мы жили на Олд Комптон Стрит в Уэст-Энде, рядом с Сохо, и не могли возвращаться домой каждый вечер, для чего в нашем распоряжении были две действующие жилые квартиры. Одна из них на третьем этаже над баром «The 2 I’s Coffee Ваr», где впервые начали играть рок-н-ролл ещё в начале 1950-х. Работать в «Кромвеллиан» — огромный шанс для двух никому не известных подростков из деревни. По крайней мере, для меня.

Этажом ниже жили два стриптизера. Под ними расположился 7-ми футовый борец с именем, которое переводилось примерно как «Такой же высокий, как техасское небо», а под ним жили два карлика Трикси и Peг, выступавших в цирке.

Первым вечером нам предстояло выступить в «Кроме», который в то время принадлежал борцу Полу Линкольну, по прозвищу «Доктор Смерть». Придя туда, я обнаружил, что усилитель громкости Джеффа исчез. Один мой панический звонок сразу прояснил причину пропажи. Джефф отказался от этого предложения. Я не мог поверить своим ушам. Возможно, это единственный шанс, когда мы могли бы продемонстрировать себя всему миру, а он повернулся спиной к нему! В чём причина — «Кто будет стирать мои носки и брюки?» — вот его аргумент. Если он надеялся на моё согласие, то он ошибся. К сожалению, наши пути разошлись. Он продолжал наслаждаться роскошью, когда его мать стирает ему носки, я же продолжал стирать свои сам и, в конечном счёте, обрёл желаемое — то, о чём мечтает большинство музыкантов, — о новых каждодневных носках. Кстати сказать, Джефф был замечательным музыкантом, намного лучше меня.

В последнюю минуту мы притащили Ли Джексона, басиста. Позже он создал свою группу The Nice с Кейтом Эмерсоном из впоследствии знаменитой группы Emerson, Lake and Palmer. Мы оделись в чёрные бархатные готические туники, ботинки на высоких каблуках, и стали играть сочинения Тони, слегка депрессивные, совершенно не предусмотренные для увеселительного заведения. А через три месяца нас уволили. И всё же это было хорошее время. Тони вернулся жить к маме и папе в квартиру над их магазином в Онгаре. А я отчаянно пытался застрять в Уэст-Энде, в надежде, что здесь меня ждёт больший, нежели в Южном Окендоне успех. Я поинтересовался у Пола, может ли он помочь мне с работой в «Кром».