Зенитный угол - Брюс Стерлинг

Ван вскарабкался в кабину припаркованного, как обычно, у бордюра, «ровера» – в старинном особняке гаража не имелось. Отъехав с полмили от городка, он оставил машину на огромной автостоянке на месте бывшего выгона, торопливо просочился сквозь бурые плексигласовые двери и разграбил свою лабораторию. Сотрудники вопросов не задавали – ни зачем Вану понадобилось столько хардвера, ни куда он с ним намылился. В мондиалевских лабораториях дружба Вана с федералами незамеченной не оставалась.

Настроение в лаборатории было нервозным до истерики. Во Всемирном торговом центре «Мондиаль» потерял один из филиалов. Хотя большая часть персонала успела эвакуироваться из горящего здания, двое человек остались погребены в пирамиде обломков. Узнать, что твои коллеги погибли ужасной смертью по вине террористов, – уже скверно, но физический ущерб телекоммуникационным сетям «Мондиаля» был нанесен просто чудовищный. Когда рухнули два высочайших здания на Манхэттене, микроволновая связь в Нью-Йорке получила удар под дых.

Оптоволоконные кабели толщиной в руку, надёжно укрытые в подвалах ВТЦ, теперь рвались, горели, тонули в нечистотах. Осыпавшиеся с падающего небоскрёба обломки раздавили телефонный коммутатор за квартал от места катастрофы. Сотовые ретрансляторы остались похоронены в руинах. Дозвониться по мобильнику удавалось один раз из двадцати. Стационарные телефоны оказались перегружены бесчисленными вызовами.

Полиция, федералы, журналисты, даже профессиональные сисадмины поневоле перешли на пейджеры. Телефонные компании города воем выли, требуя дополнительного оборудования, новых рабочих, временных разрешений от Федкомсвязи, покуда аварийки пробирались в объезд закрытых мостов и заваленных обломками и пеплом улиц.

Более страшной аварии Ван припомнить не мог за всю свою карьеру. Дело было не только в том, что пострадала его компания. Совета требовали федералы – кто по е-мейлу, кто факсом, кто по телефону. Множество федералов. Закон и порядок, военные, аварийные службы. Звонили из контор, о которых Ван никогда прежде не слыхивал – а ему приходилось слышать почти обо всех федеральных службах. Будущее Вана болталось на дымном ветру, точно выбитая обгорелая оконная рама.

Паники Ван не испытывал. Он ощущал в себе мрачную самоуверенность. Гибли полицейские, гибли пожарные, но Дерек Вандевеер был ещё жив и не собирался накрываться ветошью. Он отчётливо осознавал, что сегодня судьба его переменилась кардинально и отныне его услуги потребуются не там, где раньше. Всё переменится. Всё станет страшней, суровей, мрачней и опасней. Ему просто нужен был совет – добрый верный совет, и всё. Капля истинной мудрости, в которой не будет подвоха. Точка зрения, на которую можно будет встать и которой стоит держаться.

Вот поэтому – по причинам глубоко личным – неодолимая сила гнала Вана из Мервинстера, штат Нью-Джерси, в Бербанк, штат Калифорния.

Дотти его понимала. Она даже не спрашивала ни о чём. Когда телеэкран заволокли клубы мерзкого черного дыма, Дотти впала в деловитое забытье. Ясные очи за круглыми очочками остекленели. Она торопливо собрала свой чемодан, детские вещи и даже дозвонилась до няньки Хельги.

Ван взял с собой три компьютера, лэптоп, принтер, три ящика с инструментами, восемь аккумуляторов, пять мобильников и спутниковую антенну. Он заплатил за свой внедорожник шестьдесят тысяч, но объём багажника машины составлял шесть с половиной кубометров, и сейчас наступил звездный час «рейнджровера». Задние сиденья Ван тоже снял, а вместо них бросил футон[10] из лаборатории. Чем бы ни пришлось ему заниматься в ближайшем будущем, Ван был уверен, что времени на сон у него будет немного.

Волочь за собой Хельгу до самой Калифорнии Вану вовсе не улыбалось. Молоденькая и симпатичная европейка воспринимала Штаты как один большой Диснейленд, где милые немолодые мужчины осыпали ее подарками. Столкновение с настоящим террором привело ее в ужас. Забираясь в «рейнджровер», Хельга жалобно всхлипывала и никак не могла унять слёзы.

Ван был отличным водителем. Дотти вела машину аккуратно и по всем правилам. Хельга по молодости лет водила машину так скверно, что ей даже международных прав не дали. Но Ван всё равно усадил ее за баранку – чтобы отвлечь от рыданий.

Под мишленовские шины ложилась миля за милей. Дотти баюкала малыша Теда и пыталась подремать сама, чтобы не клевать носом, когда придет ее черёд сесть за руль. Заснуть толком ей не давали. Снова и снова принималась визгливо пищать «моторола». Бостонские аспиранты воспринимали Дотти как хозяйку гнезда: только она одна во всей лаборатории знала, где лежат маркеры и куда засунули банку с сухим молоком.

Вану никогда прежде не доводилось слышать, чтобы Дотти общалась с коллегами так долго и тесно: всё время их семейной жизни она, как правило, старалась избавить его от подобных испытаний. Вану было немного стыдно, что он никогда не был для Дотти покорным мужем. Двоим работающим супругам не приходилось жертвовать карьерой ради друг друга. Каждый настолько уважал таланты и устремления другого, что, когда обстоятельства требовали от одного из них жертв, они просто нанимали жертвой третьего и платили ему зарплату.

На шоссе 1-470 близ Колумбуса, штат Огайо, у Вана зазвонил третий мобильник: в двух первых уже сели аккумуляторы.

– Вандевеер слушает.

– Ван, это не атака со взломом.

Голос был Вану знаком: не речь, а рык. Так мог бы изъясняться Орсон Уэллс с техасским акцентом. Голос исходил из самой глубины внушительного брюха.

Вану хорошо был знаком голос Джеба, но теперь, после падения башен, в нём появились новые нотки.

– Откуда ты знаешь? – поморщился Ван, пристроившись по-турецки на сложенном футоне. – Уже проверили логи диспетчерских?

– «Аль-Каеда» не пыталась хакнуть диспетчерскую. Мозгов не хватит. Это была атака камикадзе. Самая большая в истории.

Ван попытался себе это представить: как фанатичные мусульманские террористы направляют самолёт в многоэтажную башню. Картина казалась ему нелепой: как в скверном фантастическом триллере, которому одна дорога – на большой экран. Но если Джеб утверждает, что это правда, Ван готов был принять гипотезу за рабочую. У Джеба были лучшие источники информации.

Ван прокашлялся.

– Как это им удалось?

– Захватили кабину, угрожая резаками для картона. А пилотов-самоубийц, похоже, тренировали на компьютерных играх.

– То есть эти ребята снесли два небоскрёба ножиками? И Пентагон?

– Такие дела, Ван.

– С ума они посходили? – вспыхнул Ван. – Чтоб им сдохнуть!

– Ты ещё самого весёлого не слышал. Четвёртый самолёт не долетел до Белого дома. Это была их последняя мишень. Экономическая, военная и под занавес – политическая. А не долетел он потому, что пассажиры набросились на террористов. Родственники дозвонились до кого-то по мобильному. – Джеб понизил голос. – Так оно будет и впредь, Ван. Телефоны против ножей. Наши сети – против их культа смерти. И до победного конца.

От бешенства у Вана кровь стучала в ушах.

– Тогда хорошо, что этим ребятам нравится умирать.

– Ван, ты мне нужен в команде. К тебе уже обращались?

– Aгa, все, – выпалил Ван, не подумав.

После катастрофы Джеб подсуетился первым, но с тех пор Вана пытались переманить в ФБР, в департамент коммерции, в канадскую разведку, в Административное и бюджетное управление, в несколько подразделений ВВС, о которых Ван прежде никогда не слышал, и даже в Палату мер и весов.

– Разошлись охотники за головами, – согласился Джеб добродушно. – Где они все были, интересно, покуда жареный петух не клюнул?

Ван промолчал. Джеб оказался первым полицейским, который отнесся к способностям Вана серьёзно и деловито. Киберкопы в Калифорнии – что муниципалы, что штатовские – настолько потеряли нюх, что завели собственные фидошные группы. Насмотревшись на героических кульхацкеров старшего школьного возраста, полицейские из Силиконовой долины начинали думать, что «всё это очень мило»… но когда Ван натолкнулся на Джеба, жизнь молодого программиста перевернулась в одночасье. Наивный студент, питавший сугубо интеллектуальный интерес к вопросам информационной безопасности, повстречался нечаянно со знатоком из знатоков.

Джеб буквально за шкирку втащил Вана за кулисы. Тот и оглянуться не успел, как оказался зачислен на специальные секретные курсы в Федеральном центре тренировки правоохранительных органов и «Квонтико»[11], где взмокшие, запыхавшиеся спецы из оперативных комбез-групп проводили оперативные разборы. Джеб показал Вану нутро своего ремесла, ввёл в курс, распропагандировал и втянул. Он показал Вану истинное лицо федеральных информационных технологий: чудовищное, только сверхдержаве доступное и посильное недоумие. «II… ц под контролем». И если при всем бардаке страна оставалась сверхдержавой – то лишь благодаря таким парням, как Джеб.