Владимир Высоцкий. Каким помню и люблю - Алла Сергеевна Демидова

репетицию. Володя изображал крестьянина, который пришел на вокзал и требует у кассирши билет, ему отвечают, что билетов нет, а он добивается своего. Я впервые увидела его на сцене и до сих пор помню свое удивление, настолько неожиданны для меня были все его актерские приемы. После репетиции я подошла к Богомолову и спросила: «Может ли Володя посвятить свою жизнь сцене?» – «Не только может, но должен! У вашего сына талант», – ответил актер.

Володя до глубокой ночи пропадал в кружке. Он много мне рассказывал, как они репетируют, как сами готовят декорации, как шьют костюмы. Это было время одержимого ученичества, читал он запоем – впрочем, книги сын любил всегда, всю жизнь, и собирал их с большим старанием.

В июне 1956 года Высоцкий подает заявление с просьбой о допуске к приемным испытаниям в Школу-студию имени В. И. Немировича-Данченко при МХАТ СССР. 8 июля 1956 года на консультации в студии он читал Чехова, «Лучший стих» Маяковского и басню С. Михалкова «Слон-живописец» и был допущен к первому туру приемных испытаний, на которых получил «отлично» по истории народов СССР и иностранному языку, а за сочинение по русскому языку «хорошо». В учебной карточке Высоцкого оценка по специальности на приемных испытаниях не проставлена, но комиссия сделала заключение: «Слух – хороший, ритм – хороший, певческого голоса – нет».

Рассказывает Нина Максимовна:

Экзамены дались ему трудно. Дело осложнялось его хрипловатым голосом. Помню, я услышала, как говорили тогда о сыне: «Это какой Высоцкий? Который хрипит?..» Володя обратился к профессору-отоларингологу, и ему дали справку, что голосовые связки у него в порядке и голос может быть поставлен…

Есть странная закономерность у прекрасных театральных актеров: у них редки идеальные природные данные (бывают, наверное, и исключения). Я заметила, что если с первых курсов у студента все гладко ладится и внешние данные его отличные, из таких учеников, как правило, получаются средние профессионалы. Но если при наличии таланта и при желании самоусовершенствования у человека хватает недостатков (хриплый голос, небольшой рост, сутулость, не идеальная дикция, угловатая пластика и т. д.), при совершенствовании это создает неповторимость. Все, за что ругали Высоцкого как актера в начале его пути, потом сделало его яркой индивидуальностью.

Непреложный закон всех театральных школ: первокурсники обслуживают на дипломных спектаклях выпускников. А в 1956 году, когда Высоцкий был первокурсником, на сцене Школы-студии МХАТ молодые выпускники Г. Волчек, Е. Евстигнеев, И. Кваша, Л. Толмачева, О. Табаков под руководством артиста Центрального детского театра Олега Ефремова играли пьесу нового драматурга В. Розова «Вечно живые». Так рождался театр «Современник».

Еще в школе нашим любимым спектаклем был спектакль по пьесе Виктора Розова «Ее друзья», поставленный в Центральном детском театре Анатолием Эфросом. Мы – девятиклассники и девятиклассницы – были все поголовно влюблены в молодого актера, игравшего в этом спектакле застенчивого сибиряка, – Олега Ефремова. Главную роль в этом спектакле играла Татьяна Щекин-Кротова, руководительница нашего драматического школьного кружка. Думаю, что не без ее влияния мои школьные подруги Нина Головина и Таня Бестаева поступили в театральные училища и стали актрисами. Мне же для этого понадобилось еще и пять лет учебы в Московском университете.

Я прошу прощения у читателя за невольные экскурсы в собственную биографию – но мы хотя и не были тогда с Высоцким знакомы, жили в одно и то же время в одном городе, учились в школах, разделенных на мужские и женские, читали одни и те же книжки, слышали по радио одни и те же передачи, смотрели в театрах одни и те же спектакли, а в кино – одни и те же фильмы, участвовали в одних и тех же демонстрациях по праздникам 1 Мая и 7 Ноября, смотрели одни и те же салюты на Красной площади, по вечерам гуляли по одной и той же улице Горького, которую называли между собой «Бродвеем»…

Изменения в общественной, социальной и художественной жизни страны после 1956 года совпали с осознанным восприятием действительности у нашего поколения. Об этом много писали и еще будут писать, здесь я хочу только обозначить кое-какие вехи.

Художественная жизнь постепенно оживала. В театрах назрела необходимость новых выразительных средств, новой эстетики. Появляются новые имена. Во всех областях. В Политехническом, в студенческих аудиториях, у недавно воздвигнутого памятника Маяковскому читаются стихи: Слуцкого, Мартынова, Межирова, Евтушенко, Вознесенского, Рождественского, Ахмадулиной. Взошла звезда Булата Окуджавы. В кино – новые имена и новые фильмы: Г. Чухрай – «Сорок первый», С. Ростоцкий – «Дело было в Пенькове», М. Хуциев – «Весна на Заречной улице»… Алексей Баталов, Иннокентий Смоктуновский, Николай Рыбников, Татьяна Самойлова…

В 1957 году – в Москве Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Все дни и ночи мы проводили на улицах и в парках – всюду эстрады, импровизированные концерты, песни, гитары, танцы… Первые гастроли зарубежных театров…

ВЫСОЦКИЙ. Когда мы были студентами, мы прорывались всеми способами на интересные спектакли и кинопросмотры. Когда в Москве гастролировал французский театр «Комеди Франсез», я на его спектакли через крышу лазил…

У Высоцкого появились новые друзья-однокурсники: Жора Епифанцев, Роман Вильдан, Гена Ялович, Толя Иванов…

Очень много времени проводил он на знаменитой Трифоновке – в общежитии театральных училищ, где часто оставался ночевать. Недалеко от Школы-студии – дом отца, где старые друзья – большая компания более взрослых ребят. Они его прозвали – Шванц, что означало Хвост, потому что Володя, будучи еще школьником, хвостиком бегал за старшими, а потом, несмотря на разницу лет, сделался равноправным членом компании. Анатолий Утевский – студент-юрист, Левон Кочарян – тоже с юридического, но уже тогда мечтавший о кино, Артур Макаров – писатель и кинодраматург, Володя Акимов – сценарист.

Рассказывает Артур Макаров:

Он был своеобычный человек – легкий, веселый, общительный, с очень ясными глазами. Правда, до определенного момента – когда он сталкивался с тем, что его не устраивало, глаза становились жесткими и прозрачными. Тот факт, что мальчик-школьник стал полноправным членом компании людей мало того что взрослых, но имевших уже определенную биографию, – говорит о многом…

Надо учитывать время, в какое развиваются те или иные события. В нынешней молодежи меня раздражает невероятный инфантилизм, отсутствие какого-то стержня, крепости на излом. Люди моего поколения были в молодости совсем другими. Но когда я начинаю думать, почему так происходит, я понимаю, что мы были люди счастливые – потому что все хорошо помнили, а многие знали войну (я уехал из Ленинграда в 1943 году подростком), все много работали в разных областях, все много ездили – и по своей, и по чужой воле, у