Гавайская петля - Сергей Зверев

– Как мило, – прошептал Туманов твердеющими губами. – В России проститутки практикуют клофелин, на Гавайях – каву…

Он очнулся на закате – как на том свете. Голова не просто болела – она рвалась и теряла кусочки. В горле царила конюшня. Остатки видений, как обрывки красного знамени, летали перед глазами. Суставы скрипели. Проститутка пропала – это они умеют. Первым делом он проверил наличность в карманах брюк. Исчезли ровно сто долларов – какая потрясающая честность. Павел с ужасом уставился на пять использованных презервативов, которые проститутка, не лишенная чувства юмора, сложила под кроватью в виде озорного «смайлика». Застонал, полез под душ. Настала ремиссия – но не такая, чтобы возрадоваться жизни. Он намыливал пеной заросшие щеки, когда задергался мобильник. Пришлось бежать в номер, путаться в полотенцах, танцевать в натекшей луже.

– «Ах, маменька!» – вскричала графиня и упала без чувств, – с выражением продекламировала Дина. – Туманов, ты безобразно пьян!

– Зато жив, моя сладкоголосая сирена, – с безупречной логикой прохрипел Павел. – Прости, родная, до последнего момента собирался тебе позвонить…

– Не могу поверить! – стенала Дина. – Сколько баянов на эту тему порвали! Ты каким грехам там предаешься, горе мое луковое?

– В данный момент я предаюсь греху бритья, – не покривил душой Туманов. – А вообще я залегаю на глубине – как платина. Осматриваюсь помаленьку, занимаюсь организацией быта…

– И наконец-то у тебя это стало получаться, – отрубила Красилина. – Твой голос – лакмусовая бумажка, родной. Мне кажется, твои грехи гораздо тяжелее, чем пытаешься представить. Знаешь, Туманов, когда-нибудь я тебя прибью, и будет очень неловко. Ладно, выкладывай свою версию событий. И не забывай, что нас подслушивает половина земного шара.

Павел выдавил, что над Гавайями безоблачное небо, операция продолжается и он всегда рад слышать ее голос. Беседа с родным человеком полностью выбила из колеи. Он куда-то пошел, но вместо ванной оказался в коридоре и потрясенно уставился на «дикую пуму» сеньору Лучану, которая в обтягивающих лосинах проходила мимо его двери. «О нет!» – Павел схватился за сползающее с талии полотенце. Глаза бальзаковской дамы вдохновенно заблестели. Она вздохнула – глубоко. И с шумом выпустила воздух.

– Виноват, исправлюсь, сеньора, – просипел Туманов и захлопнул дверь. Приложил к ней ухо. Дама за дверью постояла немного, как бы раздумывая, имеет ли смысл постучать, затем продолжила движение.

– Ну полный пипец, – прошептал Туманов.

Забился телефон, Павел все же поскользнулся в собственной луже и сломал стул.

– Отдыхаете? – деловито осведомился Кошкин.

– По крайней мере пытаюсь, – честно признался Туманов.

– Голосок у вас какой-то… – засомневался Ордынкин. – Докладываем, Павел Игоревич. Вердис заказал по телефону в номер шампанское и бабу. Несколько минут назад заказ доставлен. На двери висит табличка «Не беспокоить». Так что можете отдыхать – думаю, до утра.

– Да, с голосом у вас непорядок, – согласился Кошкин. – Простудились на морозе?

– Спал я…

– Счастливый вы. А у нас Шандырин с телефона не слезает, не дает поспать на работе. Требует форсировать слежку, доложить о связях Вердиса и не тянуть с его задержанием. Группа сотрудников МИ-6, которой доверена высокая миссия зачитать подозреваемому его права, уже сидит на чемоданах в Хитроу и ждет отмашки. А тут, блин, шампанское, романтическое свидание…

– Какая она из себя? – спросил Туманов. – Худая, высокая, в очках?

– Ни слова не угадали, – хихикнул Ордынкин, – полная и никаких диоптрий. И такая, проше пана, маленькая – что проще перепрыгнуть, чем обойти. У Вердиса сильные представления о женской красоте. А почему вы спрашиваете?

– Понятия не имею…

– А вы неплохо проводите время, – обнаружил Кошкин. – Эх, нам бы так. А то с нашими командировочными, которые хорошо видны в ультрафиолете… Сейчас бы на боковую, девушку под мышку, а утром на пляж – да чтобы никакой работы.

– Ага, и рояль в гостиную, – хмыкнул Ордынкин. – Кстати, будьте осторожны, Павел Игоревич. Если будут предлагать попробовать некую каву, ни за что не соглашайтесь – какие бы яркие впечатления ни обещали. Дерзкое зелье. Об этом подробно было написано в памятке для туристов, отъезжающих на Гавайи…

Побочные последствия применения «традиционного полинезийского напитка» были непонятными – проснулся зверский голод. С наступлением темноты Туманов забрался в уютный ресторанчик национальной кухни в тридцати шагах от гостиницы и начал заказывать все подряд. Салат из авокадо с повышенным содержанием майонеза и кетчупа, суп-лапшу с кальмарами, свинину, запеченную на пару с душевным названием лау-лау. В качестве десерта выбрал гавайский фруктовый пудинг и ананасы в пивном кляре. На заверения официанта, что посетителю надо непременно попробовать «фирменные» жареные бананы и ананасовые оладьи с мороженым, ответил вежливым отказом. Остаток вечера прошел в чинном спокойствии. Он ел и не мог остановиться.

Никто не обращал на него внимания. Люди мирно ужинали, общались между собой. Плечистый белый мужчина с обветренным лицом повествовал своей спутнице о нелегкой профессии краболова на Аляске – одна отрада: раз в году вырваться в заслуженный отпуск. Две дамы – некрасивые, но не старые – проводили сравнительный анализ мужских достоинств. Сошлись во мнении, что самые горячие любовники на планете – испанцы и, конечно же, бразильцы. А самые отвратительные – шведы, немцы и англичане. Русские, украинцы и братья меньшие белорусы в списках почему-то не значились. Мнительная старушка в ситцевом платье досаждала болтовней официанту, который, на свою беду, понимал по-английски. Старушку волновал прогноз погоды на ближайшие дни. Она от кого-то услышала, что приближаются тайфуны, ураганы, смерчи, и очень хотела знать, обойдет ли это несчастье Гавайи. Ведь явно повышается температура, а стало быть, возрастает риск урагана. Она подробно объясняла терпеливому официанту, как тропические штормы зарождаются у берегов Мексики – большей частью у полуострова Калифорния – и неудержимо рвутся на запад. С ураганами шутки плохи, уверяла старушка. Уж она-то знает – у нее муж погиб от торнадо, сестра захлебнулась в цунами, и двух детей чувствительно, но не смертельно потрепало тайфуном с ласковым женским именем…

Большинство посетителей ресторана проживали в «Черепахе». Кормиться в суши-баре пожилого японца желающих, видимо, не было – ввиду отсутствия меню на английском.

Ночью Павел очнулся. Кто-то прошел мимо его комнаты. Потом вернулся и встал под дверью. Взыграли подзабытые страхи. Нервы натянулись. Он надел что-то из одежды, кинулся к двери. Человек в коридоре размеренно дышал. Отправился дальше, шоркая босыми ногами. Туманов высунулся в темный коридор, разглядел удаляющуюся женскую фигуру. Дама шла каким-то странным образом – неуверенно, будто бы вслепую. Неприятные воспоминания шевельнулись в душе. Он выбрался в коридор, на цыпочках отправился за дамой. Туманов настиг ее в холле второго этажа, когда она плутала между бадьями с тропическими цветами и была отлично освещена лунным светом из большого окна. Сеньора Лучана. Совершенно нагая и не смущающаяся своей наготы. Она бродила, спотыкаясь о горшки и вазы, подошла к окну и замерла. Туманов подкрался поближе. В лунном свете вырисовывались очертания бедер, обвисшая грудь, напряженный профиль. Она смотрела за окно пустыми глазами, смотрела в точку. Сомнамбула, догадался Павел. И нечего тут фантазировать насчет зомбированных голых убийц, подосланных Орденом или «Бастионом».

Она могла так простоять до утра. Поведение лунатиков не подчиняется закономерностям. Но женщина вдруг плавно шевельнулась – мягкая волна прошла по телу. Подалась вперед и начала довольно ловко карабкаться на подоконник. Туманов затаил дыхание – успеет броситься. Но сомнамбулы не склонны к самоубийствам – сеньора Лучана встала на подоконник, не свалив при этом ни цветочка, застыла в позе кошки, увидевшей птичку. Это выглядело глупо и нереально. Потом спина ее распрямилась, женщина спустилась на пол, попятилась и зацепила бедром стоящую на высокой подставке бадью с цветами. Избежать катастрофы было невозможно. Бадья рухнула, покатилась подставка. Пространство огласилось страшным грохотом.

Туманов заметался и застыл, замороженный ядовитым лунным светом…

Захлопали двери, вспыхнул свет. Раздались шаги, и за спиной Туманова возник давешний краболов. Распахнулась дверь, высунулись двое – Айвар и Вия. Отворилась соседняя дверь, объявился испуганный потный толстяк в трусах и майке шиворот-навыворот. Оттеснив его бедром, в проеме возникла путана Виктория. Потерла заспанные глазенки, удивленно посмотрела на сеньору Лучану, уставилась на Туманова, стоящего в позе захваченного врасплох багдадского вора. Павел сделал сложное выражение лица и развел руками – такой вот, дескать, пассаж.