Год багульника. Кровавая луна - Джен Коруна

Глава 5. Голос в тумане

Не успел Сигарт войти к казарму, чтобы забрать свои вещи, как в дверь влетел Барет — незастегнутый длинный жилет развевался, как крылья, под ним виднелся кожаный нагрудник. Услышав его топот, отдыхающие рыси лениво подняли увесистые головы, повели ушами.

— Где ты шляешься?! Опять нашел юбку, чтобы вцепиться?

Лицо Сигарта потемнело — что-что, а уж его личная жизнь Барета точно не касалась, но тот не дал ему и рта раскрыть.

— Ладно, давай собирайся быстро — мы сейчас выступаем. Поднимай свои стаи — чтоб все были готовы к походу!

— Куда?

— В Серебристый лес.

Услышав это, Сигарт вздрогнул — он охотнее позволил бы отрубить себе руку, чем снова отправился б туда!

— Что мы там забыли? — недружелюбно спросил он.

Барет хитро прищурился, но Сигарт был слишком взволнован, чтобы заметить это.

— Да там вроде какая-то нечисть поселилась: Гастар приказал зачистить территорию на десять лиронгов от берега Айлит-Ириля.

— А кто идет?

— Я и ты. Ну, и наши стаи, естественно.

— Послушай… — начал Сигарт, но росх-хэур резко оборвал его.

— Значит так, — заявил он, уперев кулаки в бока, — я не знаю, что с тобой происходит в последнее время, но если ты сейчас не послушаешься приказа, то можешь считать себя мертвым, ясно?! Ты теперь фринн, тебе подчинены две сотни воинов, и твой долг — выполнять приказы Гастара. Есть два пути — этот и тот, что ведет к позору; надеюсь, ты выберешь правильный!

Сигарт помолчал, размышляя.

— И все-таки на кого мы собираемся охотиться?

— Потом скажу, собирайся.

— Но ведь там держат оборону ирилай — зачем лишний раз нарываться на них?

— Да ты никак боишься, старина!

— Причем тут это! — фыркнул Сигарт. — Просто глупо вторгаться на чью-то землю и надеяться, что тебя там встретят с радостью. Почему бы не оставить их в покое — в конце концов, они ненавидят Моррога так же, как и мы…

— Они — хитрые и продажные, но если ты хочешь поговорить на эту тему, лучше сделать это уже на марше.

— Хорошо, мы будем готовы быстрее, чем ты думаешь. И не стой у меня над душой!

— Да уж — это ведь теперь такая ценность! — с деланным испугом воскликнул Барет. — Фринн — это ведь это тебе не просто шкура в пятна! Что такое Цитадель без фриннов? Ничто! Ага… И Гастар тоже так считает; прямо так и говорит — «ничто»!..

Больше слушать друга Сигарт был не в силах — он обернулся рысью и, подойдя к ближайшему лежащему на полу хэуру, полоснул его когтями по груди. Спящие в соседних одиннадцати бараках рыси повскакивали, как ужаленные — у каждого на коже алели следы от когтей. Вскоре Сигарт уже стоял на плацу, наблюдая, как его воины поспешно строятся в ряды по стаям. Ни окриков, ни приказов, ни замешательства — молчаливые, как всегда перед походом, в полном обмундировании, они являли собой поистине грозную картину. Непобедимые сыновья Хэур-Тала, с холодными отважными сердцами и острыми когтями — Сигарт подумал, что он действительно горд тем, что он один из них…

Без единой команды хэуры двинулись вслед за командиром. Снег на дороге был весь истоптан следами — здесь только что прошли отборные стаи Барета; вдалеке полосой маячил Серебристый лес. Он словно не отпускал Сигарта — вновь манил его к себе, как место злодеяния — преступника; только теперь у него уже не было причин прятаться — в окружении преданных ему воинов он шагал по дороге к мосту, соединявшему берега Айлит-Ириля. Стражники у моста громко приветствовали Сигарта. «Мор андарт!» — еще долго звенело у него в ушах приветствие, припечатанное твердым шагом почти двух с половиной сотен воинов. Он слышал за собой их шумное дыхание и топот тяжелых сапог, и его охватило радостное и легкое ощущение единения с этой грозной силой. Он вспомнил, с какой гордостью рассказывала Моав о скованных кейной эльфийских воинах — жаль, что она не видела рысей в бою! Связанные узами дружбы, во много раз более сильными от отсутствия каких-либо иных пристрастий, гордые своей избранностью, суровые воины севера были единой стаей — сильной, сплоченной, непобедимой. И теперь эту стаю вел он, Сигарт Окунь!

Они догнали отряды Барета почти под лесом — и вместе с ними дошли до большой поляны. На ней виднелись остатки следов от шатров: по-видимому, хэурам такие вылазки были не впервой. Пока рядовые рыси разбивали лагерь, Барет давал наставления другу. Голые деревья, стеной стиснувшие поляну, шумели на ветру, словно предостерегая гостей. Росх-хэур невольно понизил голос.

— Эти твари затаились где-то в лесу; надо осторожненько разузнать, где они и сколько их. Сигарт, ты пойдешь в разведку, — приказал Барет. Хотя он был таким же фринном, как и его товарищ, как черная рысь он считался старшим. — Доложишь обо всем, что увидишь.

Сигарт коротко кивнул.

— Только будь начеку в лесу, понял? Как почуешь неладное — немедленно возвращайся.

— Неладное? Что именно? — переспросил, насторожившись, Сигарт — воспоминания о странностях Серебристого леса мигом ожили в его памяти, но он хотел услышать это от Барета.

— А то, что две наших стаи недавно исчезли в тумане! — зло объяснил тот. — Просто взяли да и растворились. Потом их нашли на дне оврага с переломанными шеями — видать, бежали втемную, да и попадали, бедняги.

— Чего это вдруг?

Барет сузил и без того узкие желтые глаза.

— Ты что, совсем отстал от жизни?! Это не просто лес — это Серебристый лес! Он терпеть не может рысей. Как почует их, начинает напускать туман.

— Какой еще туман?..

— Такой, что в нем даже самый храбрый сходит с ума! — сказал Барет, переходя на зловещий шепот. — Медленно и мучительно! Сначала ты теряешь направление, потом способность соображать, затем начинаешь паниковать… Нормальным из этого молока еще никто не возвращался — оно высасывает все мозги, а потом заставляет тебя бежать, как полоумного, пока не убьешься. А не убьешься, тебе же хуже — будешь всю оставшуюся жизнь ходить и шарахаться от каждой ветки! После того случая со стаями решено ходить в разведку по одному — может, так меньше шансов, что этот проклятый лес нас учует.

Он говорил взволнованно, желтые с красноватым отливом глаза бегали, точно выискивая признаки коварного тумана. Сигарта передернуло — вот, значит, что еще умеет Серебристый лес…

— Спасибо, что сказал, — только и смог произнести он. — Хоть буду знать, что меня ждет.

— Надеюсь, только понаслышке. Как заметишь что-то странное, сразу в лагерь: учти, искать тебя в тумане никто не будет.

— Учту. А ты, наконец, можешь мне объяснить, кого мы хоть ловим?!

Барет замялся.

— Думаю, ты сам поймешь, когда тебе приставят нож к горлу…

— А яснее никак нельзя?

— Иди уже, иди! Ясный ты наш! И помни про туман!

Этими наставлениями Сигарту пришлось и удовольствоваться. Вынув меч из сумки и несколько раз вскинув его в руке, он быстрым шагом направился в сторону леса и скрылся из виду. Вскоре лагерный шум стих далеко позади, и хэур остался один. Слова Барета удивили его — да, Серебристый лес был несколько необычен, однако, сколько они ходили по нему с Моав, никакого вреда он им не приносил. Конечно, недоброжелательность и тогда витала в воздухе, но страшнее сулунга под его кронами Сигарту до сих пор никто не встречался… Воспоминания охватили хэура — он с ужасом вспомнил схватку с волками, и как Моав умоляла убить ее. И зачем ей только было это надо! Это оставалось для него непостижимым. Впрочем, как и многое другое. Но сейчас он был на службе, и воспоминания были ни к чему. Твердо решив выполнить порученное ему задание, Сигарт удвоил внимание.

Он осторожно продвигался вглубь зимнего леса, скрадываясь в тени и то и дело прислушиваясь. Никаких признаков жизни заметно не было — ни зверей, ни каких-либо иных существ. Лес точно вымер. Сигарт на всякий случай еще раз осмотрелся, поднял голову и увидел нечто, заставившее его похолодеть: с верхушек могучих грабов быстро опускался густой белый туман. Этот непрозрачный белесый дым не был похож на обычные низкие облака. Сигарт вспомнил о предупреждении Барета, и по спине пробежала дрожь. Сойти с ума, мечась по заколдованному лесу! Лучше уж сразу умереть! Тем временем туман все сгущался — его липкие седые пряди уже вились вокруг хэура, обволакивая, будто саван. Сигарт ринулся было назад к лагерю и понял, что не знает, куда идти. Следы, оставленные его сапогами, исчезли — вокруг был лишь гладкий снег! Он метался среди деревьев, но под ними не было ни одного следа.

Очень скоро белое молоко совсем окружило Сигарта — казалось, туман со всех сторон давит на тело, сжимает тысячью невидимых щупалец. Он не понимал, где верх, а где низ — ему чудилось, что его подвесили высоко над землей, и теперь он безвольно качается в воздухе. Злобно отмахнувшись, он отчаянно попытался оттолкнуть от себя невидимого врага, пробежал несколько шагов и, не удержав равновесие, рухнул в снег. Он почувствовал, как мысли его начинают путаться — его охватил ледяной страх. Не перед смертью, нет! — такие, как он, давно разучились дрожать за свою шкуру, — его страшило безумие, липким белым туманом закрадывающееся в тело. Внезапная мысль мелькнула тусклым лучом надежды: неподалеку могли затаиться воины ирилай — возможно, они и сейчас наблюдают за его метаниями. Собравшись с силами, Сигарт громко позвал на помощь на эллари, — Моав когда-то научила его нескольким фразам, — но звук собственного голоса заставил его вздрогнуть: слова глухо ударились в стену тумана, утонув в нем. Густая пелена скрыла все звуки мира — вместо шороха деревьев Сигарта окружала мертвая давящая тишина; спасения было ждать неоткуда. Из последних сил он пытался сбросить подступающее безумие, но оно наступало быстрее…