Код от чужой жизни - Евгения Грановская

Рита замешкалась с ответом, не зная, что сказать, но Василий Петрович, похоже, и не ждал от нее никакого ответа.

– Ладно, – сказал он. – Пойдем, покажу фронт работ.

Через двадцать минут Рита, одетая в спецовку и резиновые перчатки, в компании еще двух посудомоек, казашки и узбечки, драила посуду, которой, казалось, конца и края не будет.

Так прошел час. Потом второй. Потом третий. Минут за двадцать до конца смены в комнату вошел Василий Петрович.

– Ну? – обратился он к Рите. – Как тут у тебя дела? Все получается?

Рита выпрямилась и, обернувшись, устало вытерла предплечьем потный лоб.

– Да, Василь Петрович, – сказала она. – Все хорошо.

– Вот и славно, – улыбнулся управляющий. – Вижу, Рита, ты работящая женщина.

Василий Петрович покосился на казашку и узбечку и качнул головой в сторону. Те прекратили работу и, не говоря ни слова, вышли из комнаты. Управляющий перевел взгляд на Риту.

– Ты молодец, – с улыбкой сказал он. – Главное – хорошо работать и не выпендриваться? Ты согласна?

– Да, – сказала Рита, хотя не совсем понимала, о чем он говорит.

Василий Петрович улыбнулся еще шире.

– Работай на совесть, и мы подружимся, – сказал он. – А если мы подружимся…

Управляющий шагнул к Рите, его широкая ладонь легла ей на ягодицу. Рита замерла с мокрой тарелкой в руках.

– Если мы подружимся, ты всегда сможешь рассчитывать не только на зарплату… – Василий Петрович наклонился к уху Риты и тихо проговорил, обдав ее щеку жарким дыханием: – …Но и на премию.

– Да, Василь Петрович, – пролепетала Рита. – Спасибо.

Рита опустила руку и слегка оттолкнула от себя управляющего – не грубо, но так, чтобы он понял напрасность своих приставаний. Однако Василий Петрович был настойчивее, чем она подумала. Он снова тесно прижался к Рите сзади и обнял ее руками за талию.

– Да ладно тебе, – ласково сказал он. – Я ж по-доброму. Если боишься, что нас застукают, так не бойся. Сюда никто не войдет, я распорядился.

– Василь Петрович, уберите руки, – сказала Рита. – У меня есть муж.

– Твой муж объелся груш, сама ведь сказала, – иронично проговорил управляющий. – И потом, я ж не замуж тебя зову. Так, развлечемся немного, да и все. Ты мне, я – тебе. М-м? – мяукнул он ей в ухо и коснулся губами ее щеки.

Рита снова оттолкнула от себя управляющего, на этот раз настойчивее, чем прежде. Толстяк отпрянул, но ему это явно не понравилось.

– Зачем же так грубо? – обиженно проговорил он. – Начальство нужно любить, милая. И тогда начальство полюбит тебя.

Он в третий раз приник к ней сзади и, обняв, положил ей лапищу на грудь. Сжал грудь пальцами.

– Ну, не кобенься! Тебе понравится, вот увидишь.

Рита почувствовала, как напряглись его брюки.

– Убери руки, – процедила она сквозь зубы. – Убери руки, гад. Ну!

Рита снова с силой оттолкнула его от себя. Василий Петрович остановился, пару секунд смотрел на нее удивленным взглядом, потом нахмурился и сказал:

– Даю тебе срок до завтра. Передумаешь – останешься работать. Нет – вылетишь за дверь. А времена нынче трудные, новую-то работу поди поищи, верно?

– Вы не можете, – сказала Рита. – У меня двое детей.

– Вот и подумай о своих детках. Слушай, милая, я тебе еще одолжение делаю. Ты в зеркале-то себя видела?

Рита молчала. Василий Петрович улыбнулся и сказал насмешливо:

– И не забудь завтра надеть чистые трусы!

Он хохотнул, повернулся и вышел из комнаты.

Рита стояла у раковины, оцепенело глядя на грязную посуду. Она все еще чувствовала толстую руку управляющего у себя на груди, и это ощущение вызывало у нее тошноту и желание помыться.

Высокий человек в строгом дорогом костюме сидел за широким столом цвета венге. Он был худ и морщинист, но не выглядел стариком; казалось, морщины его – не зарубки, оставленные временем, а результат излишней жесткости, вызванной внутренним холодом, – как трещины на промерзшем куске дерматина. Человека звали Константин Олегович Кальпиди. Многие подчиненные по привычке называли его «Генерал», хотя он давно вышел в отставку.

В дверь постучали.

– Да, – громко сказал Кальпиди.

Дверь открылась, в кабинет вошел мужчина средних лет, неприметной наружности, с выправкой военного. Он прошествовал к столу и встал перед высоким человеком по стойке «смирно». Кальпиди не пригласил его присесть.

– Докладывайте, – сухо проговорил хозяин кабинета.

– Профессор Старостин ушел от преследования и уничтожил мобильник, – сказал неприметный мужчина. – Но мы его ищем. И обязательно найдем.

Кальпиди задумчиво побарабанил по столу длинными сухими пальцами.

– Есть вероятность, что он успел все разболтать журналистам? – спокойно осведомился он.

Неприметный мужчина чуть качнул головой:

– Нет. Не думаю. Иначе бы мы об этом узнали. Мы контролируем информационные потоки.

– Хорошо. Что по «объекту два»?

– Пока не удалось напасть на след.

– Профессор Старостин не только моя проблема, но и твоя. Я хочу, чтобы ты четко себе это представлял. Это наша общая головная боль.

– Я понимаю.

– Докладывай мне о каждом шаге расследования.

– Хорошо.

– Если нужно еще кого-то подключить – требуй.

– Буду.

– Все, свободен.

Кальпиди открыл ящик стола и достал из него кожаный холдер, такой же, как у профессора Старостина.

Он, едва касаясь, почти нежно, провел кончиками пальцем по запечатанной пробирке. В холодных глазах его проступило что-то человеческое, почти мечтательное.

Кальпиди закрыл холдер и положил его в ящик стола. После чего задвинул ящик и, нажав на неприметную кнопку, запер его на кодовый замок.

11

Уставшая, растерянная, выжатая как лимон, Рита плелась по вечернему городу к дому, где жила Нина Ивановна и где сейчас обитали ее детишки Лиза и Лешка. Одета она была в курточку и джинсы, которые подарила ей Нина. Волосы убрала под вязаную шапочку, тоже подаренную Ниной. Из пластикового пакета, который Рита несла в руке, торчала верхушка хлебного батона, купленного в продуктовом магазине «Грошик» за тридцать пять рублей. Со скидкой… Потому что ему несколько дней, и он черствый.

«Черствый, – отупело думала Рита. – Черствый… Черствый… Черствый!..»

В душе у Риты было пусто и безысходно. Перед глазами мелькали тошнотворные картинки одна другой мрачнее. Черные риелторы, спаивающие ее мужа, откровенно смеющиеся над ним и над Ритой, знающие, что управы на них нет… Девочка-подросток и ее дружок, обзывающие Риту деревенской дурой… Лощеный богач – ухмыляющийся, бесстыдно вываливший перед ней свое «хозяйство», писающий ей на туфли… Жирное лицо управляющего, похожее на срез докторской колбасы… Его пальцы у Риты на груди; пальцы, похожие на белых толстых червей…

Рита остановилась возле пешеходного перехода, дожидаясь, пока красный свет светофора сменится на зеленый. Машин на дороге не было, однако Рита даже не подумала ступить на дорогу, она просто стояла и ждала. Переулок был безлюден, фонарь бросал на «зебру» перехода тусклый желтый свет. Рита, сама не зная зачем, подняла голову и посмотрела на небо. На ночном выцветшем городском небе, среди блеклых облаков светилась одна-единственная звезда. Свет ее был неверным; стоило присмотреться к ней пристальнее, и она словно бы исчезала из вида, но стоило чуть-чуть отвести взгляд, и она возникала снова. Она одновременно была, и ее не было.

Рита подумала, что и вся ее жизнь – как эта звезда, она вроде бы есть, но в то же время ее нет.

– Господи… – хрипло проговорила она, глядя на одинокую звезду. – Сколько еще будут длиться мои мучения? Почему ты все это не прекратишь? Сделай что-нибудь, прошу… Сделай, чтобы все стало по-другому, или убей меня. Только не мучай!

Звезда исчезла. Рита вздохнула и опустила взгляд. Она увидела, что на светофоре зажегся зеленый, и шагнула на «зебру» перехода.

Когда она уже почти дошла до бордюра, неизвестно откуда выскочила машина. Сначала Рита услышала шум, потом повернула голову на этот звук и увидела несущийся на нее автомобиль, но прежде чем Рита что-то поняла, раздался оглушительный скрип тормозов, машина вильнула в сторону, стараясь объехать оцепеневшую Риту, и почти объехала, но самым краем бампера зацепила ее куртку, рывком дернула за собой, и Рита грохнулась на дорогу.

Из темноты небытия Риту вырвал мужской голос, прокричавший ей в лицо:

– Эй! Эй, вы меня слышите?!

Рита открыла глаза и увидела кусочек пластыря, приклеенный к блестящему лбу склонившегося над ней мужчины. Потом опустила взгляд ниже, посмотрела на его очки, потом на его бородку и тихо сказала:

– Чего вы орете?

– Где у вас болит? – спросил мужчина. – Где больно?

Рита попыталась сесть, и мужчина помог ей это сделать. Сидя на асфальте, Рита увидела машину, которая ее сбила. Машина стояла поперек дороги. Это ее развернуло, когда она резко тормозила, поняла Рита. Дорога по-прежнему была пуста. Рита посмотрела на мужчину, он выглядел напуганным, на лбу и щеках его блестел пот, хотя на улице было прохладно.