Код от чужой жизни - Евгения Грановская

Рита почувствовала, как на глаза ей наворачиваются слезы. Она помыла руки, снова стараясь успокоиться.

Ладно. Ничего. Главное, у нее есть работа. Надо работать и помалкивать. В конце концов, она сама виновата. Ведь это она задела шваброй ботинок того богатенького зассанца. Найдя определение лощеному, Рита немного успокоилась. Зассанец он и есть зассанец, что с него взять.

И тут она вдруг ни с того ни с сего вспомнила своего Николая. Примерно неделю назад он сидел на своем диване с тремя собутыльниками, которые выглядели как полные бродяги, а она, согнувшись в три погибели, вытирала тряпкой пивную лужу с пола. Коля отпил пива из бутылки, рыгнул и сказал:

– Три сильнее, дура. Может, жир с задницы растрясешь.

Друзья Коли засмеялись, но один из них за нее заступился.

– Чего ты ее обижаешь, Коль? – сказал он. – Твоя Ритка хорошая баба. Видел бы ты мою выдру. Чуть что не по ней, тут же за скалку хватается! На Крещение, когда мы с мужиками на работе чутка дерябнули – ну, перед тем, как в прорубь залезть, – так эта стерва мне потом чуть башку своей скалкой не проломила! А Ритка у тебя тихая. Живи да радуйся.

– И что мне с того, что она тихая?! Она ж тупая, как пробка. Мне с ней и поговорить-то не о чем.

– А чего тебе с ней говорить? – возразил дружок-хохотун. – Говори с нами. А с женой не говорить надо, с ней надо спать!

Друзья-собутыльники засмеялись, а на глазах у Риты блеснули слезы.

– Коль, зачем ты меня поносишь перед чужими-то? – тихо сказала она.

Николай небрежно и презрительно кивнул на нее головой.

– Слыхали, мужики? «Коль, зачем ты меня поносишь», – передразнил он. И, зыркнув на Риту яростным взглядом, приказал: – Слушай, не доводи до греха, смойся в другую комнату, пока промеж глаз не засветил!

…Рита качнула головой, прогоняя неприятное воспоминание. И приказала себе больше не думать о муже. И не обращать внимание на гадов, которые поливают ее грязью. Не для того она приехала в большой город, сбежав от алкоголика-мужа, чтобы разводить нюни и нянчиться со своими обидами. Рита вернулась к швабре и продолжила работу, решив впредь быть осторожнее и больше не нарываться на неприятности.

9

В обед они встретились с Ниной Ивановной. Та подъехала к офисному зданию инвестиционной компании «Витанова» на своей аккуратненькой и красивой белой машине – как раз в тот момент, когда Рита выходила из здания, закончив свою смену.

– Рита! – окликнула она, опустив стекло. – А я как раз к тебе!

Рита остановилась от неожиданности. С ней еще никто и никогда не разговаривал, сидя в машине, да еще в такой крутой.

– Ну, что же ты стоишь? – улыбнулась Нина Ивановна. – Забирайся в салон. Есть разговор.

Рита села в машину рядом с Ниной Ивановной, которая сидела за рулем.

– Крутая у вас машина, – искренне похвалила Рита. – Красивая. Это «Мерседес»?

– Нет, это «Пежо», – сказала Нина Ивановна. – Слушай, Рит, давай сразу условимся: теперь мы с тобой на «ты», и зови меня просто Нина. Идет?

– Идет, – кивнула Рита.

– Ну, как прошла первая рабочая смена? Как ты?

Рита невесело улыбнулась:

– Как мышь под метлой.

– Тяжело было?

– Да нет, не тяжело. Просто… – Рита запнулась, не зная, как сказать. – Ну, в общем, немного непривычно. – Она улыбнулась и махнула рукой. – Да у меня вечно так. То рубаха длинная, то хрен короткий.

Нина неуверенно улыбнулась.

– Что ж, бывает, – сказала она. – А я, кажется, нашла тебе еще одну работу. Как я тебе говорила, мой троюродный брат работает управляющим в кафе, и им требуется посудомойка.

– Хорошо. – Рита улыбнулась. – Когда выходить?

– Сейчас я отвезу тебя в кафе, и мой брат все тебе расскажет и покажет. Ты готова?

– Да, – кивнула Рита.

– Поехали!

Нина Ивановна тронула машину с места.

– Большой город, – задумчиво сказала Рита, глядя на проносящиеся мимо здания. – И красивый. Не как в моем детстве. Раньше тут просто дома были, а теперь все магазины да рестораны всякие.

– Да уж, – согласилась Нина Ивановна. – Не Советский Союз. Город ожил и процветает.

– Так, а че… – Рита пожала плечами. – В Советском Союзе вроде неплохо жилось.

– Неплохо? – вскинув брови, повторила Нина Ивановна.

– Ну, да. Правда, я не сильно его помню. Маленькая я тогда была.

– Хочешь сказать, что вы хорошо жили при Совдепии?

– Ну… – Рита пожала плечами. – Мамка моя постоянно работала. И деньги неплохие зарабатывала. Не миллионы, конечно, но обуть-одеть детишек денег всегда хватало. И квартиру у нас никто отобрать не мог. И получили мы ее бесплатно.

Нина Ивановна нахмурилась.

– Ты, наверное, была маленькая и многого не помнишь, – сказала она. – Государство, дав вам крошечную квартиру и маленькую зарплатку, забрало у вас главное.

– Что? – не поняла Рита.

– Свободу, – с чувством сказала Нина Ивановна.

В глазах у Риты появилось беспокойство.

– Как это? – проговорила она. – Мы ж вроде не в тюрьме сидели.

– Именно что в тюрьме, – сказала Нина Ивановна. – Советский Союз был тюрьмой народов.

На лице Риты появилось выражение полной растерянности, она виновато сказала:

– Не понимаю я. Ты уж прости. А квартира и зарплата правда были. И чтобы к врачу пойти, денег не надо было. Хотя, конечно, иногда шоколадки врачам несли. Так то из благодарности.

– Еще скажи, что все люди были «равны», и что «богатеев не было».

– Так ведь не было, – растерянно сказала Рита.

– И смысла в твоей никчемной жизни не было. И в жизни твоей матери тоже. Работа – очередь в магазине – дом – программа «Время» по телику. Вот и весь круговорот советской жизни. Ну, кем ты тогда могла стать? Чего добиться в жизни?

– А кем я могу стать сейчас? – невольно повысила голос и Рита. – Мамина сестра была простой портнихой, а дослужилась до начальника цеха! А потом и вовсе стала депутатом Верховного Совета! А кем может стать нынешняя портниха? Только портнихой. А начальником нынче может стать только сын начальника. Министром – только сын министра. Разве не так?

– Ты не совсем права, – возразила Нина Ивановна. – Социальных лифтов в нашей стране, конечно, не хватает. И все же, если у человека есть ум и талант, он способен многого добиться. Особенно в наше время.

– А если у меня нет ни ума, ни таланта? – сказала Рита. – И богатых родителей нет. Ничего нет. Куда мне, бедной, податься? Сразу лечь в гроб и накрыться крышкой? Зачем я тогда такая родилась на свете?

Нина Ивановна молчала, не зная, что ответить.

– Ничего мне не светит, кроме тряпки и ведра, – удрученно проговорила Рита. – И говорить об этом нечего.

Нина Ивановна скосила на Риту глаза, потом проговорила с легкой досадой:

– Ладно. Оставим этот разговор на потом.

Несколько секунд обе молчали Рита осторожно тронула руку Нины Ивановны.

– Ты только не обижайся, Нин. Может, я чего и не понимаю. Я ж глупая. Колька мне постоянно об этом говорил.

Нина Ивановна искоса посмотрела на Риту и вдруг улыбнулась.

– Дурак твой Колька, – сказала она мягко. – А ты совсем не глупая. И знаешь… Это ты меня прости, что загрузила тебя всякой ерундой. Кстати, мы приехали.

10

Кафе «Гелави» оказалось небольшой забегаловкой с двумя зальчиками и широкой барной стойкой, пропахшей пивом. Нина провела Риту в кабинет своего брата.

– Вот, – сказала она, представляя Рите румяного толстяка, который поднялся из-за стола им навстречу. – Это мой троюродный брат. Зовут Василий Петрович. Он работает тут управляющим.

– Приятно, приятно, – улыбнулся толстяк, протягивая Рите пухлую ладонь.

– Рита, – представилась она чуть смущенно. (Никогда раньше мужчины не пожимали ей руку.)

– Ну, что, можно считать, что ты ее принял? – с ходу уточнила Нина, глянув на часики.

– Только если она умеет мыть посуду, – с улыбкой сказал Василий Петрович.

– Я умею, – с готовностью сказала Рита.

– Ну, тогда мы сработаемся.

– Ладно, ребята, вы тут налаживайте контакт, а я побежала. – Нина чмокнула брата в щеку, с улыбкой кивнула Рите и вышла из кабинета.

Рита робко, как подобает подчиненной, посмотрела на своего нового начальника. Выглядел он солидно: белая рубашка на тугом, круглом, как мяч, пузе чуть не трещала от напряжения. Под стать пузу была и голова – круглая, толстая, с реденькими бурыми волосами, зачесанными к середине, чтобы скрыть лысину. А лицо все в жировых буераках и красное.

Василий Петрович бросил взгляд на синяк у Риты под глазом, усмехнулся и насмешливо осведомился:

– Что, проблемы с мужем?

– Были, – ответила Рита. – Но теперь нет.

– Развелась, что ли? – уточнил управляющий.

– Покамест просто ушла.

– А будешь разводиться?

– Не знаю… У нас детки. Двое.

– Правильно, – одобрил Василий Петрович. – Бьет – значит любит, верно?

Рита замешкалась с ответом, не зная, что сказать, но Василий Петрович, похоже, и не ждал от нее никакого ответа.